Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава 5 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 49

— Да ну, просто внимательно посещала медицину в предыдущей академии, — вроде как отмахивается Цубаса, хотя слова старшей ей более чем приятны.

— Кто из всей академии может повторить твой результат за то же время? — пожимает плечами айдол. — То-то.

— Дамы, давайте вернёмся к основной теме? — напоминаю о цели собрания. — Тем более сто Цубаса спать хочет.

— А что к ней возвращаться? — легкомысленно фыркает последняя. — Зарядил — стреляй. В наши с тобой годы любой опыт — положительный. Если тебя интересует моё детское мнение, то всё звучит логично. Твои опасения никак не отменяют жизнеспособности её построения и логики конструкции. — Кимишима-младшая кивает на Рейко. — Другое дело что с планированием я вам никак не помогу — не моя тема. Тут бы лучше Ваку дождаться, пока она проснётся.

Один из судей муниципального суда слегка удивился, когда в его рабочий кабинет зашёл младший Асада.

— Вы уверены, что вам сюда? — на всякий случай уточнил он, глядя на посетителя поверх очков.

— Ваша честь, особые обстоятельства. — Подросток вздохнул. — У нас в семье небольшая перегруппировка, потому юридическое лицо будет другим. Моим личным. Сор из избы выносить не могу, но скажу так: пожалуйста, окажите свою поддержку лично мне? Есть мнение, что это будет в итоге эффективнее.

— Пойдёмте.

За свою жизнь и годы работы здесь, судье приходилось выслушивать множество необычных заявлений. Профессиональный рефлекс гласил: абсолютно всё нужно слушать до конца, каким бы странным оно не выглядело. Если сомневаешься или не разобрался — задаешь вопросы.

В суде всё просто, если не лениться вникать.

Через четверть часа, гуляя в парке вокруг здания вместе с блондином, он спокойно констатировал про себя: а ведь конструкция действительно жизнеспособна и крайне логична, как тот и говорит.

Вопрос лишь в политической воле — решиться или не решиться?

— Видимо, в наше время и правда не осталось невозможного, — констатировал он вслух. — Если подобные вещи приходится слышать от вас, подростка. Хотя и логичнее, конечно, если бы общество на ваше место родило кого постарше.

— Чем богат, тем и рад. Пардон… В наше время, как вы сами заметили, действительно всё необычно. Например, то, что китайцы всерьёз будут претендовать на власть тут, вы заранее предсказывали? — встопорщился словно ёж светловолосый. — Что они нашу аристократию под себя подомнут? Пускай это всё пока лишь и на уровне отдельного муниципалитета.

— Пока только один клан прогнулся, — точности ради заметил чиновник. — Но не возражаю по сути. Нечем крыть.

— Это за сутки один клан сдулся, — проворчал младший Асада по инерции. — Батя сказал: они ему с утра звонили, пытались и с ним договариваться. Посмотрим, что дальше будет. На второй день или на третий.

— Не вышло договориться? — живо поинтересовался судья. — Хотя, результат понятен, — он тут же ответил самому себе. — Если Синтаро Ходзё объявляет о смене лица, идущего на выборы от них.

— И в этом лице из коренных японцев — только он один, — сердито добавил подросток.

— Есть же и другие фамилии в списке? — принялся припоминать чиновник.

— Вы не читали комментарий девятки? Внутренний, — младший Асада смутился первый раз за всю беседу. — Оно не для широкой печати, но у вас же наверняка есть доступ? При желании? Суть в том, что эти японские имена в списке являются наполовину китайцами. Как правило, по отцу. Отгадайте, за какую страну они будут топить в случае конфликта интересов?

— М-да… Но давайте вернёмся к практическим вопросам. Я так понимаю, своё юридическое лицо вы ещё только начинаете организовывать? — судья решил отнестись к происходящему с полной серьезностью и проработать все нюансы до конца.

Отказаться, если что, будет не поздно и после выяснения деталей.

— Сюда плюсую тот момент, что лично вы, в силу несовершеннолетия, официально в нём фигурировать не можете, — продолжил суммировать чиновник.

