Фазовый переход (СИ) - Миллер Тони - Страница 39

Вдруг он услыхал искаженный страданием голос Веры. «Она в опасности! В неё ведь тоже могут попасть!» — решил Павел и попытался встать. Боль, казалось, пробила его насквозь. Тело жгло, как тогда, в подвале вивисектора. Рефлекторно он потянулся в темноту и… провалился.

Стало… теплее. Лицо прижималось не к снегу, а сухим листьям. Слышалось пение птиц. Надо же… А это что? Чьи-то шаги?! Павел попробовал было повернуться, чтобы увидеть, кто же приближается к нему, но резкая боль оборвала его попытку.

— Кого я вижу! Человече! Сражен лежит, ударом в спину подлым! — послышался вдруг высокий, певучий голос. — И кто же враг сей беспощадный? Коса Жнеца пронзила сердце! Но промахнулся, промахнулся жалкий! Позволь помочь тебе соратник, своей рукой твои закрою раны!

Павел попытался ответить, но всё что он смог — невнятно прохрипеть. Кровавая пена пузырилась на его губах, а сознание еле балансировало на грани обморока.

Внезапно, спину начало припекать, словно бы летом, на жарком солнце. Павлу сразу вспомнилось, как ещё три месяца назад он ехал в кузове грузовика, сжимая в руках гауссовку и оглядываясь по сторонам. Доспехи припорошило пылью поднимаемой колёсами впереди идущих машин, от виска, по щеке ползет капелька пота, а спину жарит, вот прямо как сейчас.

Тепло распространилось по всему телу, и в нём, словно сахар в воде, постепенно растворилась боль. Ещё пару минут назад он чувствовал себя так, словно бы его железным прутом пришпилили к земле, а теперь это было больше похоже на то, как если бы он словил пулю на бронежилет. Хороший синяк, сломаны два-три ребра, но не более того. Хотя… вдохнуть полной грудью ещё не получалось.

— Прости меня, но как целитель — немного стою, к сожалению. — то ли произнес, то ли пропел всё тот же голос. — Тебе потребна помощь Ааса. Встать попробуй.

Напрягшись, Павел чуть приподнялся и перевернулся на бок, чтобы рассмотреть своего собеседника. Боль в спине стрельнула, но уже куда как более терпимо. То, что открылось его глазам… он проморгался и оторопело уставился на человечка, иначе не сказать, ростом около метра, не более.

Пропорции у него были не как у ребёнка, а как у взрослого. Одежда из ткани и кожи, была большей частью коричнево — чёрной, делающей своего обладателя малозаметным на фоне земли, камней или коры деревьев. В фактуре ткани и покрое одежды мерещились сухие листья, изгибы ветвей, рваные линии скал. Одежда казалась такой же частью леса, как мох на камне или, вон, упавший ствол дерева.

В лесу, кстати, снега не было. Казалось, на дворе самое начало осени, середина августа, но никак не первые числа октября. Слабые ветерок шевелил золотистые листья деревьев, между стволов которых, как и тогда, около Вязьмы, висела еле заметная дымка.

Бросив разглядывать лес, Павел переключился на лицо своего чудного собеседника. Оно у «малыша» было вполне человеческим, обычный парень лет двадцати, просто очень маленький. Ну, разве что, черты лица: разрез глаз, форма носа, губ, скул, были непривычны, словно у представителя какой-то иной, ранее не виданной национальности.

— А ты кто такой? — только и смог он произнести, глядя на это чудо.

— Сколь счастья в том, что случай мне позволил, из альвов первым быть перед тобою! — радостно произнес он, и улыбнулся. — Я понимаю, вид мой грозен, но ты не бойся, за мной следуй.

— Подожди, мне надо вернуться к Ве… — начал было Павел, но осёкся.

Перед его глазами вспыхнула картина: несколько охранников, во главе с Сергеем Ивановым, несут Веру на носилках. Та выглядит бледно, но жива и, судя по всему, в безопасности.

— Хорошо, сейчас попробую встать, грозный альв… — произнёс с лёгкой иронией Павел и, с некоторым усилием, поднялся с земли.

