Я спас РФ. Книга 2 (СИ) - Подус Игорь - Страница 22

Обзор, под воняющим аммиаком балахоном, был так себе. Имплант сразу включил инфракрасное видение, но оно не отражало в точности то что двигалось за покровом, из грубого материала.

Нечёткий силуэт Ищейки подобрался ближе и Альфа услышала шум втягиваемого стальными ноздрями воздуха, тут же проходящего через камеру химического анализатора, а затем обдувающего блок центрального процессора, находящегося под титановым загривком роботизированной твари.

Многосуставчатая лапа замерла рядом с лицом Альфы, и она услышала, как стальные когти вошли между кусочками щебня, вгрызаясь на дюйм в песок. Затем луч сканера пробежался по спине возможной жертвы, и склонившаяся Ищейка сделала шаг, направившись к следующему объекту цифрового интереса.

Расплывающийся силуэт робота отходил всё дальше пока не исчез из поля инфракрасного визора, вместе с этим начал стихать неприятный высокочастотный свист, отлично улавливаемый чувствительными ушами Альфы.

Напряжение спало, и девушка почувствовала, как женщина, стоявшая рядом на коленях, оторвала лоб от утрамбованного в песок щебня.

Альфа плавно поднялась, стараясь одной рукой удержать маскирующий балахон. Моложавая женщина последовала её примеру и уставилась на ствол пистолета, направленного ей в живот. Затем она быстро огляделась по сторонам и не обращая внимание на угрозу получить пулю, схватила диверсантку за руку.

Тут уж Альфа не стала сопротивляться и позволила втянуть себя в крохотную комнатку, площадью два на два метра. На полу был разложен нехитрый скарб жильцов, состоящий из груды посуды, тазов и пластиковых бутылей с водой.

Женщина приложила палец к губам и указала Альфе на лесенку идущую на второй ярус. Девушка всё поняла и в два движения забралась наверх, тут же оказавшись в ещё меньшем помещении, освещаемом тусклой керосинкой, подвешенной под дырой в потолке. У стены на матрасе сидели пятеро детей, возрастом от трёх до десяти лет.

Босая и одетая в рваньё детвора, вела себя смирно, и едва слышно шушукалась. По худым и чумазым лицам было видно, что вдоволь они если и едят, то очень редко.

Снизу послышался шум закрывающихся занавесок, а затем наверх поднялась спасительница.

Первым делом она указала на пистолет и показала руками крест, а когда Альфа убрала его в кобуру, моложавая женщина неопределённого возраста резко приблизилась и яростно зашептала:

— Ты что дура в таком виде здесь шляться? Если тебя увидят «яппы», и пистолет не поможет. Где вообще твой логотип? — спросила она и указала себе на спину, где на выцветшей куртке, в светоотражательном контуре виднелись иероглифы с индивидуальной крипто-меткой.

Альфа покачала головой и еле слышно проговорила:

— У меня нет метки. Я не местная.

— Я так и поняла — прошептала женщина и присела на самотканую циновку, по-восточному скрестив ноги. Альфа, последовала её примеру.

— Что здесь вообще происходит? Что с Владивостоком? И почему тут так много людей ютящихся в этих халупах? — обрушила она град вопросов на спасительницу, при этом стараясь говорить очень тихо.

— Ты видимо и правда не отсюда — прошептала женщина, покачала головой и с подозрением на неё посмотрела. — Откуда ты?

Забираясь на второй этаж, Альфа придумала новую легенду. Сказывался опыт, уж больно часто ей приходилось по роду диверсионной деятельности появляться в таких местах, где её часто спрашивали кто она и откуда?

Внезапно она вспомнила как всего один раз ей не удалось отвертеться и правильно воспроизвести образ деревенской дурочки, несущей к бабушке пирожки. Ей помог почти игрушечный, бесшумный пистолет, сделанный неизвестным мастером из оружейного пластика. Его ей подарил Серый.

Тогда, она спокойно вышла из полицейского околотка, оставив внутри пять мёртвых полицаев.

— В тот день когда началась война мы плыли из Австралии на яхте. Отец не захотел возвращаться и мы пристали к берегу и долго жили на необитаемом острове. Получается почти три года. Ну а не так давно все заболели тропической лихорадкой и не имея медикаментов умерли. Я осталась совсем одна и вот решила вернуться.

