Изгнанники. Дорога домой. - Евгения "Kimber" - Страница 29

— Я буду не один, — возразил молодой король.

— Ну с тварью, которую едва знаешь. Нет, Гнес, мало того, что это опасно…

— Не вижу ничего опасного для себя.

— О-о, ну конечно, тысячи тварей это вовсе не опасно. А эльфы, которые приехали сюда со своего острова, спустя несколько тысячелетий, чтобы покарать тебя? Это тоже не опасно?

— Они далеко, а твари меня не тронут. Всё, Коэн, это не обсуждается. Я поеду и вернусь так быстро, что ты и не заметишь.

— Возьми с собой хотя бы Эйна, — Коэн посмотрел на него умоляюще, — он маленький и легкий, твоему Ириту не составит труда понести вас обоих.

— Какой смысл? Мальчишке не хватит ни сил, ни опыта, чтобы защитить меня. Уж скорее мне придется его защищать. Если тебе будет спокойнее, хорошо, я возьму его, — кивнул Гнес, видя по лицу мужчины, что он не отступиться.

— Ему я хотя бы доверяю.

Через пару часов Гнес забрался на спину роккира, принявшего свой истинный облик, и протянул руку Эйну, но тот неуверенно переминался рядом, с опаской поглядывая на существо.

— Не бойся, не уронит, — усмехнулся Гнес.

— Я не то чтобы боюсь… Мне как-то не по себе рядом с этими существами.

— Ничего удивительного, — пробасил огромный волк, поворачивая к Эйну свою морду, — в тебе есть кровь эльфов. Мизерная и незначительная часть. Никакой их силы тебе не досталось, но в твоем роду, когда-то очень давно, определенно был эльф. Я чувствую это. Вот почему тебе не комфортно рядом с такими, как я.

И Гнес, и Эйн пораженно застыли, а затем посмотрели друг на друга. В Эйне кровь эльфов?! Поэтому он порой напоминал Гнесу Нео?

«Это что же получается: я не смог заполучить одного эльфёнка, но получил другого?» — неожиданное, но приятное открытие. Эйн же нахмурился, а потом и вовсе погрустнел.

— Эйн, что…

— Теперь я ещё больше похож на него, да?

— Нет, — Гнес улыбнулся и, спустившись со спины роккира, обнял Эйна, — вы не похожи. Чем дольше ты находишься рядом со мной, тем больше я это осознаю. — Вместо того чтобы успокоиться после его слов, Эйн всхлипнул и уткнулся лицом в грудь королю:

— Гнес, кто я для тебя? Ответь. Прошу, ответь…

— Эйн, прости меня. Сначала ты был лишь заменой, но не теперь. Сейчас для меня ты это ты. — Гнес зарылся носом в светлую макушку, и прижал парнишку к себе. — Я не держу тебя, Эйн, если тебе тяжело рядом со мной, ты можешь уйти.

— Я не хочу! — воскликнул он и, вцепившись в Гнеса руками, заглянул в глаза. — Я хочу… Хочу стать для тебя кем-то! Гнес, я люблю тебя! Я знаю, что ты никогда не полюбишь меня так, как его. Я хочу быть важным для тебя…

— Ох, глупыш. Ты важен мне, — Гнес коснулся его лица и нежно поцеловал, — очень важен, — прошептал он, и это было правдой. Молодой король вновь сел на спину роккира и протянул ладонь Эйну. На этот раз мальчишка отбросил сомненья, оказался в кольце обнимающих его рук, и чувствуя спиной биение сердца Гнесса, он был почти счастлив!

Гнес поцеловал светлую макушку. Пусть не так, как Нео, но этот мальчик стал дорог ему, по-своему. Скольких может любить один человек? Разве во всех великих историях про любовь, влюбленных не было только двое, а третий – всегда лишний? Но Гнес любил Нео, любил Коэна, и кажется полюбил Эйна. И лишь одного из них, того, кого желал больше всех, он не мог заполучить. А может именно потому, что не получил Нео, так отчаянно его желал? Эйн потерся об него щекой и прижался всем телом. Вот он: нежный, милый, любящий его мальчик, и Гнесу он далеко не безразличен, так почему же мыслями он снова и снова возвращается к брату?

_

Ирит домчался до Санпура ближе к вечеру. Город, в котором Гнес бывал несколько раз, изменился до неузнаваемости. Первое что бросалось в глаза — практически разрушенные стены. При второй осаде Санпур уже не устоял — немудрено, ведь у перийцев в этот раз не было Энеоса, чтобы сдерживать силы колдунов. От магических атак город буквально разрывало на части. Все выжившие в тот день жители были закованы в рабские браслеты. Теперь они прислуживали гарнизону и тем колдунам, что расположились в городе. Офицеров, солдат и перийских колдунов казнили. Кто-то успел сбежать, но их были единицы. После всех событий павший город и без того казался мрачным и угнетающим местом, а теперь, когда в него стекались твари, он вызывал трепет и ужас.

