Апокалипсис наоборот (СИ) - Бутенко Вячеслав - Страница 26

— Давайте уже, того, заходите, — Консерва буквально силком затолкнул нас внутрь обитой сталью двери. Безопасность, однако.

Внутри нас ждала атмосфера, как бы так сказать…. контрастная. Если снаружи в воздухе царила радость и даже какое-то умиротворение, то внутри все было куда более оживленно и даже буднично, учитывая специфику баров еще до катастрофы. Потертый деревянный пол со сколами и темными следами не то крови, не то каких-то особенно едких напитков, явно не походил на ковровую дорожку. За многочисленными столиками шумели разномастные компании, в основном состоящие из подвыпивших мужиков военной наружности. Учитывая, что это бар посреди военной части, такая аудитория не была чем-то удивительным для нас. Здесь уже запах спиртного и дивный аромат пищи смешались в какой-то совсем уж ядреный аромат, определить свое отношение к которому я банально не смог. И приятно, и противно, а на клубах табачного дыма по ощущениям так и вовсе можно было оставить верхнюю одежду, настолько он был густой и вездесущий. Приглушенный желтый свет от лампочек Ильича, висящих на одних проводах, добавлял в антураж этого места даже какие-то нотки из фильмов про Дикий запад. Наверное, это у меня сработала ассоциация из-за пары десятков фильмов на эту тематику, что я смотрел, пока сидел в одиночестве. Ну, знаете, все вокруг такое деревянное, куча суровых людей с оружием, закатное солнце… Натуральный салун.

— Смотри, куда копыта ставишь!

Ой-ой, кажется задумавшийся Колесо на кого-то нечаянно наехал. Я бы обязательно пошутил над этим каламбуром, но уж больно вид у пострадавшего воинственный. Лысина блестит, морда кирпичем. Форма еще военная, плечи широкие. Ростом повыше любого из нас. Надо бы как-нибудь аккуратно разрулить этот конфликт…

— Отвали, — ответил наш водитель, отодвигая ошалевшего от такой наглости вояку в сторону. Не менее ошалевший Егор тут же подправил их курс в сторону самого дальнего из свободных столиков.

Громила тем временем закипал от злости и сверлил взглядом моих удаляющихся товарищей. Вот черт, опять мне за всех отдуваться.

— Ох ты ж батюшки, дичайше извиняемся, что потревожили вас, — громила перевел взгляд уже слегка покрасневших глаз на меня, — Мы с моими спутниками так устали с дороги, просто сил нет. Долгая дорога, дальняя дорога, умаялись мы и все такое.

Как я уже давно понял для себя, главное в подобных ситуациях — сделать так, чтобы сторона-агрессор перестала понимать, что вообще происходит. Заговариваешь зубы, полощешь мозги и медленно уходишь в закат, желательно закончив какой-нибудь благозвучной фразой. Никаких претензий, никакого негатива, только чистый и ничем незамутненный поток информационного мусора, выбивающий из головы собеседника причины его обиды и планы на ближайшее будущее.

— Вот вроде погода такая расчудесная сегодня была, так все равно умаяться умудрились, так еще и на праздник попали. Такая неожиданность, но такая безмерно приятная и бесконечно неожиданная! Вот и кто бы мог подумать? — сам я уже, согласно доброй традиции, маленькими шажками начал удаляться от вояки в направлении нашего столика, — Вот и мы не могли подумать! Думать, знаете ли, вообще не самая большая наша специальность, за что я еще раз дичайше извиняюся. Это философы там всякие, мыслители — туда, к ним все. Тем более мы ж только с дороги, а это на интеллектуальной деятельности сказывается самым ужаснейшим образом, — тут я внезапно посмотрел на часы, — Батюшки свет, времени-то сколько! Прошу прощения за свое столь скорое отбытие, но меня ждут мамзели и мандаринки без косточек. Всего доброго!

Так, а сейчас главное уверенно и решительно развернуться. Затем также уверенно и решительно юркнуть за наш стол, пока собеседник все еще пытается понять «кто это нахрен такой». Вот даже не знаю, получилось ли в итоге что-то хорошее. Справедливости ради, по морде ни я, ни кто-либо другой не получил. Хотя я-то как раз мог, бывали уже случаи и агрессивные собеседники. Только вот вспоминать об этом во время таких разговоров — верный путь начать волноваться и терять самообладание. А чем увереннее ты держишься перед такими вот готовыми сорваться ребятами, тем больше шансов на успех. Уж не знаю, природа тут виновата, инстинкты или банальная психология, но волнение и страх для таких вот молодчиков работают не хуже, чем команда «фас» или красная тряпка. Что ж, пусть мне так ничего и не ответили, но будем считать, что этот раунд за мной. Ух… Что-то тяжело мне начинают даваться эти ваши социальные взаимодействия, надо бы и перерыв устроить.

