Стигма ворона 2 (СИ) - Горина Юлия - Страница 22

— Да, я понял, — отозвался Эш, глядя на то, как странно двигается вдовица, отступая назад — отрывистыми движениями, не оборачиваясь, будто могла видеть спиной дорогу. — Я не обижал ее, если что…

— Потому ты еще живой. У нас тут просто так обижать людей не принято, чужак. Усвоил урок?..

Эш рассеянно кивнул.

Как там она сказала?

В доме орла и змея?

Ему срочно нужно было попасть в зиккурат!

Пробормотав напоследок какие-то извинения, Эш поспешил к выходу.

Верный вопрос порождает верный ответ.

Приди и узри — кажется, так сказала безумица?..

Вскочив в седло, Эш развернул коня и помчал обратно, на площадь. Поднявшееся солнце ярко отражалось в булыжниках мостовой, начищенных до глянца множеством ног. Он щурился от бликов и снова и снова повторял ее слова про себя, чтобы точно ничего не забыть.

Подъехав к зиккурату, он привязал коня и подошел к раскрытым воротам.

С одной половины на него смотрел орел. С другой — извивающийся змей с разинутой пастью и высунутым раздвоенным языком.

Сердце в груди застучало громче. После яркого солнца нутро святилища казалось кромешной тьмой, в которой, как звезды на небе, светились желтые язычки свеч.

Глубоко вдохнув, он вошел в зиккурат.

В зиккурате пахло старыми сырыми стенами и ароматной смолой. Тяжелые потемневшие подсвечники освещали непривычное для Эша внутреннее убранство — здесь все выглядело несколько иначе, чем в новых святилищах. От самого низа вверх вдоль стен, извиваясь пружиной, поднималась лестница, освещенная свечами. Седобородый тощий жрец в белой тоге медленно спускался по ней, поправляя огонь там, где его задул сквозняк.

А в вышине светился солнечным светом, как окошко в небо, крошечный квадратный выход на верхнюю площадку, где и располагалось сердце зиккурата. Правда, какая сила могла наполнять камень, установленный там, Эш не мог даже предположить. В центре нижней части в виде резной ладьи располагалось место для коленопреклонений. Парчовая подушка, на которую вставали люди для благословения или клятвы, порядком истерлась от множества колен. Но каким-то чудом все еще оставалась безукоризненно белой.

Но больше всего Эша удивили росписи, которые покрывали древние стены. Без сомнения, рисунки были не намного моложе самого строения. Сотни кровавых сцен сражения сплетались в огромную панораму великой войны, в которой люди сражались с различными монстрами. Полуобнаженные фигуры воинов, выполненные почти в человеческий рост, тускло поблескивали потемневшей бронзовой краской. И это были не просто символические изображения каких-то условных людей, потому что все лица мастера изобразили удивительно реалистично, и каждое из них обладало индивидуальностью. У некоторых над головами виднелся грубо выписанный золотой венец со знаком орла — судя по всему, их дорисовали позднее, и куда менее талантливой рукой. Вот одетый в доспехи молодой красавец с длинной косицей на затылке, выбритыми висками и рыжеватой курчавой бородой. Следом за ним — полуобнаженный однорукий великан с широким простым лицом и крупным носом со сломанной переносицей. На груди у него была перевязанная рана.

Перевязка. Точно, перевязка! Пока у Эша нет денег на хорошую одежду из шкуры одержимой твари, он может прятать метку дингира под бинты, при этом полностью открывая стигму ворона!

Решение оказалось настолько простым и дешевым, что Эш удивился, отчего ему раньше не пришла в голову эта мысль.

А потом он еще раз взглянул на однорукого воина. Твою ж акаду, а ведь он тоже мог быть на самом деле дингиром!..

Дальше следовала фигура, у которой время отняло лицо и часть корпуса, превратив их в невнятный бронзовый отпечаток.

На обнаженных плечах и руках нарисованных воинов виднелись выцветшие вензеля стигм. Некоторые из них можно было даже прочитать: вот медведь, вот куница, олень.

Эш поднял голову. Изображения разворачивались, как свиток, поднимаясь наверх вместе с лестницей.

