Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава, 4 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 17
- Предыдущая
- 17/55
- Следующая
Он увидел по выражению лица старика, что все его шпильки безошибочно попали, куда надо.
С Ходзё мало кто разговаривал подобным образом (ещё меньше кто мог себе это позволить безнаказанно).
— Лично мы друг с другом не знакомы, — продолжил Асада, неожиданно для себя впадая в благостное и расслабленное состояние. — Раньше не пересекались, разве что заочно. Вы всё ещё усматриваете какие-то основания для беседы? — финальная нота сарказма получилась, как надо.
Ты смотри, насколько иногда мало нужно для счастья, подумал финансист про себя в фоновом режиме. Всё-таки, в низменных эмоциях иногда есть и очень величественные плюсы.
— У нас может быть очень мало времени на урегулирование… м-м-м… — дед без комплексов пожевал нижнюю губу, — некоторых недоразумений. А если мы сейчас не договоримся между собой, то вышедший из-под контроля неуправляемый процесс может опрокинуть… — старик снова запнулся.
— М-да. Тяжело, видимо, заниматься делами, когда альцгеймер и склероз в четыре руки наседают на тебя с двух сторон, — словно ни к кому не обращаясь, издевательски заметил Ватару. — Видимо, во время сильного стресса стандартное расширение уже не годится — потому что не справляется. Думаю, какая-то сосудистая реакция и прилив крови к голове интерферируют, — заботливо завершил он, участливо склоняя голову к плечу и с любопытством передавая ход звонившему. — Цугцванг, — вежливо сдвинул брови вверх-вниз финансист в ответ на вопросительно поднявшийся подбородок Ходзё, передавая ход противнику (удачное слово подбросил сын, который неизвестно как ещё и шахматами заинтересовался. Ты смотри…).
От старшего Асады, разумеется, не укрылся тот факт, что дед задышал чаще и глубже и пару секунд назад покраснел, стараясь обуздать предсказуемые и понятные эмоции.
— Я настоятельно прошу вас отнестись к моим словам серьёзно, — покатал желваки Ходзё по имени Ютака. — В противном случае, мимо вас может пройти что-то очень важное.
Ватару с ничего не выражающим лицом поощряюще опустил и поднял подбородок.
— Вы наверняка в курсе, что ваш сын имел определённые конфликты кое с кем из нашего руководства, на нашей же территории, — бойко заговорил звонивший. — Предполагаю, что вы не можете не знать и о том, что за этим всем воспоследовало. — Дед впился взглядом в более молодого собеседника, тщательно ловя нюансы его мимики.
А ведь он сейчас по-старинке общается, откуда-то абсолютно уверенно догадался Ватару. Никаких расширений из ментального списка — только личный опыт и чисто физиологические впечатления. Расширения, если какие и есть, у него сейчас только от альцгеймера работают.
Хм. Как Маса совсем. Тот тоже вот так же таращится в беседе, демонстративно не имея на руке концентратора.
— Ваши выстрелили ему в затылок из пистолета, — безукоризненно вежливо качнул головой старший Асада. — У него сосуд в голове из-за этого лопнул. Его полностью парализовало. Затем ваши закрепили его на запрещённой законом нейро-растяжке. Говорят, сегодня это эффективнее, чем кости ломать и просто бить — боль гораздо больше, — с интересом добавил финансист, выдерживая покерфейс. — Я ничего не упускаю?
— Вы снисходительно недоговариваете о некоторых интересных обстоятельствах его появления у нас! — с неуловимым возмущением возразил патриарх.
После чего разразился коротким, но очень ярким рассказом.
— Ну, в ответ на вашу экспрессию могу поделиться своими сложностями. Рассказать вам, как моя дочь в психиатрию загремела по вашей вине? Или напомнить, что с ней собирались сделать ваши люди в вашем ресторане, уже позже?
— Если мы будем фехтовать взаимными обидами, то ни к чему не сможем прийти, — бесстрастно предположил Ютака, ровно глядя на собеседника.
