Единственная для принца. Книга 2 (СИ) - Агатова Анна - Страница 32

    - Брат! К тебе можно? Или ты занят?

    У меня всё оборвалось. Это был голос Джавада. И интонации… Только он так неспешно и весомо произносил слова.

    Рефлекторно двинулась на голос – быстро сориентировалась, что искала нужную мне стену не там. Мне было страшно, что Джавад сейчас зайдёт и увидит и меня, и Зиада, и всё поймёт. Нестерпимый жар облил меня с ног до головы, а сердце забилось рваными толчками.

    Да, мне было стыдно. Стыдно и неловко. А ещё я терзалась вопросом: почему не он? Как так случилось, что я поддалась Зиаду?

    И уже рисуя маленькую дверцу на стене у самого пола и приговаривая шепотом считалочку «Дверь, открой-ка путь в стене, это очень нужно мне!», я задала себе другой вопрос: почему мне так стыдно?

    Нужно было думать и волноваться о другом: я ещё никогда не ходила детской магией из комнаты. Всегда - только из коридоров, и поэтому куда сейчас попаду, было не известно, более того - вполне возможно, что и опасно. А если учесть, что одета я была лишь условно – одежда в руках никак не считается надетой, то волноваться всё же стоило, и сильно.

    Но этот вопрос, как ни странно, меня волновал как раз меньше всего. Сейчас меня терзали, рвали на части и грызли вина, досада, стыд, сожаление и… что-то ещё, чему я не знала названия. Вопрос как быстро одеться, чтобы никто не заметил меня в таком, мягко говоря, нетипичном для адептки виде – голой, вылезающей из стены, прижимающей к груди ворох мятой одежды, был второстепенным, хоть и важным.

    Но, видимо, немилосердные боги сегодня отдыхали. Или, что более вероятно, отвлеклись на что-то более интересно, чем одна глупая адептка, а, скорее всего, просто отвернулись, пытаясь сдержать смех. Потому что я вывалилась возле душевых своего этажа за считанные мгновенья до того, как к этому месту подошли спешащие на помывку адептки. Этих кратких мгновений мне вполне хватило, чтобы проскочить в предбанник, пристроить на крючках мятую одежду и сделать вид, что я тут уже давно раздеваюсь и вот как раз иду мыться.

    Ну что ж, господину Хараевскому можно сказать спасибо – реакция у меня улучшилась. К тому моменту, как щебечущая стайка девиц зашла в предбанник, я уже повернулась, чтобы идти к кабинкам, и приветственно махнула рукой. А затем спокойно и даже расслаблено, хоть это было непросто, направилась в самую дальнюю. Мне хотелось уединения, а ещё там вряд ли кто-то заметит, если я буду плакать. А мне очень и очень хотелось прореветься, хотелось выплеснуть ту горькую смесь эмоций, что жгла мне горло и сдавливала грудь, хотя бы с водой поделиться этим и облегчить свою боль.

    Как же мне хотелось, чтобы всё то, что произошло, произошло по-другому! Я открутила пробку, и на меня тоненькой струйкой потекла теплая вода. И я подставила ей лицо и стала спрашивать не знаю у кого – у себя ли, у воды, как же меня угораздило пойти и лечь с Зиадом? «Он красивее брата», - будто шептала мне вода. Я подставляла под теплую струйку затылок и вспоминала, как мне было легко и смешно, как удивительно по-новому я себя ощущала после лечения.

    Да я была будто пьяная!

    «Излишек магического вливания», - тихо, на грани слышимости прошуршала вода. А ведь и в самом деле…

    Я черпнула полужидкого мыла из своего горшочка, который скаредная и подозрительная комендантша выдавала мне с таким видом, будто отрывала от сердца величайшую ценность. Слёзы всё равно накипали на глазах, и мне хотелось укутаться во что-то теплое и мягкое, что меня согреет и успокоит. Жаль, что запах у казенного мыла такой неприятный – какой-то кислый и липкий, мне бы сейчас хвойного чего-то…

    Да, такое лечение может иногда быть с переизбытком магии. Но я не помню, чтобы у меня такое было когда-то раньше. Я глотала горькие слёзы разочарования и продолжала размышлять.    

Не такого я ждала, не такого хотела!

    Хотела, чтобы было душевно, ласково, нежно, чтобы по любви. Хотя тут я неправа. Мне было очень хорошо с Зиадом. Я вспомнила, каким он был нежным, как целовал, какие говорил слова.

