Быть собой (СИ) - "Sleepy Xoma" - Страница 26

— Учитель, а может, она права? — проговорил он, наконец. — Вы очень сильный маг. Я уверен, что император смилостивится.

— И отправит готовить убийц, которые станут разрушать чужие города?

Трегоран дернулся, и овес, который он вываливал из мешка в кормушку, посыпался по земле.

— А ты думал, что будет как-то по-другому? — Маркаций подошел ближе. — Увы, дочь не разделяет моих идеалов. А я недостаточно смел, чтобы порвать с империей и отправиться жить куда-нибудь далеко, туда, где гнев императора не затронет меня.

— А такие места еще остались?

— Конечно. Селианская империя и Таверионская республика тому живое свидетельство. Атериада, кстати говоря, пока что тоже не завоевана, хотя причина этого, скорее, в том, что богоравному она не особо и нужна.

Трегоран закончил с овсом и, взяв пустое ведро, направился к фонтану посреди двора, из которого постоянно била струя чистейшей воды. Маркаций шел рядом с ним, продолжая говорить.

— И вот еще что. Я хочу тебя предостеречь.

— Отчего?

— От легкомысленного взгляда на мою дочь. Наверное, я просто плохой отец и был слишком занят собой. Не уделял достаточного внимания девочке и не смог правильно воспитать ее, однако Этаара — отнюдь не та смешная кроха, что я помню. Она с каждым годом все больше становится похожей на мать, — опальный сенатор помрачнел. — Жалко, что не пошла в меня.

— И я должен ее опасаться?

— Нет. Ты должен думать той головой, что у тебя на плечах.

Юноша покраснел и закашлялся, едва не расплескав ведро с водой.

— И нечего играть в ребенка. Я видел, какие взгляды ты на нее бросаешь, — тут Маркаций сделал паузу, после чего добавил. — И какие она бросает на тебя.

Эти слова все-таки возымели нужный эффект — ноги Трегорана заплелись и тот растянулся на земле. Он поднялся, выругавшись по-тимберски, и пошел за вторым ведром. Около фонтана юноша решил, что неплохо освежиться и самому, после чего погрузил голову под воду.

Вынырнув и отдышавшись, он наполнил ведро, и снова направился к конюшне. Маркаций все это время стоял там же. Когда Трегоран поравнялся с ним, сенатор улыбнулся юноше.

— Извини, я смутил тебя.

— Ничего. Но я все равно не понимаю вас, учитель.

— Все просто, — Маркаций приоткрыл дверь конюшни и подержал ее, чтобы юноша мог пройти. — Моя дочь — фарийка, плоть от плоти Вечного города. Просто помни об этом.

Следующий день прошел в делах и заботах. Они еще пару раз прогнали огненное кольцо, а потом стали учить новое заклинание, превращающее почву вод ногами врагов в зыбучие пески. Работы было столько, что думать о вчерашней ссоре и словах Маркация просто не оставалось времени. Этаара не появлялась ни на завтрак, ни на обед. Не вышла она и на ужин, но Трегоран слишком устал, чтобы придавать этому значение.

Как и вчера, едва только он добрался до кровати, как глаза закрылись сами собой. Но заснуть он не успел — в дверь постучали.

— Открыто, — крикнул юноша, с трудом фокусируя зрения.

В комнату вошла Этаара, одетая в нечто воздушно-прекрасное и крайне открытое. Девушка замерла перед ним.

— Этаара? — Трегоран попытался подняться, но она жестом остановила его.

— Лежи, ты устал. Так даже лучше.

— Что? Не понимаю. Что ты хочешь?

— Я пришла извиниться. Вчера я была не права и сильно тебя обидела.

— Все хорошо, — он снова попытался подняться, но неожиданно, девушка прыгнула на него, и прижала к кровати.

— Нет, не хорошо, — ее губы были так близко, что Трегоран с трудом удерживался от соблазна коснуться их. — Совершенно нехорошо. Я разозлилась, потому что хочу, чтобы ты был на моей стороне. Всегда был на моей стороне.

С этими словами она жадно поцеловала его. Когда это произошло, руки Трегорана сами собой сомкнулись на спине дочери Маркация, будто живые, набросившись на ткань платья девушки, стаскивая и срывая его.

— Какой ты нетерпеливый, — хихикнула она, покусывая парня в шею. — Не торопись, у нас впереди еще целая ночь. И всю эту ночь я буду извиняться. Так, как ты пожелаешь.

