Мне больше не страшно (СИ) - "Ash Esti" - Страница 13

— Ну, конечно, как же без Дэна! Если вы видите толпу девчонок, то обязательно в её центре будет Дэн.

Антон поперхнулся кофе, брызги попали на тетрадь, он откашлялся и раздражённо захлопнул тетрадь.

— Антош, уже уходишь? — Оля повисла на его руке.

Антон раздражается ещё сильнее и зачем только он с ней согласился погулять по парку? Неужели всерьёз думал, что если будет целовать девчонку, то все мысли о Воскресенском испарятся и исчезнут сами собой? Он поцеловал её, чтобы доказать самому себе, что он самый что ни на есть натурал.

Но что получилось в итоге?

Он лишь понял то, что Оля стоит на той же ступени, что и предыдущие девчонки, с которыми он целовался в школе. Как ни крути, а чёртов Воскресенский в нём вызывал гораздо более бурные эмоции своими поцелуями, чем все они вместе взятые.

— Мне нужно вернуться в аудиторию пораньше, — сказал он, отцепляя от своей руки Олю. — Всем пока!

И почему он так раздражён? Наверное, из-за того, что ночью плохо высыпается. В последнее время кошмары начали мучить с завидной регулярностью, а просыпаясь, больше не может уснуть, потому что не хочет, чтобы они снова повторялись. Это замкнутый круг.

***

Тем же вечером Антон сидел в комнате, уткнувшись в экран монитора ноута. Он только что довольно грубо отшил Олю, когда та приглашала прогуляться, и теперь чувствовал не только раздражение, но и чувство вины.

В комнату вошёл Рома.

— Чё случилось? Олька в слезах пробежала мимо.

— У меня нет времени на прогулки с ней, — процедил сквозь зубы Антон.

— И желания тоже, да? — Антон удивлённо уставился на него и Рома объяснил. — Заметно, как ты пытаешься от неё отцепиться.

— Заметно всем, кроме неё, блин!

Ромка рассмеялся, пробормотал что-то в знак согласия и направился к кухонному буфету, потирая живот.

— Я там картошку пожарил, если ты голоден, — сказал Антон, вставая из-за письменного стола.

— Антоха, ты спаситель! — радостно воскликнул Рома, принимаясь уплетать картошку прямо из сковороды.

Антон налил себе в кружку кипятка и добавил растворимого кофе, уселся за стол рядом с Ромой.

— Ром, а ты давно знаешь Воскресенского?

— Давно, — кратко ответил он, рот его был занят картошкой, а руки смартфоном.

Антон бросил на него выразительный взгляд:

— А подробнее можно?

Ромка оторвал взгляд от экрана и удивлённо посмотрел на Антона, затем ответил:

— Можно. Мы с ним с тринадцати лет знакомы, в приюте в одной комнате жили.

Антон поперхнулся кофе и изумлённо переспросил:

— В приюте?

— Ага. Меня в приют определили, когда мне было одиннадцать, почти двенадцать, когда мамку мою лишили родительских прав. А через годик к нам в приют определили Дэна, тогда и познакомились.

Антон опустил голову вниз, рассматривая сколы на кухонном столе и кофейные разводы от кружки, на языке вертелась куча вопросов, но после услышанного выспрашивать стало неудобно. Сам-то ведь он не очень любил говорить о своей семье, всегда бесился, когда люди начинают выспрашивать про родителей. Но Ромка сам продолжил болтать, уставившись в экран смартфона.

— У Дэна тоже… чё-то там с отцом случилось, родственников не было, вот и здравствуй приют. Его к нам в комнату подселили. Конечно, не сразу подружились с ним. Сначала мы с пацанами его пытались прессовать. Ну, сам посуди, пришёл такой деловой, угрюмый, ни здрасте, ни привет, без должного уважения к старшим. Да еще с этой гитарой, она тогда была больше его самого.

Антон сам не заметил, что почти перестал дышать, жадно вслушиваясь в каждое слово Ромки.

— Сначала у нас с ним были тёрки, а после того как друг друга хорошенько отметелили, то начали нормально общаться, а потом и подружились. После школы поступать решили в один универ, только вот так получилось, что я завалил сессию и ко второму курсу меня не допустили. Это все грёбаный Зяблик со своим сопроматом! Пришлось переводиться на факультет информатики, по баллам проходил.