    Я уперлась в стену кабинки головой. Ну что же за противный запах у мыла! Хочу запах смолистой, разогретой на летнем солнце ели! Он мне так нужен сейчас, просто необходим, чтобы успокоиться. Я прямо почувствовала его, и будто стало легче, будто меня всё же укутало то теплое и мягкое, чего так просила душа.

    Я вспенивала пахнущее наконец нормально мыло в волосах, на руках, на груди, животе, спине и вспомнила, как меня гладил и целовал Зиад. И почему-то слёзы только сильнее катились из глаз. Почему я чувствую вину? Я пошла с ним, а не с его братом, как хотела. Всё, этого уже не изменить.

    Но я и не обещала Джаваду ничего. Он, наверное, даже не догадывался, что мне нравится. «Зиад красивее», - шептала, лопая маленькие, пузырьки пена.

    Хвойный запах расслаблял и убаюкивал. Да, Зиад красивее. Привлекательнее. Он больше мне нравился – надо быть честной хотя бы с самой собой.

    Но я боюсь таких мужчин. Именно потому и боюсь, что они слишком привлекательны. И привлекательны не только для меня одной. Не хочется быть одной из многих его женщин…

    Горечь снова скривила моё лицо в болезненной гримасе. Ещё, ещё хвойного запаха, пены – больше, воды – горячее!

    Наверное, именно поэтому так плохо – я не Джаваду изменила, я изменила себе, той себе, рассудочной и холодной, благодаря которой выживала в последние годы. Опьянение излишком магии смело все барьеры, все доводы разума, оставило… Что? Что оставило? Мою суть – мне нравится не сдержанный, умный и надёжный Джавад, которого я выбрала разумом, мне на самом деле нравился красивый и хищный Зиад.

    Вот она глубина той горькой ямы, в которой прячется вся правда обо мне.

    И этот человек, которому я отдалась, знает мою тайну.

    Ещё не всю, конечно. Но много ли ему потребуется времени, чтобы узнать всё до конца? И не захочет ли он выдать меня бенестарийскому принцу или вовсе моему отцу?

    Я пыталась вымыть пену из волос. И обычно такое не пенное мыло, сегодня сопротивлялось и сопротивлялось, и всё никак не вымывалось.

    Я напрасно изменила себе: моя холодная маска помогла мне выжить тогда, поможет и сейчас.

    Я закрутила пробку на горячей воде, и резко на всю открыла холодную. Ледяной поток окатил меня с головы до ног, и я отскочила от обжигающего холода. Стерев с лица воду, я не глядя потянулась за полотенцем – длинной узкой холстиной, которой тут принято было вытираться. Она быстро промокала, и спасало положение только то, что она была слишком длинной, и всегда можно было найти сухой кусочек, даже когда основная часть уходила на оборачивание головы.

    Уже когда я шла по проходу мимо кабинок в сторону предбанника, одна из адепток окликнула меня:

    - Рада, дай мыла своего. Так пахло, пока ты мылась! Тоже хочу такого!

    Только теперь я осознала, что, когда я заходила в душ, мыла у меня с собой не было. Я же голая ввалилась в душевую. И полотенца тоже не было.

    Я потрогала длинный край холстины, лежавший у меня на плече. Приподняла его и поднесла к глазам – вот оно, полотенце. Я глянула на девушку и закусила губу. Она продолжала вопросительно смотреть на меня.

    - Знаешь, не осталось ничего, всё сегодня израсходовала, - протянула я, соображая, что же такое сейчас произошло.    

ГЛАВА 8. Принц и Академия

    «Мой дорогой и единственный! Мой суженый!

    Скучаю! Скучаю без вас, скучаю от одиночества, очень сильно скучаю!

    И это несмотря на то, что Варген, названный при рождении Фойга, уделяет мне много времени, пребывая рядом со мной почти неотлучно. Он очень обходителен и любезен. Почти всё своё свободное время наследник тратит со мной.

    Это настолько лестно, что даже стыдно признаться в этом, мой драгоценный реджи! Не знаю, насколько это прилично для местного общества – такое частое общение с мужчиной, тем более с наследником. Ведь я так и не смогла найти женщину, достаточно благородную, чтобы пообщаться с ней и получше узнать об обычаях местного высшего света. Поэтому остаётся только надеяться, что ничего не нарушаю.