— А вы сейчас решили мною поруководить? Как и что я должен говорить? — Ватару даже не изображал удивление, которое получилось естественно и непринужденно. — СТОП! — не дал он вставить и слова. — Вы звоните мне хотя и не среди ночи, но в достаточно позднее время. Вы покалечили моего сына необратимо, затем пытали его. Может быть, даже убили — это пока неясно, — он сознательно чуть сгустил краски. — В госпитале департамента полиции сейчас с этим разбираются… Перед этим вы без малого убили мою дочь, дважды. Я же ничего не упускаю?! — повторил он. — И вы мне сейчас что-то говорите о фехтовании эмоциями?!
— Во-первых, на вашу дочь никто не покушался, — засопел старик. — Это был не более чем эксцесс исполнителя, за который я с самого начала твёрдо собираюсь извиниться. Как бы ни развился дальше наш разговор… Ваша дочь — не план нашей организации. Исключительно инициатива девочки из младшей семьи, с которой ваша Ю абсолютно случайно учится вместе.
Ты смотри, даже имя знает и не забыл, весело фыркнул про себя Ватару.
Финал разговора перестал быть очевидным, а сама беседа где-то начала его интересовать.
Вслух же финансист сказал:
— Благодарю. От того, что покушение было вами неконтролируемым, и исходило от вашей младшей семьи, а не от старшей, мне сразу стало легче. Это в корне меняет моё отношение к случившемуся, как отца девочки! — Ватару картинно задрал подбородок, гротескно выпучил глаза и подчёркнуто внимательно приоткрыл рот (не мигая и не сводя взгляда с собеседника).
— Вы что, просто дурачитесь? — Ходзё непроизвольно подался назад.
— Ну должны же быть и у меня какие-то плюсы от нашего с вами, э-э-э, общения, — пожал плечами старший Асада, возвращая на лицо выражение невозмутимости. — Но вы продолжайте, продолжайте. Вначале вы чуть не угробили мою дочь. Затем угробили сына. Сейчас вы звоните сказать мне о том, что мы с вами не контролируем какую-то гипотетическую ситуацию. Я внимательно слежу за ходом вашей мысли!
— Мы приносим глубочайшие извинения за, хм-м-м, наши недопустимые эскапады в адрес Асады Ю. Вне зависимости от вашей реакции на наши попытки извиниться, мы искренне сожалеем о случившемся. В одностороннем порядке заявляем: это больше не повторится! Что и как бы ни происходило между нашими организациями дальше.
— Первый пункт беседы понятен, — финансист, разумеется, заметил очевидное противоречие и сейчас продолжал развлекаться. — У меня только один вопрос в этой связи.
Старик к этому времени уже справился и с лишними эмоциями, и с удивлением. Потому лишь коротко кивнул.
— Если первым пунктом ваших намерений были извинения за Асаду Ю, почему вы звоните на телефон Гэнки Томиясу? Клянусь: он хотя и видит периодически мою дочь, но между собой они не общаются, — дружелюбно и приязненно поделился соображениями Ватару. — Даже согласись он говорить с вами от имени меня, в личном-то вопросе!.. вряд ли эти заявки на прощение можно было бы назвать адресными. Согласны?
— Если я буду звонить не первому лицу вашей организации, по такому поводу, это не будет соответствовать общепринятым правилам, — спокойно парировал Ютака.
Искренен, машинально отметил финансист.
Другое дело что правила, к которым сейчас апеллировал дед, скорее остались в прошлом, в его поколении.
— Принимается, — озвучил вслух Ватару. — Альцгеймер иногда бывает чертовски выгоден. Как минимум, более чем достоверно свидетельствует о возрасте, когда правила действительно были немного другими.
— Вам доставляет удовольствие издеваться надо мной? — задумчиво и искренне поинтересовался Ходзё, явно ломая какую-то свою, заранее запланированную, схему разговора.
— Боже упаси! — на язык сама собой выскочила фраза Мивако, обожавшей христианство (и, кажется, даже захаживавшей время от времени в их церкви). — Чистого удовольствия нет. Просто пока что счёт четыре-ноль в вашу пользу. А я пока даже приблизительно не представляю, как его сравнивать. Вот и несу, что бог на душу положит (черт, снова обороты Мивако. Или Масы?).
- Предыдущая
- 17/55
- Следующая