Двойной генерал (СИ) - "Wolf" - Страница 83

— Соедини с миномётчиками! — требую у связиста. Тот начинает крутить свои ручки, орать в трубку. Спустя полминуты, — поздновато, с-сука! — протягивает трубку.

— Быстро накрой противоположный лес на максимальной дальности! — без всяких приветствий и ритуальных фраз, — три, нет, четыре залпа!

Выскакиваю из блиндажа. Напряжённо гляжу на край леса. У-ф-ф-ф! Из леса выбегают красноармейцы и сразу включают спринтерскую скорость. Так-так, а вот и мины начинают выть и рваться в глубине леса. Губы растягивает улыбка, опоздали фрицы. Из леса уже выбегают последние. Тащат убитых, идиоты! Их можно было и позже вынести…

Рявкает сзади полковая артиллерия. Немцы после пары залпов умолкают. Прекращают огонь и наши пушки. А мне надо что-то делать с этим постом…

23 июня, понедельник, время 09:30

Железная дорога на северной окраине Бреста.

— Товарищ майор! — к командиру бронепоезда майору Ефимову подлетает связист, — получен приказ отработать гаубицами вот по этой точке.

Сержант протягивает листок бумаги. Майор, не глядя, суёт в карман.

— Ты сказал, что у нас творится? — мрачно зыркает на сержанта майор и продолжает наблюдать за лихорадочной работой своих красноармейцев.

Чёрт бы подрал этот юнкерс! Мог бы и в другом месте упасть! Полчаса назад вываливается в сторону из круговерти очередного воздушного боя «лаптёжник» и неожиданно атакует бронепоезд. Герой, бл… германский! Ему такой залп зарядили, что он из своего пике так и не вышел. Одна бомба угодила как раз в платформу с гаубицами. Расчётов там не было, но одну пушку придётся списывать, у второй прицел повреждён. Хорошо ещё, что в вагон с боезапасом не попал.

И сам рядом рухнул. Броневагон устоял, а насыпь слегка оплыла, и рельс повело вниз от веса тяжёлой платформы. Бронепоезд растащили на две части и сейчас рельс меняют на новый, досыпают гравий и перекладывают шпалы. Всего четыре, но тоже время нужно.

— Доложил, товарищ майор, — бодро отвечает сержант, — ответили, что ничего страшного. Им надо в течение ближайшего часа выпустить туда пару десятков осколочно-фугасных.

— Хорошо, — невысокий и быстрый, как ласка, майор направляется к уцелевшей половине его славной «Авроры». Сержант на полшага сзади.

— Передай, что отработаем прямо сейчас и тут же уходим. Мы обнаружены.

Железное правило предусмотрительный генерал Павлов сопроводил специальным приказом. В случае риска обнаружения бронепоезд должен немедленно покинуть опасную зону. Номер приказа командиры бронепоездов заучили наизусть. Теперь никто, кроме командующего, не может их заставить стоять на известных врагу позициях. Да и так не заставят. Дивизион тяжёлых бронепоездов — окружной стратегический резерв, подчиняющийся лично генералу Павлову.

Через пятнадцать минут разъединённая «Аврора» со сдержанным, разбегающимся по обе стороны стыка, лязгом восстанавливает свою целостность. Потом тяжело и неторопливо отползает на пару километров.

И только через полчаса после получения приказа, грохочут оставшиеся целыми две 152-мм гаубицы. Всего несколько немногочисленных минут надо, чтобы выпустить двадцать снарядов, которые улетают к месту немецкой переправы через Буг. Через пять минут после первого выстрела, раненая «Аврора», набирая скорость, уходит на северо-восток. Для бронепоездов тоже есть лазареты. С кранами и сварочными аппаратами.

— Товарищ майор, разрешите вопрос, — глаза молодого и любопытного сержанта связи буквально светятся от любопытства. За окном под стук колёс проплывают мирные пейзажи: холмы, леса, луга, засаженные всяким просом и гречихой поля.

Майор покровительственно вздыхает. Почему бы и не объяснить? Ещё Суворов говорил, что всяк солдат должен понимать свой манёвр.

— Спрашивай.

— А зачем нам поручили куда-то там отстреляться? Вокруг полно гаубичных батарей стоит, а нам уже уходить надо.

— Вот потому и поручили. Стреляющая батарея выдаёт своё местоположение. Звуком, вспышками. Даже по воронке можно сказать, с какой стороны снаряд прилетел. А мы всё равно уходим, так почему не совместить приятное с нужным? Пусть узнают, откуда мы стреляли. Нас там уже нет.

