Стигма ворона 2 (СИ) - Горина Юлия - Страница 1

В огромном подвале было сумеречно.

Воздушные окна свистели гуляющим сквозняком, скулили, как голодные псы. Высоко над головами теплились два масляных фонаря, тусклым желтым светом раскрашивая серый камень и лица людей, закованных в колодки по рукам и ногам.

Несмотря на летний зной снаружи, в каменном мешке стоял холод, как в погребе. Пахло сыростью, плесенью и нечистотами.

Узников было ровно пятнадцать: Эш, Дарий, Шеда, цапля, крыса, двое стражников из тюрьмы, Магур и семеро шлюх для ровного счета.

Эш сидел, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза.

Наконец-то тихо.

Он не знал точно, сколько времени их здесь уже держат: после сражения с удильщиком Эш находился как будто в бреду. Теперь он понял, почему так важно, чтобы у дингира были сопровождающие. Сила, которая наполняла будущего создателя акады после победы, ударяла в голову как избыток настойки. Как будто телу требовалось время, чтобы усвоить и принять новые возможности.

Когда он пришел в себя, в темнице творилось что-то несусветное: женщины визжали, проклиная его, Магур обзывал последней тварью, а стражники с пеной у рта грозились прирезать. И если бы всех не сдерживали колодки, сцепленные с вбитыми в пол кольцами, они точно разорвали бы его в клочья.

Стигматики помалкивали. Но в их молчании Эшу слышалась солидарность с теми, кто выражал свои эмоции более открыто. Все одержимые без конца лязгали об стены латными кирасами и пластинчатыми наплечниками, закрепленными широкими кожаными ремнями. Одежда из металла на голое тело — не самая приятная вещь на свете. Эти доспехи на них надели по приказу Дагана. Сначала Эш не понял, зачем они нужны, и что это за странный металл, похожий на позеленевшую медь. А потом он обнаружил, что никак не может дозваться ворона.

— Зря стараешься, — сказал ему тогда Дарий с усмешкой. — Это «узда отступников», стигма через нее не работает. Я уже носил такую в свое время…

А потом поднялся весь этот гвалт, и поговорить дальше не получилось.

Но теперь, наконец, все накричались, ругательства кончились, и в темнице наступила тишина.

С закрытыми глазами Эш слушал завывания сквозняка.

Ему хотелось поговорить с друзьями, но делать это в присутствии толпы чужаков ему не хотелось. Вообще извиняться каким-нибудь образом за то, что случилось, было глупо. Еще глупее, чем благодарить за спасенную жизнь. Но, с другой стороны, ничего другого он сделать не мог, а лучшей возможности могло уже и не представиться.

Повернувшись к Дару, он с трудом проговорил:

— Ты… Вы оба…

Слова падали с его языка, как камни.

— В общем… Я не хотел вас подставить. Так получилось.

— А нас, значит ты хотел подставить?! — выкрикнул один из стражников, громыхнув колодками. — Паскуда!..

Эш невозмутимо перевел на него взгляд.

— А вас я не подставлял, — жестко возразил он. — Вы сами продали свои задницы за полмины. Ко мне-то какие вопросы?

— У меня есть один, — хмуро заявил Дарий. — Как ты себя чувствуешь после того, как перерезал глотки пятнадцати безоружным узникам? Ничего, нормально? Спать-то сладко будешь?

— Дар!.. — протестующе воскликнула Шеда.

Эш криво усмехнулся, закрыл глаза и устроился поудобнее, противно чиркнув об стену металлической спиной.

— Есть вероятность того, что я не смогу проверить, как же я буду после этого спать. Но если ты хочешь знать, жалею ли я о том, что сделал — то нет. Не жалею…

В это время раздался лязг замков.

Воины вздрогнули, женщины зарыдали в голос. Стигматики все подобрались и повернули голову в сторону дверей.

Тяжелые, больше похожие на ворота двери подались назад, и все увидели яркий свет трепещущих факелов. Один за одним в темницу начали входить закованные в броню воины с копьями в руках.

Следом за ними шел хмурый, пропахший тяжелым похмельем Хэн с молотом на плече.