— Да, — не смутился пацан. — Но и у Ходзё на выборы идёт компания, зарегистрированная несколько часов назад. Их вы тоже обвините в легкомыслии? Я к тому, что эти выборы будут самыми весёлыми: уже рвутся все шаблоны. Неизвестно, какое количество старого уцелеет. Почему бы не быть и компании патриотов?

— У Ходзё гораздо солиднее материальная основа, — чиновник вёл обычный диспут, как в суде либо в научном споре. — Чем рассчитываете с компенсировать разницу потенциалов?

— Знаете, на западе, в Центральной Азии говорят: «Если Аллах со мной, мне неважно, кто против меня», — ухмыльнулся старшеклассник. — Если идея патриотизма в Японии еще чего-то стоит, любая компания под этим лозунгом выиграет. Знаете почему?

— Внимательно слежу за ходом вашей мысли.

— Мысль не совсем моя. В мою новую компанию переходит начальник департамента пиара Джи-ти-груп, это вообще-то она сформулировала. Суть: большинству японцев в нашем муниципалитете не придётся по нраву идея китайского управления.

— Кто бы спорил! — не удержался судья, тут же замолкая и предоставляя слово собеседнику.

— Просто сейчас, в силу субъективных причин, обстоятельства сложились так, что у избирателей в массе не будет времени на реакцию, — продолжил Асада-младший. — Из откровенных оппонентов китайцам были только мы: за консервативное сохранение национальных основ, из текущего состава претендентов на мандаты никто не ратует.

— Вы о Джи-ти-груп?

— Угу. Можно было бы припомнить Ходзё, но вчерашних. Сегодняшние, после смерти патриарха, как-то слишком резко изменили политический курс, — в голосе подростка звучала откровенная насмешка.

— Соглашусь по нескольким пунктам сразу, — чиновник, уловив волну, в дипломатию играть и не думал (слишком серьёзные вопросы обсуждались, хотя и в крайне необычном составе). — Остальные кандидаты стоят на гораздо более умеренных позициях. Региональная интеграция, совместные решения, сотрудничество…

— Угу. А Ходзё со скоростью звука сменили лагерь и ориентацию. Джи-ти-груп, увы, можно не считать — я изнутри не понаслышке знаю, что о гарантированной победе речь не идёт.

— Если всё же выиграет партия вашего отца, где будет моё место? — спросил судья в лоб.

— Несмотря на все наши разногласия с отцом, он свято чтит людей, поддерживающих его сына, — намекнул школьник. — Какие бы ни были скандалы между нами, рано или поздно помиримся, потому что семья.

— Видимо, это правило работает и в обратную сторону, — предположил старший, не рассчитывая на ответ или комментарий. — Если из вашей личность безумной затеи что-то выгорит, то и ваш родитель может на что-то рассчитывать…

— Ваша честь, что нужно, чтобы вы и меня поддержали? Теоретически, на каких условиях?

— А ради чего? — судья окончательно отбросил дипломатию. — Я должен услышать что-то, что примирит меня с собственным безумием. Надеюсь, иным вы наш разговор не считаете?

— В нашем муниципалитете на этих выборах нет ни одной консервативной прояпонской партии. Представляющей даже не интересы, а мировоззрение тех людей, которые много десятков лет назад шли добровольцами в тэйсинтай¹.

В исполнении голубоглазого блондина-европейца тезис звучал как минимум комично.

Чиновник оценил иронию ситуации по-своему:

— А вы считаете, сейчас ещё осталось очень много носителей той идеологии?

— Я считаю, век не важен, если ты хочешь быть патриотом. Если ты искренне любишь свою родину. А что до цифр… В Квантунской армии, например, в тысяча девятьсот сорок пятом году имелась отдельная бригада тэйсинтай, и в каждой дивизии формировались батальоны. Количество добровольцев, как известно, на любую дату всегда втрое превышало штатное расписание. Так что — да. Думаю, таких людей именно в нашей стране всегда будет много.

— Какое похвальное знание истории, — судья был действительно местами впечатлен. — Это все б из прошлого в реал.

— Почему вы считаете, что тот потенциал нации на сегодня утрачен безвозвратно? — гайдзин смотрел тягуче и пронзительно. — Мне не очень нравится ситуация, если не верят в самого себя. Хоть на уровне личности, хоть на уровне нации.