Рома продолжил возмущённо рассказывать про сопромат и всё, что думает о Зяблике.

Антон сидел, задумавшись. Значит и Рома, и Денис тоже сироты. И как это так получилось, что они трое встретились, бывает же такое…

Когда Рома закончил возмущаться, Антон спросил как можно ненавязчиво:

— А не ссорились ни разу с ним? Из-за девчонок, например? Наверняка ведь девчонок делили…

— Да делить-то некого было! — фыркнул Ромка, — Если этот козлина рядом, то не видать мне девчонок как своих ушей. Липнут на него, как мухи на говно.

Было видно, что Рома немного завидует популярности Дениса. Да и сам Антон вообще-то тоже завидует. Или всё-таки ревнует?

— Иногда мне кажется, — продолжил Рома, — чем доступнее, тем ненужнее. Вот липнут девчонки на него, а сам он к ним абсолютно равнодушен, трахнет разок и на другую переключается.

— Наверное, пока не встретил ту самую, единственную, — пробормотал Антон и встал из-за стола.

Той ночью долго не мог уснуть, то и дело вспоминая их вечерний с Ромкой разговор. Он никогда не задумывался о других, об их семьях, видимо, сильно зациклен на своей истории, а про других думать было некогда. Это ведь он самый несчастный и обиженный судьбой.

Стало мерзко от самого себя и от своей зацикленности на прошлом и мысли Антона перетекли в другое русло.

Ромка не обмолвился о том, что Денису могут нравиться парни, только о девчонках говорил. Но это и понятно, такое попробуй, расскажи, сразу же отпиздят.

Антон ломал голову, зачем же всё-таки Воскресенский целовал его?

Неужели решил попробовать с парнями?

Девчонки надоели?

Или всё-таки проспорил?

Антону тут же вспомнились его хриплый голос, шумное дыхание, потемневший взгляд, разве такое можно сыграть? Если бы догадка о том, что Денис элементарно хотел посмеяться над ним, оказалась верна, сейчас бы, наверное, весь универ знал об их поцелуе в музее.

Надо просто спросить у него самого! Эта мысль мелькнула в голове Антона, и сразу же всё встало на свои места. Почему он сразу не додумался до этого? Подойти в открытую и потребовать честного ответа.

Но что это изменит для него, Антона? Разве он от признания Воскресенского поменяет своё мнение, разве он перестанет быть натуралом? А был ли он им когда-нибудь? Почему ни разу не испытывал тягу ни к одной девчонке? Почему он в буквальном смысле млеет от прикосновений Дениса? Устав от этих мыслей, Антон перевернулся на живот, уткнулся в подушку и закрыл глаза, считая овечек. Он мог лишь надеяться на то, что этой ночью ему не будут снова сниться кошмары.

========== Часть 8 ==========

Денис аккуратно повесил чехол с гитарой у двери, затем разулся и, открыв дверцы шкафа, бережно положил на его дно ещё одну гитару в чехле. Он смертельно устал от перелёта, из аэропорта студентов довезли на автобусе, от этой поездки он тоже устал. Он от всего устал. Хотелось грохнуться на кровать, не раздеваясь, но ещё больше ему хотелось спуститься на второй этаж и пойти к первокурсникам в 205 комнату. И не потому что давно не виделся со своим старым другом, с ним-то как раз они только что виделись, ведь Ромыч встречал его на остановке. Он хотел увидеть его белокурого голубоглазого соседа.

Денис сходил в душевую, смыл с себя противный дорожный запах, оделся, затем взял гитару и отправился к первокурсникам. Без стука распахнул дверь.

Его глазам предстал Антон, аккуратно нарезающий торт, и Ромыч, сидящий за столом и чуть ли не подпрыгивающий от нетерпения.

Антон повернул голову, и, увидев Дениса, охнул. Нож, перемазанный в торте, упал сначала на стол, а затем под стол, размазав за собой крем по полу.

— Дэн, ты как раз вовремя! Смотри, какой вкусняхой Антоха сегодня угощает.

— Чёрт возьми! — с досадой воскликнул Антон, забравшись под стол.

— Антоха, а какой повод? — поинтересовался Ромыч.

Денис, кажется, догадывается о поводе.

— День рождения, — донёсся голос Антона из-под стола. Он выпрямился и тут же встретился с пронзительным и напряжённым взглядом Дениса.