Там, где я тебя нашел (СИ) - "Линадель" - Страница 23

*

Грейнджер очнулась от странного ощущения в животе. Все внутри нее крутилось и переворачивалось, пустая тьма вращалась. Она резко подскочила когда желудок неприятно сжался и метнулась к первому, что заметили ее глаза — к серой раковине в углу комнаты.

Гермиона простояла в согнутом положении минут пять, пока мышцы живота не свело болезненной судорогой окончательно, а потом несколько раз умылась и прополоскала рот. Ледяная вода слегка отрезвила ее. Придя в себя, Гермиона неуверенно подняла голову и осмотрелась.

Три серые каменные стены, одно единственное маленькое окно, некое подобие кровати, и железная решетка вместо четвертой стены.

— Это что еще за…

— Гермиона? — послышался удивленный восклик.

— Гарри! — ведьма метнулась к стене, у которой стояла кушетка, и припала к ней ухом. — Гарри, что происходит?

— Нас арестовали, — хмыкнул Поттер.

Грейнджер перевела ошарашенный взгляд на бетон, словно Гарри мог увидеть ее лицо сквозь барьер, разделяющий их.

— Что? — выдохнула она. — За что?

Поттер вздохнул. Гермиона его не видела, но могла сказать наверняка, что он почесал затылок.

— Трэверс и Кингсли поняли, что я их подслушивал. На самом деле, они специально дали услышать их разговор. Ну и… они догадались, что мы с тобой что-то готовим к заседанию. И окончательно в этом убедились, когда проследили за нами в банке.

Гермиона ошарашенно открыла рот.

— Они знают, что именно мы там делали? — хрипло поинтересовалась она.

Как бы она не была зла на Люциуса, она не хотела, чтобы ему причинили вред — он ведь абсолютно беззащитен перед волшебником. В этом она убедилась лично, когда направила на него палочку. Может он и невосприимчив к магии, как сам утверждает, но проверять аваду на нем не хотелось.

Ее сердце снова сжалось, стоило ей подумать о Малфое.

— Нет, — проговорил Гарри, — я думаю — нет.

— Хорошо бы тебе оказаться правым, — тихо проговорила Грейнджер.

Она развернулась на узкой кушетке, прислонившись спиной и затылком к холодному камню, и прикрыла опухшие веки. Что ж, вряд ли Кинсгли или Трэверс могли устроить для нее и Гарри какое-то закрытое заседание — куда уж, они ведь герои войны, в конце концов. К тому же, если бы от них хотели просто избавиться — их просто могли убить. Ну, ладно, возможно это было бы не так-то просто. В министерстве до сих пор ходили слухи, что Поттера не берет авада.

Да и в целом, обвинения, которые им предъявили, по словам Гарри (сама-то Гермиона благополучно все прослушала, пока валялась в отключке) — были справедливы. Проникновения в архивы, подделка документов, применение магии к маглу, угроза раскрытия Статута — все это действительно было. Дадут ли им рассказать, что именно им удалось узнать? Вряд ли. А все доказательства, которые удалось собрать Гарри, скорее всего уничтожили сразу после ареста.

От накатившей на нее усталости, Гермиона отключилась. И проснулась лишь тогда, когда явился охранник, принесший ей косметические и постельные принадлежности, матрас, полотенце и одежду. Что ж, это уже было неплохим началом.

Кормили здесь тоже приемлемо. А из-за того, что камеры находились в крыле, где нет дементоров, в помещении было достаточно тепло.

Грейнджер догадывалась, что, скорее всего, их с Гарри камеры находятся неподалеку от камер Малфоев.

В ожидании допросов, Гермиона могла развлекать себя только разговорами с Поттером. Они избегали опасных тем, опасаясь, что их подслушивают, но был и безопасный список. Так что они успели обсудить родственников Гарри, родителей Гермионы, Рона и Джинни, которые наверняка пытались их навестить, как и Невилл с Ханной. МакГонагалл тоже попадала в перечень тех, кто не поверит в обвинение.

— Скажи, ты имеешь отношение к тому, что твой кузен занимает в банке такую высокую должность? — поинтересовалась Грейнджер.

