Конфидент (СИ) - "Майский День" - Страница 30

— Так и знал, что не успокоишься, ублюдок! — холодно прозвучало за спиной.

Гарев узнал голос, хотел обернуться, пустить в ход разумные доводы или угрозы, магию, в конце концов, защищая себя от того, кто силён не менее, а ещё и наверняка вооружён, но не успел. Грохот и удар в спину обрушились на него одновременно, слившись в одну сплошную невыносимую боль. Тьма не пришла, она обосновалась здесь раньше.

Очнулся он с твёрдой уверенностью, что приходит в себя на том свете. Всё лучше, чем на этом, но жестоко покалеченным, да ещё в лапах фальшивых стражников. Смерть ведь освобождала от забот, разве нет? Хотя не некроманту нести подобный взор, а то не насмотрелся он, как шустрые коллеги доставали усопших из могилы, так что покой… Да, везде был понятием эфемерным.

Солнце село, по виду неба, совсем недавно. Спина ощущала холодную жёсткость дороги, а вот затылок ловил живое тепло. Деманд поморгал, попробовал соображать. Единственной в этом мире, кто позаботился о нём раньше и мог печься сейчас, была Медлен. Прошептать её имя показалось уместным.

Выяснилось, что голова покоится у неё на коленях, а сама девушка сидит на обочине, спиной опираясь на придорожный камень. Склонившегося к нему лица Деманд почти не разглядел, зато сразу узнал голос, ворчливо произнёсший:

— Ну и напугал ты меня, а уж как устрашилась лошадь!

— Больше всех перетрусил я, — возразил Деманд, дивясь обморочной слабости своего голоса. — Свалился с седла? Отшиб себе всё, что только мог? А где мужики, которые нас преследовали? Или мы у них в плену?

Деманд осторожно пошевелил руками и ногами, пут нигде не ощутил, немного успокоился насчёт неволи. Медлен ответствовала не сразу и, когда заговорила, в интонациях её Деманд расслышал отголоски изрядной тревоги, а то и тщательно скрываемой паники:

— Хотела бы я знать! Надеюсь, они ещё живы, пусть и не мне бы желать благ тем, кто стремится отнять их у меня.

— Боюсь, я стукнулся головой сильнее, чем мерещилось мне вначале, и не понимаю, о чём ты ведёшь речь.

— Да в порядке всё с твоей башкой, на редкость удачно свалился, точно стёк киселём. Не иначе потерял сознание прежде, чем упасть. Я пыталась удержать лошадей, вернуться, хотя представления не имела, как сумею взгромоздить на седло беснующейся кобылы твоё беспамятное тело.

Она примолкла, дыхание участилось, словно пережитый страх не отпускал. Деманд не рискнул что-то произнести, ждал продолжения, и Медлен усмирила эмоции:

— Мне удалось совладать с конями. Ты лежал в пыли. Я попыталась лупить по щекам, чтобы привести в чувство. Если будут болеть — этим ты мне обязан, но знаешь, не самое удобное занятие заботиться одновременно об одном сомлевшем парне и двух неспокойных лошадях. Ничего у меня не выходило, если излагать короче, а те мужики бранились всё ближе — то ли справились с конской паникой, то ли бросили тягло и двигали пешком. Не до мелочей стало, знаешь ли!

Деманд порадовался про себя, что в темноте не видно, как краска стыда заливает его щёки. Не сумел показать примерный героизм, когда как раз следовало. Вот и мни себя хоть магом, хоть дворянином, когда на деле ты всё та же неповоротливая деревенщина, не выучившаяся по-кавалерски ловко сидеть в седле. Он вздохнул.

— Прости, я так тебя подвёл! Спасибо, что не бросила. По-хорошему следовало тебе удирать от погони, а не возиться с моим бесчувственным телом.

— Твоя правда, но раз уж не пленилась удить голого парня из реки, так на суше и вовсе стыдно было бы отступить от одетого.

Она добродушно усмехнулась, провела горячей ладонью по волосам, а Деманд замер от ласки, боясь поверить своему счастью. Пусть хоть из мимолётной жалости, да перепадёт кусок тепла, его так мало случается в этой жизни.

