Любовь ювелирной огранки (СИ) - "Julia Candore" - Страница 1

Глава 1. Комплименты и угрозы

У добротного бревенчатого дома Пелагеи внезапно прорезался голос. Причем не лишь бы какой, а мужской, бархатный, пленительный. Таким только комплименты делать.

— Ты сегодня само очарование, — заявил он. — Настоящая фея.

Пелагея аж с табуретки свалилась. Кудри нечёсаны, на носу пятно от сажи. По кружевным юбкам, которые она носит одну поверх другой, так вообще прачечная плачет. Конечно, к лицу и фигуре не придраться — хоть сейчас на конкурс красоты выезжай. Но всё равно, с "феей" — это как-то уже перебор.

— Ай-яй-яй, — сказала она. — Врать нехорошо!

Добавилось ей забот с утра пораньше. Мало того, что кот по кличке Граф Ужастик подхватил какой-то вирус не от мира сего, так еще и дом на воспитательную беседу напрашивается.

Заслышав голос, Пелагея не стала носиться с криками: "Караул! Помогите! Пожар!" Потому что, во-первых, дом со всех сторон окружен густым лесом, и никто, кроме, разве что, медведя, на помощь не придет.

А во-вторых, поживите в одиночестве, как она, пару веков — и вы сразу поймете, что голоса в доме, где кроме вас никого, — решительно не повод для беспокойства.

Еще Пелагея могла вполне вооружиться кочергой, вычислить укрытие злоумышленника и накостылять ему по первое число. Но если бы злоумышленник собирался украсть что-нибудь, помимо ее сердца, он едва ли стал бы льстить ей ни свет ни заря.

— Так как, ты говоришь, тебя зовут? — поинтересовалась она, ставя разгореваться на плиту вчерашнюю кашу.

— Э-нет, свое имя я не скажу. Для начала мне надо убедиться, что ты ненормальная.

— Чего-чего?

— Не такая, как все, — смущенно перефразировал дом.

На чердаке хлопнули крышкой люка. Невидимка преодолел этаж с библиотекой и тайной комнатой, спустился по винтовой лестнице, оставляя отпечатки пальцев на пыльных перилах. Произвел оглушительный хлопок, а затем в воздух взмыли черпаки, кастрюли, ложки с вилками и прочая кухонная утварь.

— Ерунда, — с олимпийским спокойствием сказала Пелагея. — Мой кот и не такое может. Покажи ему, Граф Ужастик!

Угольно-чёрный кот меланхолично зевнул и нехотя повернул к хозяйке сытую морду. В его бездонных глазищах рождались и умирали галактики. И несмотря на то, что он подхватил потусторонний вирус, ему удалось поднять силой мысли целый горшок с розмарином.

— Видал? — лучилась гордостью Пелагея.

— Так и есть, — согласился тот. — Ты абсолютно ненормальная! Точнее сказать, не такая, как все, — быстро поправился он. — Но дай-ка я кое-что еще проверю…

Не успела она опомниться, как очутилась в кольце рук. Невидимых и очень крепких. Кто-то совершенно прозрачный возвышался позади нее, как огромная живая мышеловка, и напряженно дышал в затылок.

— Эй, что за шутки такие? — воспылала гневом Пелагея. — А ну пусти!

Но незнакомец как в рот воды набрал. Стоит, держит. Хватка — железная.

Тогда Пелагея разозлилась по-настоящему, извернулась и применила свой коронный приём по выведению противника из строя. Раздался грохот падающего тела. Где-то хрустнула чья-то кость. За хрустом последовало непечатное междометие. И невидимка вынес окончательный вердикт:

— Решено. Подходишь!

— Куда подхожу? — не уразумела Пелагея.

— На роль моей ученицы подходишь, — жизнерадостно уведомили ее. — Только скажи-ка мне вот что. У тебя хоть раз отношения были?

— Ну-у-у, — протянула она, — один безумный поэт пытался сделать меня своей музой.

— Это не в счет, — отмёл невидимка.

— А остальные от меня шарахаются. Наверное, видят во мне призрак своей скорой кончины, — усмехнулась Пелагея.

— Идеально, — прозвучал донельзя довольный голос. — Ты действительно та, кто мне нужен.

***

Вечером, после ужина, чужак сообщил, что желает остаться на ночлег. Весь день он ничего не ел и не пил. Из того, что предлагала Пелагея, в рот и крошки не взял.