И снова пустошь, замершая под багровыми небесами, и тонкая ниточка карминовой дороги, тянущейся в бесконечность. Снова скалы на обочине.

На сей раз, правда, он оказался не у начала пути. Обе ноги юноши крепко стояли на кровавых булыжниках.

Элаикс обернулся и усмехнулся, далеко уйти пока что не удалось — буквально в паре сотен шагов чернело ничто, из которого он и ступил на страшный путь.

Тимберец задумался.

— И как я тут оказался?

Постепенно из мрака восстал образ кинжала и пацана, этот кинжал державшего. Элаикс ощутил боль в том месте, где заканчивается живот и начинается грудь, и коснулся его. Да, удар пришелся точнехонько в солнечное сплетение.

— Он меня ранил, — проговорил юноша. — И ранил тяжело.

— А ты догадлив, — знакомый голос, раздавшийся сверху, заставил его вздрогнуть.

Элаикс поднял голову и едва не заорал от ужаса — монстр завис в воздухе прямо над ним, не издавая при этом ни единого звука — огромные крылья мерно вздымались вверх и вниз, без хлопков и дуновения ветра. Это было настолько неестественно, что молодому воину стало не по себе. Конечно, место, в котором он оказался уже во второй раз, в принципе нельзя было назвать нормальным, но все-таки разум Элаикса отчаянно цеплялся за привычные детали, пытаясь подстроиться, чтобы не провалиться в пучины безумия. Огромная туша, не создававшая при полете никакого шума, на корню пресекала эти жалкие попытки.

Словно прочитав его мысли, монстр громко хмыкнул, и опустился на дорогу прямо перед юношей.

— Итак, мы снова встретились, — проговорил он. — Наверное, тебе интересно, для чего.

— Пожалуй, — согласился тот.

— Хотел, пользуясь случаем, поздравить с первым серьезным успехами, — осклабился Зирриаг. — Не каждому удается пройти по дороге столько за жалкий месяц. — Хороший темп.

— Но я не ощущаю себя сильнее.

— Ты крушил черепа, держа в одной руке засов, весящий треть тебя. Не стал сильнее, говоришь?

— Но что изменилось с того дня? — Элаикс продемонстрировал руку с татуировкой в виде укуса.

— А ты дерзок, мальчик, — демон присел, и теперь их головы были на одном уровне. Янтарные глаза внимательно наблюдали за смертным собеседником. — Но мне это нравится, а потому я отвечу. Каждый враг, убитый лично, или по твоему приказу, сделает тебя сильнее, потому что его кровь оросит эти камни. — Когтистая лапа обвела ярко-красные булыжники. — Каждая капля — это шаг вперед и лишняя толика могущества.

— А смогу ли я как-нибудь убедиться в правдивости твоих слов? — продолжал гнуть свою линию Элаикс.

Зирриаг зарычал.

— Осторожнее, смертный, грань между дерзостью и неуважением тонка, и если первое мне по душе, то второго я не потерплю.

Взгляды Элаикса и таинственного существа сошлись, и на этот раз юноша заставил себя смотреть прямо в огромные глазищи страхолюдины, не моргая и не поворачивая головы. Он выдержал и Зирриаг весело рассмеялся.

— Да-а, ты, определенно, дерзок. А в моей правоте сможешь убедиться уже достаточно скоро. Когда кровь польется по улицам Раэлина.

— Кровь? Почему? Это сделаю я? — Вопросы слетали с языка Элаикса сами собой, но он решил, что раз уж монстр захотел поболтать, то, наверное, расскажет что-нибудь интересное.

— Как много слов, — расхохотался крылатый кошмар. — Но отвечу. Раэлин болен, причем смертельно. Лекари прописали ему кровопускание, с тобой или без тебя. Не важно. Очень, очень скоро, ночь озарится багровым, а улицы будут раскрашены алым.

— И ты хочешь, чтобы я успел, потому и говоришь это? — догадался Элаикс.

— Может быть это, а может то, что ты мне нравишься, человечек. А может, мне… — он запнулся, — меня попросил один еж. Какая разница? Ты предупрежден, вот что ценно.

Зирриаг поднялся и расправил свои крылья.

— Буду с нетерпением ждать новой встречи, она состоится, когда ты пройдешь достаточно далеко.