Идиллическая нежность продлилась недолго, потому что нежная ручка без всякого предварения превратилась в жёсткую пятерню, впившуюся в волосы так, что кожа на лице натянулась и едва не лопнула, а глаза сами собой выпучились из впадин. Голос Медлен зазвучал и глуше, и звонче. Деманд без подсказки сообразил, что подруга вцепилась в него от переживаний сложности момента, вовсе не желая ему лысину на весь остаток дней.

— А потом появился свежий покойник в волочащихся пелёнах, и в обморок уже начали падать лошади! Одна точно рухнула, и мертвяк взял тебя как куль и навалил на седло, а потом поднял несчастную кобылу и повёл за собой. И это было очень страшно, потому что я не понимала, что происходит. И да: самым умным было бы сесть на оставшуюся лошадь и рвать галопом до самого поместья моего сюзерена. Иногда очень жалею, что этого не сделала, но погоня подозрительно затихла после нескольких пронзительных воплей, а мертвец ходячий не на шутку заботился о тебе. Как о родном. Я пошла тихо следом. Наверное, он понял, что я не враг.

— И где он теперь? — спросил Деманд.

Осмыслить происходящее пока не мог, старался для начала уследить за событиями.

— Там, на дороге — караулит.

— А лошади?

— Приходят в себя по другую сторону нашей стоянки, то есть лежанки, если тебя иметь в виду. Превозмоги уже хворь и разберись со своими вассалами. Жутковато мне с ними один на один.

— Их несколько?

— Воочию я видела одного, но гнавшиеся за нами стражники узурпатора не сами себя ведь испугались. Значит, другой мертвяк вышел на дорогу, чтобы дать нашим недругам напутствие или по мозгам. Тебе виднее. Не я же эту силу подняла.

Деманд попытался сесть, удалось без особого труда. Медлен деликатно поддержала, когда он поднимался на ноги. Тёмная фигура в стороне качнулась, шагнула ближе. Медлен попятилась, но Деманд не испугался. Он был в привычной удобной стихии. Пусть его недоучили, но учили ведь! Восприятие включилось, постепенно доложило всё, что надо. Узнанное удивило без прикрас. Мертвеца поднимал не он. Мертвеца вообще никто не поднимал — сам пробудился, чтобы отстоять проезжего некроманта. Кладбище находилось тут, рядом, чуть дальше — само селение, поставлявшее землице покойников. Пытаясь обдумать, что происходит и как с этим поступать дальше, Деманд рассеяно подобрал волочащиеся пелёны, обернул их вокруг бёдер, талии, плеч мертвеца и закрепил простыми узлами, чтобы не сползали. Запах, по летнему времени вполне отчётливый, ничуть не беспокоил.

— Ты их совсем не боишься? — спросила Медлен. Голос дрогнул скорее любопытственно, чем испуганно.

Деманд обернулся:

— Нет, это же та магия, которой я владею. Природная. Я её ловлю всеми чувствами, понимаю умом и сердцем. Покойники безобидны, если только их не направляет злая рука, но мало кто отважится решать чёрные дела с помощью мёртвых.

— То есть армии скелетов — это миф?

— Конечно! Для управления группой потребуется много силы, да и воины получатся посредственные. А кроме того есть ещё одна вещь, самая важная: никто не бессмертен. Каждый однажды окажется по ту сторону, и ему здорово пригодится милосердие как живых, так и ушедших.

Деманд говорил правильные вещи, но наблюдал нетривиальное событие. Эти конкретные усопшие восстали самостоятельно и пришли к нему на помощь, хотя он не просил, в принципе не мог поднять их, поскольку не знал о наличии кладбища за поворотом дороги — не до того было, а потом вовсе звезданулся с лошади и ушибся головой. Что бы там не говорила Медлен, чтобы его утешить, но башка болела изрядно, значит, досталось ей от души.

— Спасибо! — сказал Деманд мысленно и вслух, стоявшему перед ним покойнику, нащупал через боковые ощущения двух других, поблагодарил их тоже. — Вы спасли меня от беды, возвращайтесь мирно в свой приют и да не потревожит никто ваш покой.

«Должны были. Важно». — прозвучало в голове.

Мертвец пытался говорить вслух, но издал лишь хрип, хотя едва начал разлагаться. Мысль же, пусть короткая, оборванная прозвучала чётко. Деманд застыл на месте, слишком потрясённый, чтобы рассуждать здраво и позаботиться о собственном будущем, которое оставалось удручающе неясным. Чудеса продолжались!