Ведьма в свободном полете (СИ) - Гусина Дарья - Страница 22

Шагнула вниз:

— Кто здесь?

Засвистел старый медный чайник, в который я плеснула воды, намереваясь поужинать брикетом лапши. Чайник булькнул и затих. Когда я вошла в кухню, газ был выключен. И даже вентиль на баллоне был перекрыт. В доме я была не одна. Впрочем, особым открытием это не стало.

Я слегка дрожащими руками бодро распотрошила упаковку лапши быстрого приготовления (спасибо тебе и на том, дядя Петя) и громко сообщила тому невидимому, что находилось у меня за спиной:

— Значит так. Этот дом – мой. Это мой первый собственный дом! Моя недвижимость. И отказываться от нее я не стану ни при каких обстоятельствах. Точка. И мне неважно, что за хтонь тут обитает! Закон на моей стороне. Я вселяюсь. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Попробуете выжить – пеняйте на себя.

Дом ответил тишиной, но я поняла, что он принял вызов: по тихой дрожи под ногами, теням на стенах и распахнувшемуся настежь окну. Ох, ну и ночь мне предстоит!

Глава 8. Свободная ведьма!

Я поспешила закрыть окно. Рама сопротивлялась, снаружи тоже поднялся ветер. Ветви кряжистой яблони ворвались внутрь и царапали руки. Прикоснувшись к ним, я поняла: Юд был неправ. Когда-то жившая в доме ведьма не высасывала силу из окружающей природы, ей вполне хватало Розы потоков. Такими кривыми и неказистыми деревья сделались из-за ее горя. Ведьма страшно тосковала, и все живое вокруг пыталось ей помочь – ослабить силу боли. Что мучило визарду, понять я не смогла, лишь ощутила ее скорбь.

Отголоски чужих эмоций чуть не лишили меня решимости сражаться. Но сначала я совладала с рамой, затем, прихватив щербатую тарелку с лапшой (еще один свой трофей), отправилась в комнату с камином.

Я остро нуждалась в живом огне. Еще немного, и окончательно перейду с темной стороны на светлую.

К счастью, дядя Петя серьезно отнесся к своим обязанностям домоправителя. Чурбачки для растопки были аккуратно сложены возле камина, там же лежала внушительная коробка длинных спичек. Я и тут справилась: поставила домиком щепки и веточки, напихала внутрь бумаги из несостоявшегося ежедневника сбежавшего туриста (с одной только записью – «Он живой!») и разожгла огонь. Далее с грохотом (если живущее в доме слушало меня, то, должно быть, оглохло от скрежета) подвинула к камину два кресла.

Покопалась в золе и нашла уголек, вычертила аккуратный полукруг. Силы понемногу возвращались, и мне удалось слепить что-то вроде защитной стены вокруг камина и кресел. Вышло не то чтобы хорошо, но терпимо. Проблема заключалась в том, что теперь мне нельзя было спать, поддержание экрана требовало постоянного внимания.

В одно кресло я села, на другое положила уставшие ноги. Лапша быстрого приготовления не особо насытила, но перебила чувство голода. Я с грустью вспомнила угощение на балу во дворце. Вот бы его сейчас сюда, уж я бы по достоинству оценила и фруктовые канапе, и рисовые корзиночки с морепродуктами. Впрочем, когда огонь разгорелся, стало довольно уютно, и меня тут же потянуло в сон.

Пришлось занимать себя серьезными мыслями. Что случилось после того, как ведьма исчезла? Каким образом зло могло поселиться в доме, где жил в целом позитивный, хотя и горюющий визард? На уроках по метаморфозам Элия Морфеус внушала нам, что реальная бяка не может существовать без подпитки, что на самом деле она суть кластеры глубинных бесов, которые по какой-то причине нашли выход на поверхность. Им нужно за что-то держаться, чем-то питаться. Например, злостью людей, их греховными мыслями и плохими поступками.

Тогда получается, что все эти старые особняки, дома с привидениями, затаившиеся в ожидании своего часа, лишь выдумка? Нет. Зло может спать. А потом проснуться, зацепившись за что-то, что дало ему подпитку. Что дало подпитку кластеру, обитающему в Перпедыжах? Я? Вряд ли. Ну водятся у меня, конечно, всякие не очень приличные мыслишки, но не в такой же степени.