Его спина болела, но терпимо. Резь в груди не давала глубоко вдохнуть, но если дышать легонько, наполовину, то почти не беспокоит. В ногах ощущалась слабость, но прямо сейчас он, вроде, не упадёт.

— Слушай, а далеко этот, как его… — произнес он несколько нерешительно, после сделанной ревизии физических возможностей, — а то я не знаю сколько смогу пройти.

— Мы, альвы, знаем, краткие дороги, коль встать сумел — дойти сумеешь тоже. — пропел он, одобрительно глядя на Павла. После чего добавил. — Давай ещё, твои восполню силы…

Он поднял левую руку ладонью вверх и легкая дымка, что наполняла лес ожила, и потекла в его ладонь! Через несколько секунд он выставил вперед правую, кисть которой засияла, и на Павла снова нахлынула волна тепла.

Это было похоже на то, как он сам лечил Серёгу, но только применялось осознанно и несколько на иной манер. Ещё туман этот… Он его как-то преобразовывает в этот свет? Как бы то ни было, но процедура определённо пошла ему на пользу. Ноги держали куда крепче и были готовы немного поработать.

— Готов идти? Дай руку мне, не бойся. Закрой глаза, се — важное условье! — произнес альв, протягивая ему свою руку. — Доверься мне, не медли.

Рассудив, что если бы абориген захотел ему навредить, то просто прошел бы мимо, Павел взял его за руку, что утонула в его ладони, и, закрыв глаза, последовал за ним.

* * *

Идти по лесу с закрытыми глазами — то ещё удовольствие… А тут ещё, почти сразу, начались какие-то странности. Сначала под ногами шуршали листья и потрескивали сухие ветки, потом, внезапно, слева подул холодный ветер и под ботинками заскрипел сырой песок, потом ноги вступили на твердый камень и направление ветра снова изменилось.

Каждые десять — двадцать шагов происходили какие-то перемены. То сухая трава по колено, то шум реки, что внезапно появился и так же внезапно исчез, то грязь по щиколотку, что с очередным шагом сменилась хрустящим гравием, а вот опять твердый камень.

— Ты смел и мудр, сдержался от соблазна! — похвалил Павла его провожатый. — Дошли мы очень быстро. На диво мне!

— Отверзнуть можешь очи. — произнес другой голос, низкий и очень властный.

Послушавшись, он открыл глаза и осмотрелся. Нисколько не удивившись, после всех метаморфоз в пути, он взглянул на море, что разбивалось о скалы. Сухая трава и камни под ногами, над головой тяжёлые тучи, а рядом, помимо малыша-альва стоял крайне импозантный мужчина высокого роста, даже чуть выше Павла.

Поверх длинной одежды, до земли, фиолетово-синего цвета, на нём был одет нагрудник из неизвестного металла с синеватым отливом, испещрённый мелкими значками, возможно буквами неизвестного алфавита, по которым время от времени пробегали огненные всполохи. Предплечья и голени также были защищены металлом, а на голове покоился широкий золотой обруч, смахивающий на корону. По крайней мере, как-то так её Павел и представлял.

Его суровое лицо не выглядело старым, ну лет сорок, не более. Вот только борода и длинные волосы были неестественно белы. Взгляд карих глаз сбивал с ног. Казалось, смотришь в дуло наведённой на тебя винтовки. Воздух вокруг него дрожал, словно около раскалённого до красна металла и, казалось, негромко гудел.

— Спасибо друг, идти ты можешь дальше. — обратился он к альву. — О госте нашем дальше позабочусь я сам.

— Благодарю Владыка! — ответил тот, поклонился и… растаял в воздухе.

— Ну как, Паш, охреневаешь потихоньку, или уже привык? — произнес мужчина, повернувшись к нему.

* * *

— Да вот, казалось, уже привык, ан нет. Снова охренел. Мы знакомы?

— Ты можешь звать меня Линмер. — представился он. — Так что теперь мы, можно сказать, знакомы, хотя за тобой я приглядываю всю твою жизнь.

— Да? — удивился он. — И почему?

— Дело в том, что по всем правилам, ты должен быть стать моим учеником. Но… — он замешкался, — как видишь, не вышло.