Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава 5 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 16

— Бей! — Выдохнул Ито и, нечленораздельно заревев, всем своим весом рванулся вперёд, через стол.

Примечание.

Импровизированная лекция главного героя на самом деле принадлежит Аселе Баяндаровой (использована с её разрешения).

Пост в её телеграм-канале, от (кажется) 01 июля сего года.

— Да ну нафиг. Вы что, это всё серьёзно?! — то ли я ещё не протрезвел до конца, то ли изящное и хорошее решение пока не просматривается.

— Что заставляет вашего сына думать подобным образом? И задавать такие вопросы? — игнорируя меня, мужик чуть старше моего отца к нему же и обращается.

За овальным столом, в отдельном кабинете Лотоса, друг напротив друга сидим мы с сумоистом.

Кроме нас есть и ещё народ, имен и должностей которых я не запоминал: если коротко, коллеги бати. Из другой организации.

Когда лёгкий на подъём крепыш, вспомнив молодость на татами (или как там борцовская площадка в сумо называется), рванул прямо на нас, переворачивая стол, первой вообще среагировала Цубаса.

Мгновенно нырнув ногами вперёд, под этот самый стол со своего стула, она пяткой вывела из строя водителя. Понятно, каким образом (куда).

Рейко визжала ультразвуком, когда мне на помощь неожиданно пришла Вака. В принципе, я бы, скорее всего, и сам справился. В том смысле, что не позволил бы толстяку задеть никого из женщин.

Но у Коюме её второй браслет, который я принимал за ещё один концентратор, оказался пугалкой для собак. Скажем, это была официальная версия.

Лично по мне она здорово бахнула каким-то аналогом инфразвука. При том, что в фокусе Вака держала вообще не меня, а толстяка.

Буквально через три секунды рядом с нами материализовалась и местная охрана — после чего всех мужчин задержали. Что называется, до выяснения.

Абсолютно незаконно, потому что частная структура; водителя так и вовсе уволокли куда-то вниз, с глаз долой…

Цубаса и Рейко в итоге так и остались за столом, а нас с Сё привели в эту комнату без окон — где рассадили друг напротив друга. У него, насколько я понял, местные самостоятельно изъяли и концентратор, и смартфон (кроме всего прочего).

Вообще, вся эта чехарда закрутилась с подачи Ваки. По крайней мере, именно она жёстко потребовала присутствия каких-то людей из какой-то управляющей компании — если уж какая-то Хейдуга перестала отвечать за слова и действия. В собственном заведении.

Местные пытались отбояриться на тему того, что бенефициары чего-то там разные, но наша менеджер, технично используя эффект от декольте и принципиальность позиции, разнесла в пух и прах их аргументы.

Подоплека её споров с администрацией от меня ускользнула — тут надо знать расклады, чтобы понимать предмет их обсуждения. Но очень скоро к нам присоединился и мой отец, на удивление адекватный и похожий на трезвого (даже интересно, когда это он успел отойти?!).

Вместе с ним какие-то серьёзные люди, вроде как излучающие давление собственными харизмой и властью, принялись обсуждать…

А вот здесь начинается самое интересное. Я не засыпал и даже не дремал — просто задумался. Ну чуть нетрезв по инерции, да… Сидел себе на своей половине стола — и думал о своём.

Воспринимать их беседу я начал на том этапе, когда наш с Сё вообще личный междусобойчик в разговоре больших людей почему-то оказался увязанным с застройкой нового объекта компанией отца; с находящимся в коме боссом бати; с предстоящими выборами в нашем муниципалитете (тут вообще непонятно: остальные из других районов, им-то какое дело?).

Были и другие моменты, сути которых я вообще не могу сообразить (не владея базовым пакетом информации).

Отец рядом со мной посадил Ваку. Я даже попытался на ухо у неё расспросить, что за аггравации — но она в мгновение превратилась из юмористки и рубахи-парня в какую-то взрослую и серьёзную. Только молча накрыла мне рот ладонью, не глядя на меня и даже не обернувшись в мою сторону.

Кому другому я бы нашёл что ответить в этом случае, но вот ей.