Как завороженный, Эш медленно побрел вдоль стены, разглядывая росписи…

Тут взгляд его упал на расположенный немного впереди почти квадратный, сильно размытый мужской силуэт с огромным копьем в руках, которым он поразил чудовище, похожее на огромного жука. Единственный глаз монстра испускал красные лучи, направленные прямо на воина.

Эш сначала замер, не веря своим глазам. А потом, перепрыгивая сразу через две ступеньки, устремился вперед, и через пару секунд он уже стоял напротив изображения ловчего.

Потому что это точно был он.

Кончиками пальцев Эш коснулся членистых лап чудовища. Похоже, тот, кто рисовал его, сам ловчего не видел, потому что ноги были нарисованы в точности как у настоящего жука. Но и красный глаз, и железный клюв, высунутый из черного зева, художник изобразил в точности, будто следуя подробному описанию.

Жаль только, что фигура воина, бившегося с ним, сохранилась так плохо.

Эш, всматриваясь в детали, посмотрел на стену еще дальше…

И остолбенел.

— Не может быть… — одними губами проговорил он.

В груди стало жарко. Пульс гулко забился в висках.

Мимо него к выходу прошли двое стигматиков, задев плечом, но он не посторонился и даже не обратил на это никакого внимания.

Медленно поднимая враз отяжелевшие ноги, Эш прошел еще пару десятков ступеней и остановился рядом со своим собственным портретом.

Сходство было настолько поразительным, что его не заметил бы только слепой. Те же широкие яркие брови вразлет, крупные голубые глаза, прямой нос и резкий подбородок. Вот только воин на стене выглядел лет на десять старше. Его длинные темные волосы были выбриты на висках и стянуты на затылке в косицу, а промеж бровей пролегла суровая морщина. Тело воина скрывала черная накидка, похожая на плащ. Ноги были обуты в странные короткие сапоги с высокой подошвой и шнурками.

В одной руке он держал над головой меч, а другой указывал на гору отрубленных голов у себя под ногами.

Гора отрубленных голов.

У Эша похолодели руки. Он вдруг вспомнил темницу и закованных в цепи заключенных, которым он отрезал голову одна за другой…

Сердцу стало тесно у Эша в груди, дыхание сбилось.

Откуда все это? Что это?..

— Уважаемый! — окликнул он жреца. — А что это за люди, изображенные на стенах?..

— Великие и незабвенные герои, на чьих плечах был построен мир двух кругов, — не оборачиваясь, ответил жрец неожиданно звучным и глубоким голосом для такого щуплого старика. — И каноничные, и отвергнутые каноном…

— Как это?..

— Так ведь не все древние герои были признаны достойными вечного восхваления, — тяжко вздохнул жрец, наклоняясь к догоревшей свече. — Как решил жреческий совет под руководством двенадцати колен, некоторые из них были рождены на свет вовсе не женщинами, а мечтами истерзанного войной народа… — сдавленно проговорил он, сухими пальцами отцепляя огарок вместе с большой восковой кляксой.

И, выпрямившись, добавил:

— А некоторые в конце своего великого пути пережили еще более великое падение, отчего именовать их героями отныне было не велено…

— А этот — кто? Как его имя? — спросил Эш, оборачиваясь к жрецу и указывая рукой на роспись.

Жрец повернулся к своему собеседнику — и его глаза округлились.

Тощая шея старика вытянулась, точно он пытался рассмотреть поближе то ли своего собеседника, то ли роспись. А может, их обоих сразу.

— Да, я немного похож на него, вот и стало интересно, — сделал дураковатое лицо Эш, чтобы как-то сгладить и упростить ситуацию.

— Немного похож? Немного?! — переспросил жрец. — Да если бы я не видел этой росписи еще в те времена, когда тебя на свете не было, я бы подумал, что кто-то посмел осквернить зиккурат глупой шуткой!..

Жрец спустился к Эшу, качая головой.

— Подумать только…

— Так кто он?..

Старик развел руками.

— К стыду своему, я должен признать, что не знаю его имени… — виновато проговорил он. — Он из неканоничных — видишь, над головой нет благословенного венца?.. А их ведь здесь сотни — разве упомнишь столько?.. Вот венценосных я всех знаю…