Единственная для принца (СИ) - Агатова Анна - Страница 19

Она обещала, звала и предлагала одним только взглядом.

Но заметный запах душистых дров от одежды и едва уловимый – трав изо рта, когда принц наклонился со словами: «О, графиня, добрый вечер. Рад встрече!» и внутри у Лали всё закаменело – опять все усилия сегодняшнего дня напрасны. А что напрасны – несомненно! Такого запаха во дворце не было. Так могло пахнуть в каком-нибудь богатом доме, небольшом, но любимом, таком, на который не жалеют денег.

И такой запах был ей знаком. Все те разы, когда она его чувствовала, реджи отсылал её и даже не заводил к себе в покои. А если свидание было назначено заранее, отменял его.

И по таким отменненным свиданиям и такому, как сегодня, поведению, по этому запаху дорогого чужого дома Лали могла точно предположить, что и в этот вечер она вернётся к себе в комнату ни с чем.

Это понятно. Надо понять, где он был. И она судорожно соображала: он куда-то ездил. Это следовало из того, что он добрался (с её, между прочим, помощью) к выходу, от которого путь был либо на конюшню, либо в гараж.

И если ездил, то... куда? Где он мог быть?

Так, думай, Лали, думай! Что ты сегодня видела удивительного? Или необычного? Или хотя бы подозрительного? Сегодня на ужине, например.

На ужине... Что там такого было? Ах да, Дамиан вдруг встал на защиту женской моды. Он вообще крайне редко разговаривал на таких мероприятиях. Об этом даже разговоры ходили. Слуги едва не на спор шли скажет он что-нибудь или нет. А тут целая речь, да ещё и королеву пытался привлечь на свою сторону. И о чём разговор вел? О женской моде! Потому все и замолчали, потому и притихли – слишком уж это было удивительно и даже странно: принц и рассуждает о дамских нарядах, и не просто рассуждает, а отстаивает что-то не одобряемое, идёт против мнения света.

Если бы подобное сказал любой другой мужчина, разгорелся бы скандал – Лали была в этом уверена. Она могла легко предтавить, в каки словах и выражениях такому мужчине объяснили, что не стоит ему соваться в такие дела и куда пойти со своим мнением. А принцу, конечно, возражать не посмели, промолчали. Промолчали, но мнение не изменили. Хорошо, хоть королева смягчила его высказывания, сгладила.

Вот она странность.

И не в том она, что принц высказался о женских платьях, и не в том, что пытался королеву втянуть в это обсуждение. Он очень умён, Дамиан, он не мог не понимать, что его рассуждения не изменят ничьих мнений, и единственное, что могло получится из его слов – заткнуть рот тем, кто высказывался против, кого-то защитить.

А кого?

Прекрасная память Лали тут же покинула ей образ той единственной дамы, которая явилась на этот вечер в новомодном наряде. И именно возле этой дамы он придержал свой небыстрый шаг, и именно ей, единственной из всех гостей лично обратился. И ничего, что это была какая-то пара слов, а в ответ от дамы он получил вовсе лишь кивок. Это ничего не значило.

Потому что этой парой слов он легко мог предупредить даму о своём приезде. И дамой этой была княжна Маструрен!

В душе у Лали заполыхало.

Получается, что принц воспользовался её помощью, помощью фаворитки, чтобы ускользнуть из дворца и отправиться… Куда отправиться? К любовнице?!

Ревность, зависть, злость в душе девушки вспыхнули и заревели, как подстёгнутое свежим ветром пламя. Но нужно было держать себя в руках, нужно. Просто необходимо!

Думай, Лали, думай!

Значит, эти отлучки, после которых он не желала встречаться с ней, с Лали, были к княжне? Это у неё в доме пахло так приятно и дорого? Это из-за этой новомодной длинной барышни она терпела такие убытки и рисковала остаться ни с чем?

Если мужчина тайком защищает женщину, если вот так, мимоходом назначает ей встречу, если встречается с ней, какой вывод следует из этого? Вывод только один – это любовное свидание! И конечно, после такого Лали не нужна...

Она задохнулась от возмущения и обиды и на секунду прикусила костяшку пальца, чтобы не раскричаться. Злость и отчаяние душили её, руки дрожали, и пришлось крепко ухватиться за юбку, чтобы усмирить дрожь.