Голос я в итоге решил подать только после того, как люди, сидящие по ту сторону стола, на полном серьёзе принялись обсуждать возможные сложности между организациями. Попутно проехавшись по ранению Томиясу и нападению китайцев (а тут мне интересно уже второй раз: насколько я понял от Хиротоши там, на месте, тема в общий информационный оборот категорически не должна была попасть. Откуда они знают?).

— А можно я за себя сам отвечу? — я уже смирился, что моё мышление в этот момент работает не самым точным образом.

Просто потому что отходняк. А раз так, то и слова подбирать особого смысла нет — всё равно ничего не придумаешь в таком состоянии. Можно говорить искренне и не задумываясь.

Отец озадаченно повернулся в мою сторону и ничего не сказал.

Ну, если так, на остальных мне вообще плевать. Пускай скажут спасибо, что я здесь честно сидел и ничего не делал. Всё это время.

— Господа, по вашим правилам считается, что я вроде как самая мелкая сошка в иерархии? По крайней мере, судя по возрасту и величине организации моего отца, к которой я вообще отношения не имею…

— Ваш сын не считает себя японцем? — мгновенно обращается к отцу вежливый мужик лет пятидесяти, представляющий противоположную сторону.

Судя по моему личному впечатлению, он из них самый адекватный. И кстати, в отличие от его соратников по борьбе, в его голосе нет ни скрытой враждебности, ни двойных подтекстов — чистое любопытство.

— Это сложный вопрос, — ворчит батя, опуская взгляд. — Дети нынешнего поколения, даже и не с такой внешностью, регулярно заставляют лично меня содрогаться… Мне с молодыми сложно вне зависимости от их этнического происхождения.

Сразу трое или четверо за столом делают понимающие лица и начинают согласно кивать.

— Народ, давайте я договорю, что хочу? И пойду? — предлагаю. — В отличие от моего гостя за моим столом, — киваю на Сё, — никакую организацию я не представляю. Для беседы в рамках закона, если с вами, лично мне подобный антураж не нужен, — веду рукой вокруг себя, на фоне нескольких напрягшихся лиц. — Если же есть вопросы по вашей узкой профессиональной тематике, то мой отец гораздо компетентнее меня в поисках компромиссов с вашей конторой!

Абсолютно все без исключения присутствующие, исключая Сёгуна и отца, смотрят на меня, как на заговоривший памятник.

— Я уже понял, что спрашивать меня напрямую при отце вы не хотите. А он, по чисто техническим причинам, не успел согласовать со мной позицию. А все мы здесь вместе, — веду подбородком слева направо, — категорически не хотим именно сейчас, до окончания переговоров, оставить противоположную сторону без своего присутствия. Правильно?

— Что ты хотел сказать? — я так понимаю, это напарник толстяка.

Напарник в том плане, что тоже руководит аналогичной организацией, и они между собой дружат либо сотрудничают.

— Я, на своём месте, категорически не вижу оснований для таких серьёзных разборок, — пожимаю плечами. — Как вы тут, ничтоже сумняшеся, обозначили. Куча взрослого народу, ни свет ни заря! Завуалированные угрозы друг другу сложностями и последствиями… Не слишком ли круто — для обычной кабацкой заварухи?!

— Ты сейчас о чём? — уточняет умный пятидесятилетний, по-прежнему фоня каким-то детским любопытством.

— Там, откуда я родом, никакие разборки в кабаке в нетрезвом состоянии никогда не являлись основанием не то что для дальнейших обсуждений — вот как это, — киваю ему. — А даже для того, чтобы наутро об этом вспоминать! Особенно в таком представительном составе.

— Как так?! — озадачиваются сразу двое человек, сидящие за ним.

— Да вот так! Народ, вы чего?! Вы по моему лицу что, не видите, что я могу быть носителем не только японской культуры?! Драка по пьянке — это самое обычное дело! Я бы даже сказал, национальное развлечение… кое-где севернее… Ещё и из-за женщины! Вы чего?! Какие ещё тёрки?! Вы не слишком ли легко переносите фрагменты одной иерархии, я сейчас об успехе у слабого пола, в другую?! В вашу профессиональную?!