— Что есть из спиртного? — спросил я у невзрачной девушке в сером платьице, что судя по всему была тут в роли официантки.

— Добрый вееечер, — ответила девчушка, немного растягивая гласные. Вряд ли у меня сейчас какой-то особенно смущающий или пугающий видок, так что предположу, что она банально заикается. Блин, даже немного обидно, что не из-за меня! Никогда не замечал в себе жажду быть в центре внимания, как минимум на этой неделе, — Ост…ался только с…амогон.

— Тогда любезнейше прошу, принесите три стопки вооон за тот столик, — указываю жестом на угол, где расположились Консерва с Колесом.

— П…остойте, но ведь они уже з…аказали три, — даже не возразила, а скорее уточнила официантка.

— Ну, так это они на всех, а я — чисто для себя, — я немного по-детски хихикнул и прошмыгнул в направлении нашего столика, оставив официантку в легком недоумении.

Вот же негодяи! Мои напарники уже чуть не подняли тост без меня! Пришлось оперативно дать подзатыльник сидевшему ко мне спиной Егору, когда подходил к столику. Колесо, памятуя о проблемах, которые я вынужден был за него разруливать, слегка потупил взгляд в стол. Видимо, собравшись с духом, он вновь поднял взгляд и одним движением глаз и кивком головы поблагодарил меня за помощь. Вот и как ему это удается, не пойму. Вроде и не говорил ничего, а я его прям понял.

— Что ж, граждане алкоголики, хулиганы и немертвые, — наш столик был достаточно далеко от лишних ушей, чтобы я мог шутить без лишних рисков, — Поздравляю нас с прибытием в цивилизованное общество!

— Ага, цивилизованное, — добавил Колесо, брызжа слюнями и сарказмом.

— Эй, ну вы чего, в самом деле? Тут, это, нормальный народ живет, — включился было в Егор, но я жестом прервал его правозащитную речь.

— Стоп-стоп, мы не с того начали. За приключения! — две пары глаз уставились прямо на меня, пока я уже заносил «стопку в топку». Не став отставать, ребята повторили мой жест. Правда мы чокнуться забыли, ну да ладно. Чокнутых среди нас и так слишком много, хе-хе.

Вечер проходил достаточно спокойно. Мы сидели и квасили, наслаждаясь праздничной атмосферой и обрывками доносившейся с улицы музыки. Потеребив немного Консерву, мне удалось выудить у него несколько смущающих университетских историй. Ну, знаете, таких, где всегда присутствует шумная компания, первокурсницы и какие-нибудь хитрые взаимоотношения между всеми действующими лицами. Слушать со стороны такое весело и интересно, а вот участвовать — далеко не всегда. К счастью, на учебы мы сейчас можем сходить разве что для того, чтобы в развалинах найти немного бумаги на костер.

Через часок даже Колесо немного потеплел, благодаря чему из нашего немногословного и вечно хмурого товарища удалось выудить несколько пусть и куцых, но весьма любопытных историй на тему медицины и всего прочего. Впрочем, без первокурсниц не обошлось даже там.

Эх, хорошо тут все-таки. Давно я вот так не сидел, не болтал в приятной компании обо всякой ерунде. Нет, конечно же такое было и раньше, еще в прошлой жизни. Да только разве это сейчас считается? Честно говоря, в последнее время я как-то удивительно часто начал задумываться о таких забавных вещах, как общество и собственная смерть. Как же чертовски важно находиться рядом с другими людьми, как оказалось. Вроде бы и недолго путешествовали, а к тому же Егорке я, честно признаться, успел привязаться. Наивный, чересчур впечатлительный мальчишка, буквально вчера выпустившийся из школы. И почему так? Вроде мне всегда казалось, что я за интеллект, чтоб собеседник был интересным и многогранным. С глубоким, чтоб его, внутренним миром. И вот-те раз, меня подкупили банальной искренностью. Вот и гадай теперь, или я чего-то о своем характере не знал, или это так отшельничество на меня подействовало, что я был готов на любого разумного кинуться с распростертыми объятиями.