Думай, Лали, думай!

Она справилась с дрожью, немного успокоила мысли, просто отложив на более позднее время свою истерику.

Так. Если бы с этой княжной у принца всё было серьёзно, он уже объявил о помолвке, ритуал Поиска проводить не стали. Да и саму Лали давно уже отправили бы в отставку.

Значит, у неё ещё есть шанс. Девушка облегченно выдохнула.

И даже если сегодня принц отправит её восвояси, то это ещё не конец войны, это всего лишь маленькое отступление.

– Милая моя графиня! – принц нежно сжал в своих ладонях тонкие холодные девичьи пальцы. – Как вы замерзли, бедняжка! Сейчас же бегите к себе, прикажите подать горячего вина со специями, выпейте и укутайтесь в тёплое! Иначе завтра мне придется вызывать к вам лекаря. Берегите себя, милая моя графиня! Не смею вас больше задерживать!

И принц приложился к ручке Лали и ласково улыбнулся на прощанье, будто погладил, а не прогнал.

Как она ни готовилась, это стало ударом, разочарованием, досадным и болезненным. Но девушка заставила себя расслабиться, вдохнуть, выдохнуть и найти что-то хорошее: её не позвали? Не беда! Ведь не это было её главной целью на сегодня. Намного важнее то, что все увидели, с кем принц шел к своим покоям.

Это одно.

И второе – не попадет к нему она, значит, не попадет никто другой.

Ну и третье – принц был мил, вежлив, предупредителен, заботлив, значит, ещё ничего не потеряно. И Лали вернула Дамиану улыбку такую ласковую, такую нежную, вложила в неё свою веру в его любовь, своё всепрощенье, показать свою любовь, что преодолеет любое непонимание, что будет ждать столько, сколько нужно.

– Ах, ах! – произнес мужской голос саркастически, затем немного издевательски добавил: – Мой реджи, я некстати?

И принц, и фаворитка обернулись к двери кабинета.

На пороге стоял Зорий Суземский, исполнявший при дворе роль советника по финансам. Все знали, что роль эта была номинальная, только чтобы оправдать его пребывание во дворце. На самом деле он просто был близким другом Дамиана ещё со времен обучения в Королевской Академии Магии.

Лали очень не любила это самоуверенного блондина, который вечно лез со своей улыбочкой везде, где только мог, и имел невероятное влияние. Если бы она могла, то Зорий был бы первым, кого она выставила из дворца. Вторым, конечно, выгнала бы Марка Опрельского.

Лали мило, но чрезмерно приторно улыбнулась советнику, и вновь нежно и с обещанием посмотрела в глаза принца.

– Всего доброго, мой реджи! Приятных снов!

Тонкий голосок был очень трогателен и нежен. Правда, в последнюю фразу девушка вложила намек на то, что после свидания с ней приятные сны у него точно были бы, а теперь она на это и ломаного гроша не поставит. Скромно опустив глаза развернулась и двинулась прочь с грацией танцовщицы.

Дамиан подошел и крепко обнял Зория.

– Ты опять вовремя!

Тот только пожал плечом и освободил проход в кабинет.

– Что с меня взять? Я и не такое предчувствую. Но при всём моём даре не понимаю, что тебя в ней привлекает?

Дамиан нервно дернул головой. Едва заметно, но старый друг всё понял.

– Зорий, ты мне друг, но... – тон принца был жёсткий и злой.

Собеседник только округлил глаза, показывая что испугался, раскаялся и больше не будет.

– Понял, молчу.

Вопреки словам, он не понимал, почему Дамиан так защищает эту выскочку с подмоченной репутацией – по ней же видно с первого взгляда кто она и на что рассчитывает. Только если принц не хочет об этом говорить, никто и не станет настаивать. Есть и другие важные темы, над которыми стоит поломать голову.

– Как дела в Академии, мой реджи?

– Дела? Неважно, Зорий. И брось это «мой реджи», Морцавский сегодня чуть не придушил чинопоклонством.

Друг улыбнулся - редко кто понимал Дамиана так, как он. Принц вызвал слугу, велел принести напитки и продолжил:

– На столе папка с твоим именем. Там материалы допросов. Наибольшее беспокойство вызывает адъюнкт, который рвался с территории Академии и получил от гвардейца в нос.