Когда Гнес въехал в разрушенный проём западных ворот, тёмные полезли к нему отовсюду: из-под обломков домов, с крыш брошенных строений, а некоторые летали в небе, сбиваясь в чёрные тучи. Эйн судорожно вздохнул и теснее прижался к Гнесу, тот приобнял его за талию, пытаясь успокоить.

— Это все призванные? — спросил молодой король, обращаясь к Ириту.

— Нет, господин, ещё около половины не добрались.

Да уж, зрелище поражало своим размахом. Если это была только половина… В Нисвете не было заметно, что их так много! Видимо там твари расползлись по всей территории леса и не создавали такого ужасающего эффекта, который предстал перед ним сейчас. Даже камни, дорога, и земля, на которой стояли твари, источали клубящуюся тьму.

— Куда идти? — спросил Ирит замедляясь.

— Где все люди?

— Укрылись во дворце, господин, я ощущаю ауры колдунов оттуда.

— Значит туда и идём. Подождём, пока прибудут остальные.

Осирийские солдаты встретили своего короля не в самом лучшем расположении духа. Кто-то смотрел с недовольством, кто-то был просто мрачен, а кто-то откровенно напуган. Митри – колдун, который был в городе за главного, проводил Гнеса в лучшую из имеющихся комнат, и доложил обо всём, что происходило. Собственно и докладывать-то было не о чем: когда ночью тёмные начали собираться в Санпуре, колдун перевёл всех людей в замок. Весьма благоразумное решение.

Промаявшись несколько часов ничегонеделанием, Гнес отправился прогуляться по разрушенному городу. Он и Эйна позвал с собой, но тот ни в какую не соглашался, так что с королем последовал Ирит в своем человеческом облике. Да, город пострадал основательно, на восстановление уйдут годы и огромные средства. Хотя, зачем его восстанавливать? Здесь теперь и жить-то некому, а тех рабов, что остались, можно перевезти куда-нибудь. Гнес не очень любил рабство, он видел в нём много недостатков, но и против так же не выступал. Что делать с рабами и оставлять ли рабство в целом, можно решить и позднее. Его мысли снова вернулись к Нео: если бы тот стал рабом и попал в руки какого-то урода или в бордель, что Гнес сделал бы? Нашел бы его рано или поздно, в любом случае. И в живых не остался бы никто, посмевший причинить боль Нео. Сейчас Гнес это понимал. А тогда, в ту ночь, когда он принял порывистое, неправильное решение, о котором сейчас так жалел? Почему он не задумался об этом тогда? Почему, когда речь заходила о брате, все его чувства были настолько противоречивы, смешивались, дурманили голову, мешая ясно мыслить?

— Потому что он эльф, — неожиданно ответил Ирит.

— Что? — Гнес удивленно замер. — Я спросил об этом вслух?

— Нет, господин. Вы видимо позабыли, что я силен во всём, что касается разума. Иногда вас легко прочесть. Даже не так: ваш разум кричит, когда вы думаете о своем брате, и мне сложно этого не слышать. Простите.

— Поясни, — нахмурился Гнес, — «потому что он эльф»?

— То, что вы испытываете... Я уже видел такое, когда эльфы ещё не покинули человеческие земли. Те люди, что находились рядом с ними, становились зависимы в эмоциональном плане. Магия эльфов многократно усиливала испытываемые людьми эмоции. Это проявлялось у всех по-разному: кто-то обожал до трепета, до поклонения, буквально обожествлял их; кто-то любил – безумно, страстно, всем сердцем, и если эльф отвечал взаимностью, поверьте, такая пара оставалась вместе всю свою жизнь. Как ваш брат и его человек, или ваш отец и его жена. Они становились неотделимы друг от друга, как одно целое. Ничто не могло заставить их расстаться или предать. Эльфы вообще могут любить лишь однажды, их сила и магия настолько связана с их чувствами, что, потеряв пару, они не выживают. Это касается не только людей, иногда они находят любовь среди соплеменников, хотя это редко любовь как таковая – два эльфа куда реже проникаются друг к другу настолько сильными чувствами и привязанностью. Есть и третий вариант – ваш брат. Вы любили его с детства, и ваша любовь, усилившись, переродилась в одержимость. Взаимности вы не получили, и это сводит вас с ума, в прямом смысле этого слова. Вы никогда не забудете и не отпустите его. Даже после расставания, часть его осталась очень глубоко в вас – вы пробыли рядом слишком много времени. И это не вырвать из вас: вы не перестанете чувствовать эту привязанность, что бы вы не творили и сколько бы времени не прошло. Это исчезнет лишь со смертью одного из вас. Эльфам нельзя сближаться с людьми. Если для пары такая всепоглощающая любовь не слишком опасна, ведь они всё равно вместе до самой смерти, то для вас, как для отвергнутого, она губительна. Это одна из причин, почему эльфы ушли обратно на свой остров и закрылись ото всех.