Она растянулась на кушетке, закинув ногу на ногу и сцепив руки за головой, и рассматривала потолок. Одетая в полосатую пижаму, она сама себе напоминала Беллатрису Лестрейндж. Хотя и не могла представить себе, как та психопатка просто спокойно лежит. Она, наверное, даже спала, дергаясь и рыча.

— Нет, — послышался голос Гарри. — Знаешь, он ведь повзрослел в старшей школе. И окончательно перестал слушать родителей. Как он сказал, у него в голове что-то щелкнуло, когда тетя Петуния и дядя Вернон уехали из дома, оставив меня одного. Помнишь, перед седьмым курсом?

— Угу, — кивнула Грейнджер.

— Вот тогда он сменил компанию, Пирс ведь остался в старой школе, — пояснил Гарри. — Дадли поступил в колледж, а потом дядя Вернон сумел устроить его младшим клерком в Банк Англии. А дальше — все сам.

Грейнджер слышала отчетливые нотки гордости в интонациях Гарри, и не смогла удержаться от улыбки.

И все равно у нее оставалось достаточно времени на то, чтобы проникнуться болью, отравляющей ее. Гарри старался — очень старался — не давать ей находиться в тишине, но Грейнджер понимала, что ему и самому непросто.

Они провели в Азкабане десять дней, за которые их так и не допросили. Они не знали последних новостей.

Но в одно прекрасное одиннадцатое утро явился охранник и взмахом палочки открыл замки на их камерах.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, вот ваши личные вещи и палочки. Переодевайтесь, я подожду вас здесь, — учтиво проговорил он. — С вас сняты обвинения.

*

Стоило им трансгрессировать в министерство, все еще не веря, что все происходящее — правда, Гарри и Гермиона попали в объятия Уизли, которые, как выяснилось позже, явились всей семьей. А еще Лонгботтомы, МакГонагалл и Миранда.

Репортеры заклацали колдокамерами, пока миссис Уизли в своей излюбленной манере не изгнала их емким словом куда подальше. И, тем не менее, их встреча подзатянулась. А потом раздался еще один хлопок трансгрессии, и на площадке появились Малфои и Теодор Нотт. Увидев первых, Грейнджер почувствовала, как ее ноги подкашиваются.

В сторону появившихся сразу скользнули какие-то незнакомые Гермионе волшебники, а саму Грейнджер кто-то подхватил, потому что она начала медленно оседать на пол.

В суматохе и кутерьме одной огромной галдящей толпой они добрались до дома на Гриммо, 12, и устроились в гостиной. Молли, причитая об их худобе и бледности, принялась кормить и Гермиону, и Гарри, пока те пытались хоть что-то разобрать в галдеже.

Наконец, спустя неопределенное количество времени — по ощущениям прошло часов шесть, — Грейнджер смогла разобрать, кто именно и как их спас. И она была готова расцеловать Миранду, за то, что та такая ответственная, а Гарри за то, что он, наоборот, безответственный.

— Я всегда забираю бумаги, которые парят перед кабинетами, — пожала плечами Деррек, — уж поверьте — не дело это, чтобы любой посторонний мог в них заглянуть. А когда мисс Грейнджер арестовали и пришли ее кабинет осматривать, я всю ее почту припрятала, — кивнула женщина. — Хотела сначала сама посмотреть, что там. Ну, не похожа мисс Грейнджер на преступницу! А когда увидела… пошла сначала к Артуру, а уж все остальное — он провернул.

Грейнджер всхлипнула от переполняющих ее эмоций и все же стиснула Миранду в объятиях. А потом поблагодарила всех остальных. Каждый приложил руку к их вызволению. Августа Лонгботтом и Минерва подняли совет чистокровных, Уизли смогли разнести новость по всей Англии, и в конце концов Кингсли и Трэверсу нечем было крыть. Как и невыразимцам, устроившим этот ужасный эксперимент.

И все сложилось великолепно, им сообщили, что и Гермиону, и Гарри восстановили в министерстве, а Грейнджер даже повысили в должности… Вот только вернувшись вечером домой, она осознала, как ей одиноко.

*

Два месяца спустя.Гермиона резко вскинула голову, хмурясь.

— Что вы здесь делаете? — протянула она напряженно.

Их взгляды встретились, и Гермиона едва не вздрогнула от боли в глазах Нарциссы. Такой же, какую она каждый день наблюдала в отражениях.