— При исполнении не положено, — объяснил он. — От человеческой пищи я потеряю невидимость. И прощай тогда моя анонимность.

Ишь, какими выражениями сыплет! "При исполнении", "анонимность". Разведчик он, что ли? И если ему человеческая пища не подходит, то какая? Неужели вампир? А может, оборотень или и того хуже — один из этих, нечистых?

Впрочем, что Пелагее терять? Ее время всё равно на исходе.

Предоставив невидимку самому себе, она выпустила Графа Ужастика на улицу (кот отчаянно просился на грязное дело) и сама вышла во двор.

Сгущались сумерки. Робко проступали в небе первые звёзды. Небольшая березовая роща позади дома покачивалась на ветру загадочно и заговорщически.

Пелагея двинулась к роще и обняла березу, прижавшись к ней всем телом. Прильнула ухом к коре, слушая, как в тишине текут по древесине соки. Зажмурилась. Стать бы одной из них, белоствольных. Укорениться в земле, чтобы не знать ни печали, ни страданий.

В носу защипало. По щекам против воли покатились слёзы.

— Березка-березка, — пробормотала она еле слышно. — Боль не даёт мне покоя. С каждым днём она всё сильнее. Помоги, отведи беду, забери болезнь.

Дерево шелестело листвой, гнулось и тихонько стонало в сердцевине. Вот уже который день приходила к нему Пелагея, моля об исцелении. Да только разве ж оно способно помочь?

Боль… Она возникала всё чаще. То резкая, то ноющая, особенно мучила она по ночам. Пелагея теряла в весе, ее постоянными спутниками стали слабость и головокружение. В область солнечного сплетения непрестанно ввинчивалась невидимая раскалённая игла. А кожа истончилась настолько, что стали видны сосуды.

Странный недуг день за днём пожирал силы, облизывался на красоту и свирепел с приходом ночи.

Когда Пелагея вернулась в дом и легла на кровать, в темноте ее беспардонно ухватили за руку, спровоцировав волну озноба. Эта волна прокатилась по ней от макушки до пяток, заставив шевелиться волосы на голове. В кровати уже кто-то был. Ах да, невидимка и потенциальный учитель. Учитель чего, интересно?

— Ты же в курсе, что способна себя исцелить?

Нет, Пелагея была не в курсе.

— Я ведь уже говорил тебе, что ты фея, не так ли? — продолжал невидимка. — Надень.

Пустота мягко охватила ее руку, и на палец само собой село кольцо.

— Это твой перстень. Прости, однажды мне пришлось его украсть. В оправдание скажу, что немного его зачаровал, и теперь он усиливает веру в себя.

Пелагея ощутила, как от кольца по всему телу разливается тепло, будто ее целиком окунули в солнечный летний день, давая возможность дышать полной грудью. Но дыхание перехватило, когда вслед за солнечным теплом на нее обрушился целый водопад воспоминаний. Одно за другим, как в цветном калейдоскопе — эти яркие воспоминания укладывались в ее бедный мозг, не давая ни секунды на передышку.

Кадр первый: она идет в пышных одеждах по цветущему саду среди облаков. Кадр второй: вокруг нее красивые, смеющиеся подруги и любовь, много любви, от которой хочется плакать. Кадр третий: спуск в средние миры к озеру, где они с подругами любят купаться. Не забыть перстень, ни в коем случае не забыть. Потому что в нем заключена память о тебе прежней. Потому что на границе со средними мирами эта память стирается, и только перстень может ее вернуть.

Пелагея откинулась на подушку с гудящей головой, зарылась под одеяло и накрыла подарок невидимки ладонью.

— Я фея, — пробормотала она. — Да ладно. Да не может быть.

— Больше двух веков прожить — разве ж это по-человечески? — резонно отозвался гость. — Я к тебе не из простой прихоти явился, между прочим. Срок твоей жизни в средних мирах подходит к концу, и если ты не овладеешь мастерством феи, если от тебя людям не будет никакой пользы, тебя ждет забвение. Ты просто исчезнешь, — припечатал "аноним" и потянул одеяло на себя.

— А ну отдай! — немедленно воспротивилась Пелагея.

— Ты должна поверить, — упорствовал учитель, перетягивая одеяло на свою сторону. — Повторяй за мной: я больше не больна.