— Лучше бы ты зайка там и оставалась — строго проговорила женщина и покачала головой.

— Если бы я только знала, что тут такое, но теперь уже поздно. Яхта врезалась в скалы ночью, а утром я выплыла и увидела, что Владивостока больше нет.

— Так что, ты прямо через центр города сюда пёрлась — недоверчиво проговорила женщина и невольно слегка отклонилась. — Там же радиацией фонит как из задницы дьявола.

— Да нет что ты, я так по берегу да по краюшку прошла, а потом перебралась через каменную гряду и спустилась сюда — объяснила Альфа и указала в сторону скалы с которой реально спустилась.

— А не врёшь? Там куда ты показываешь четвёртый форт на горе. Говорят, гиблое место. Там вертикальная стена метров триста не меньше.

— Ничего, я ловкая — уверила Альфа и робко улыбнулась.

— Да я уже поняла. — Женщина невольно скосила взгляд и осмотрела рельефные мышцы и кубики пресса, которые едва скрывал розовый костюм в обтяжку.

— Ну рас ты ничего не знаешь, значит я тебе всё сейчас расскажу. Владик разбомбили три года назад, после того как наши подводники долбанули по США.

— Как долбанули? Не понимаю — прошептала Альфа недоверчиво.

— Как как? Ядерными ракетами. Я видела голограммы, снятые с квадролётов, Нью-Йорк, Вашингтон и ещё три десятка городов в клочья. Погибли тридцать миллионов американцев или даже больше.

То, что услышала Альфа не соответствовала тому что она знала о ходе войны, до того как попала в плен. Но вместе с тем она видела, что женщина не врёт.

Хотя возможно это чья-то пропаганда и она заблуждается?

— А что здесь происходит? Почему вы живёте в этих сарайчиках с детьми? — спросила Альфа, решив узнать про местные расклады.

— А где нам ещё жить? Мы с сыном, полтора года просидели под Хабаровском в лагере для беженцев. Нет уж, после той зимы хоть куда, лишь бы там не оставаться. А прошлой осенью японские компании начали людей из лагеря вербовать и развозить по стройкам да шахтам. Сюда народ почитай со всего бывшего Приморского края согнали. Сейчас в мусорном городке тысяч триста живёт, не меньше.

— Там на логотипе написано, что вы собственность компании — едва прикрыв невольную издёвку, прошептала Альфа.

— Да и ладно. Зато за трудодни паёк выдают и с голодухи почти никто не умирает. А насчёт собственности? Так тех, у кого такой знак, нельзя садить на цепь, бить и насиловать, когда хочется, а если захочешь что-то такое провернуть менеджеры компании оштрафуют или башку отрубят самурайским мечом — неожиданно зло прошептала женщина, и оголив запястье, показала зажившие следы от кандалов.

— И что, часто головы рубят?

— Да почитай каждый день на площади у офиса компании с кого-то голова слетает. А в воскресенье бывает так и не по одной.

Такие расклады Альфу не смутили, уж больно часто за последние три года она лично наблюдала нечто подобное. И пусть там головы мечом не рубили, но зато пулю в затылок пускали не раздумывая.

— А где народ работает?

— Кто-то новый грузовой терминал строит, другие выкинутые на отмель корабли на металлолом разделывают, но там всё больше мужики пашут. Ещё можно на химию пойти, но там лёгкие через полгода выплюнешь.

— А ты сама где работаешь?

— А я пока не работаю. Раньше сожитель был. На химии бригадиром работал. В бочки на расфасовке всякую мерзость разливал, да своим работягам трудодни ставил. Четверной паёк приносил — мечтательно проговорила женщина, и понизив тон уже скорбно добавила — а две недели назад в чан с концентрированной кислотой упал и всё. У меня от него только рабочий плащ и остался, которым я тебя от ищеек прикрыла.

— И что ты теперь делать будешь? — спросила Альфа искренне сочувствуя оставшейся одной женщине и посмотрела на детей, не сводящих с неё глаз.

— На восточном побережье полуострова рыба-перерабатывающий завод достраивают. Пойду в новый цех разнорабочей устроюсь, а потом автоматически в цех разделки перейду. Правда туда не просто так попасть, придётся пару раз перед кем-то из старших «яппов» подол задрать — откровенно поведала она.