Как Зло вообще могло здесь зацепиться, на чистом потоке позитивной энергии? Обитавшая в доме визарда практиковала донные методы? Возможно, но маловероятно. Ну не чувствуя я здесь тьмы!

В желудке забурчало. Организм напомнил, что всякая растворимая хрень не только нехороша для здоровья, но еще и малопитательна.

Тем временем «представление» началось.

Шлеп-шлеп. Что-то невидимое прошествовало из коридора в гостиную через высокую арку.

Остановилось. Шлеп-шлеп-шлеп. На каменном полу отпечатались очертания маленьких ступней. Каждый новый шажок создавал светящийся зеленоватый след. К визуальным эффектам добавились обонятельные – откуда-то ощутимо потянуло гнилью.

Нечто стремительно рвануло к моему кругу. Я не выдержала: взвизгнула и вскочила. Подняла руки, машинально сложила пасс. Несколько секунд с бьющимся чуть ли не в горле сердцем напряженно вглядывалась и вслушивалась. Я сейчас и мышь отпугнуть не смогу. Знает ли об этом нечто со светящимися следами?

Шлеп-шлеп. Шаги удалились. Добавились аудио эффекты. Тихий угрожающий шепот, казалось, доносился из стен, хорошо, что слов было не разобрать. С одной стены с грохотом слетел гипсовый барельеф господина в причудливом парике с буклями. Осколки украшения разлетелись по гостиной. И наступило затишье.

Я бдительно проверила угольную линию, каждую секунду ожидая, что из темноты высунется нечто ужасное.

Но это ужасное вплыло традиционным путем: из коридора через арку. У меня создалось ощущение, что я попала в классический ужастик. Вот и тетка с длинными черными волосами, потемневшими завитками ногтей по три дюйма, босыми ступнями и, в целом, намеком на то, что недавно этот хоррор-персонаж покоился в земле и вылез оттуда по случаю, как говорится, других посмотреть и себя показать.

Явление плыло, словно его, утопленницу, несло течением. Нет, не утопленницу, повешенную – на шее болтался кусок гнилой веревки – но от этого картина более приятной не стала.

Мадам подплыла к кругу и выдала целый набор мимических пугательных услуг, от выпученных глаз до их отсутствия, с зашитыми суровой ниткой глазницами. Все это уже прошло как-то мимо меня, хотя будь я зрителем в первом ряду на премьере, охотно повизжала бы, рассыпая попкорн. А я глубоко задумалась и отстраненно наблюдала за ужимками призрака.

Уж слишком классическим получался ужастик, просто-таки слизанным с голливудских блокбастеров. Меня пугали старательно и при этом… неумело. И, повторюсь, никакого присутствия бесовского кластера я не чувствовала. Не думаю, что его наличие прошло бы для меня незамеченным.

В общем, страх пропал. Появилось желание разобраться в происходящем. Я готова была поспорить на свои драгоценные галоши, что где-то в доме притаился некто, усердно присылающий мне мороки.

Гораздо больше меня напугало падение барельефа со стены. Полтергейсты, или шумные бесы, вообще явление неприятное. С другой стороны, будь они здесь, меня бы давно зашибло какой-нибудь чугунной сковородкой из утвари дяди Пети.

Я выжидательно уставилась на потустороннее явление за кругом. Однако дама-призрак не пыталась ни пересечь черту, ни сдвинуть с места какие-либо предметы. Покривлявшись, она поплыла по комнате без каких-либо порывов пошвырять в меня мебелью или поленьями. Так мы и провели время до рассвета: призрак в бесцельном мельтешении по гостиной, а я в кресле, мечтающая о ведерке солененького попкорна.

Кажется, я ненадолго задремала, а проснулась, когда за окнами начала разгораться заря. Ночь волнений закончилась. Дама, побледневшая и почти совсем не страшная, маячила у окна. Она помигала на прощанье и растворилась.

Я соорудила себе спальное место прямо в сдвинутых креслах, укрывшись пыльными бархатными чехлами. Как это дядя Петя не загнал их за бутылку? Ах да, он ведь боялся, что ведьма вернется. Правильно боялся. Она вернулась. И это я.

… Нет, все-таки отличная была идея – построить дом на розе потоков. Утром (довольно поздним – за окном вовсю грело солнышко) я чувствовала себя весьма неплохо, если не считать затекших ног и недовольно бурчащего желудка.