23 июня, понедельник, время 14:50

р. Припять примерно в 8 км от пограничного Буга по прямой.

Канонерская лодка «Трудовой».

В размеренно ритмичный бой корабельных орудий вдруг вмешивается посторонний глухой взрыв, от которого канонерку слегка качнуло. В пятидесяти метрах ниже по течению вырастает водяной столб.

На секунду командир лодки замирает, потом заполошно кричит команды.

— Огонь прекратить! Поднять якорь! Полный назад!

Следующий вражеский снаряд падает на берег, взмётывая кучи мокрой грязи. Канонерка, подбирая якорную цепь на ходу, взвывает двигателем. Медленно, слишком медленно. Лейтенант оглядывает в бинокль лесок, что совсем рядом.

Разворачиваться некогда, в узком русле это сложный манёвр. И задний ход настолько «скоростной», что легко обгонить черепаху. Прямая-то скорость не высока, всего пять с половиной узлов или десять километров в час, переводя на человеческий язык с морского.

Лейтенант выругался. Проклятые поляки! Могли бы и помощнее мотор поставить, сто двадцать лошадей — курям на смех!

Фонтаны взрывов ложатся прямо по ходу движения.

— Стоп машина! — орёт лейтенант. Канонерка ложится в дрейф. Лейтенант выжидает полторы минуты.

— Полный назад! — по смыслу это «полный вперёд», канонерка ведь пятилась.

Не помогло. Лейтенант рассчитывал, что вражеский корректировщик мог перевести огонь на стоящую мишень. И пока выжидали бы, не начнёт ли он движение снова, корректировали бы прицел, он мог проскользнуть.

Не помогло, потому что расчётливым немцам нет нужды экономить снаряды. Они ударили и там и там. В нос судна угодил тяжёлый снаряд. Открылась течь, которую невозможно заделать, но это один отсек, ход не потерян. Командир прижимает лодку ближе к берегу, готовясь к возможной эвакуации экипажа. Разрывы сходятся ближе, как голодные хищники, учуявшие запах крови.

Следующее попадание почти в середину сносит одно из орудий. Лейтенант отдаёт приказ садиться на мель и покинуть корабль. Двенадцать оставшихся в живых матросов быстро покидают погибающее судно.

Примерно в километре от разбитого прямыми попаданиями судна в густых кустах немецкий офицер в камуфляже опускает бинокль.

— Зер гут! — в голосе удовлетворение от хорошо сделанной работы.

Русские сделали глупость, вышли на почти идеально прямолинейный участок реки. Припять здесь просматривается на много километров. А ещё корабль мог сделать ход конём, но разве эти унтерменши догадаются? А он, лейтенант Майер подсказывать им не будет, ха-ха-ха. Да и скорость у него, как у беременной коровы. Лейтенант презрительно фыркает.

23 июня, понедельник, время 16:25

Склад боеприпасов близь Белостока.

Генерал Павлов.

— Закончите с минами, грузите бомбы. АО-2,5, — команда для майора Дмитрука, который тут же уносится распоряжаться.

Мы уходим дальше по длинному широкому коридору. Этим я заливаю своё генеральское сердце широким потоком елея. Радуют меня длиннейшие стеллажи и просто трёхметровой высоты штабеля ящиков с оружием и боеприпасами. Это ж сколько мы всего в моей истории немцам подарили! Или профукали в лучшем случае. Зато теперь вся эта смертоносная благодать щедро посыпется на их головы. Мне, чтобы эти склады опорожнить, надо их круглые сутки машинами выгружать в течение месяца.

— Дмитрий Григорич, а зачем нам такое разнообразие? — по глазам вижу, что смутно Копец догадывается, зачем. Но желает удостовериться. Мне не жалко.

— Там же леса, Иван Иванович. Мины будут от столкновения с деревьями взрываться вверху и поражать пехоту. А бомбы долетят до земли и достанут до техники и укрытий.

Задумываюсь. Если бомбить ночью, то будут ли мины эффективны? Решаю, что будут. Концентрация войск такова, что жилья на всех не хватит. Многие спят в палатках. И к обороне они не готовились, блиндажей, по-крайней мере сильноукреплённых, не строили. А дома и лёгкие укрытия разобьют бомбы. Но рождается идея, потом её Копцу скажу.