— Всем лечь на пол!.. — крикнул узникам воин в латном доспехе. — Немедленно!

Женщины послушно растянулись на полу, не прекращая плакать. Стражники тоже подчинились.

— Я же сказал — лечь всем! — заорал латник.

— Да пошел ты, — отозвался крыса, впервые за все это время подавая голос.

Хэн, бросив косой взгляд на стигматиков, проговорил:

— Да ты не надрывайся, начальник. Я их и сидячих раскую, дело-то нехитрое…

Он подошел к шлюхам и принялся молотом выбивать удерживающие кольца, оставляя колодки на месте.

— Дядушка Хэн, миленький, что с нами будет?.. — воскликнула самая молоденькая из сестер утешения, с мольбой уставившись на кузнеца.

— Ваше время пришло! — рявкнул ей латник вместо Хэна.

— Крепись, девка, — негромко пробормотал кузнец, не глядя ей в лицо.

— Этого живодера из Сорса расковать последним! — приказал латник.

— Будет сделано, — послушно кивнул тот.

Живодер?

Вот как, значит, его называют теперь?..

Эш усмехнулся. Подумать только…

Когда Хэн склонился над Эшем, тот тихо проговорил:

— Спасибо тебе за нож. Это лучшая змеиная сталь, что я видел.

Кузнец вздрогнул. Молот на мгновение замер в его руках, прежде чем обрушиться на удерживающее кольцо.

Удар соскользнул немного в сторону. Хэн шумно выдохнул, исподлобья взглянул на парня.

— Эй, чего там? — рявкнул латник.

— Да замаялся немного, вкривь пошло… — сказал Хэн, вытащив из кармана мятый грязный платок. — Щас все будет, начальник… Слышь, малый, копыта-то верхние подвинь — мешают!

Он отвел в сторону руки парня в колодках, загораживая его спиной от стражи.

И сунул ему в ладонь крошечный клинок, длиной не больше указательного пальца. Серый металл без блеска не привлек к себе ничье внимание.

Эш мгновенно спрятал его в кулаке.

Несколькими размашистыми ударами кузнец выбил кольцо и выпрямился.

Наконец, все пятнадцать были откреплены от своих мест.

— А теперь все вперед! А ну пошли! — крикнул латник.

Воины двинулись на узников, выставив вперед копья.

— Что происходит-то?.. — всхлипывая, проговорила рыхлая светловолосая женщина в слишком тесном для ее пышных форм красном платье. — Куда нам идти-то? Что…

Ее голос утонул в оглушительном скрежете. Одна из стен темницы медленно начала подниматься, открывая железную решетку. Решетка лязгнула и тоже подалась вверх.

И теперь все увидели залитое закатным золотом поле, въездную дорогу и темнеющее пятно леса вдалеке.

— Ступайте, ступайте! — торопил латник, и воины тыкали узников копьями в спины и шеи, подталкивая вперед. Те, неловко шагая с колодами на руках и ногах, двинулись к выходу.

А снаружи бил колокол, со стены раздавались ликующие возгласы жрецов и доносилась веселая музыка.

Узники против своей воли двинулись к выходу.

Эш не стал дожидаться, когда ему в шею кольнет наконечник копья, и не мешкая направился из темницы. В ладони он осторожно удерживал крошечный дамский клинок, который ему щедро оставил Хэн.

Снаружи доносились завывания жрецов: «… ибо как младенцы не повинны в крови агнцев, которых принимают в пищу их матери во имя жизни, дабы наполнить молоком потаенные свои, так и чада этой земли не повинны…»

Гудение колокола и звуки тамбуринов с флейтами заглушали их пение.

Эш вместе с Шедой и крысой вышли первыми.

Женщины позади все еще пытались молить стражников о пощаде, время от времени вскрикивая от тычков острых копий. Наконец, последняя пленница покинула узилище, и решетка с грохотом опустилась, отрезая дорогу назад.

Они оказались у городской стены, слева от запертых въездных ворот. Взгляд Эша упал на неровное, покрытое рытвинами и заросшее высокой травой поле, расстилавшееся перед ними. И кое-где под пучками свежей травы ему сейчас виделись очертания человеческих костей.