В самом тихом омуте (СИ) - "Артемида" - Страница 14

Решение, что делать наконец посетила уставшую голову Мортрита. Тихонько спускаясь с дерева, он сорвался, упав об землю, дева, которая вероятно была просто дриадой или как их называют деревенщины лесные духи, перепугавшись сразу скрылась в тумане ожидая что будет дальше. У оленя не было сил чтобы бежать, да и чтобы элементарно подняться, он только повернул голову в сторону, уже ковыляющего к нему Мортрита, смотря слезными уже полностью серыми глазами. Мортрит даже не знал, чем это считать убийством или избавлением от мук бедного животного. Подойдя к нему в плотную, обнажив причудливый клинок, олень опустил смиренно голову, ожидая освобождения. Мортрит замешкался уже готовый к удару, жалость давила на грудь. Руки тряслись, как и ноги. Несколько раз он отступал назад, но снова возвращался, наконец нанеся удар прямо в сердце, Мортрит прекратил его мучения. Через секунду после его начало тошнить, возникло чувство будто проглатываешь кусок, который оказался слишком большой и теперь он терзает горло, медленно-медленно проходя вглубь принося удушение и боль. Так проходило поглощение души, за которой он так долго шёл. Когда ощущение рвоты прошло, то он, закрыв глаза, снова оказался во владениях Зистры, великой совы.

Я не знал, что не один

Упиваясь беззвучным смехом, Зистра размахивала крыльями вызывая снежную бурю. Её клюв не смыкался несколько минут:

— Отлично! Какая удачная охота! Не ожидала такого безрассудства о тебя.

— Безрассудства? Я что-то сделал не так? — Сделав несколько шагов на встречу сове, он и не заметил, как оказался снова в лесу рядом с болотом.

В правой лапе Зистры находился тот самый олень, которого добил Мортрит. Олень дергался и пытался сбежать, но даже не смог шелохнуть лапу совы. Одним легким движением она кинула его прямо в водоворот по середине болота.

— Ты сделал всё правильно, разве я сказала что-то против?

— Нет, но…

— Не бойся так, скоро ты сам увидишь плоды своих решений. — Сказала Зистра, снова начав смеяться.

Из омута начали доноситься истошные вопли оленя, хоть он и был под водой. Вода начала краснеть и будто закипать. Глаза совы наполнялись счастьем, она наблюдала, не отрываясь ожидая чего-то:

— А когда увидишь, то я всё тебе расскажу… — Продолжила Зистра

— Почему не скажешь сейчас, в чём проблема? — Омут притягивал взгляд Мортрита, его глаза всё время были направленны вниз, в круговорот. Утонувшую душу оленя уже давно не было видно в мутной воде, но звук ломающихся костей ещё четко доносился до ушей.

— Я настолько долго здесь нахожусь, больше сотни лет. Дивный пустой мир, где нет никого и хоть какой-то радости тоже. Единственное, что я могу так это смотреть на вас, своих детей. На ваши поступки и последствия. –

По малу начал усиливаться лесной ветер, несущий листья в болото, круговорот ослабевал, а мучения жертвы затихли. Зистра сунула крыло в воду, поднимая оттуда большую, по сравнению с обычными, спящую сову. Темно-пепельные перья с бирюзовыми окончаниями, белый клюв и сероватые лапки. Чуть выше глаз начинали расти два тонких, длинных отростка, больше похожих на нити, уходящие далеко назад за голову.

— Ах, какое чудное создание… Теперь она твоя, можешь дать ей имя. — Сказала Зистра, протягивая новорожденную сову на крыле прямо на руки к Мортриту.

— Фира! Пусть это будет её именем. — По-детски радостно сказал Мортрит, держа её в руках. Пока он держал Фиру, мысли о Везрит уходили прочь, забирая с собой тоску и частично беспокойство.

— Прекрасное имя! Фира придёт к тебе на помощь, когда позовёшь. А теперь ступай. — После этих слов тот чудесный лес растворился в тумане, заменяясь другим лесом, с тем же телом мертвого оленя.

Голова мертвого животного начала облазить и гнить прямо на глазах, переходя на всё тело. За считанные минуты от тела остались только чистейшие кости. Мортрит решил, как дополнительный трофей забрать себе его рога.

С рогами на спине Мортрит думал, стоило ли это того, правильно ли он поступил, утешая себя, что он всё сделал правильно, но всё равно чувствуя огромную вину и тяжесть на душе. Туман вокруг не развеивался, оставшись таким же непроглядным. Трава под ногами, что раньше росла штыками вверх, сейчас же стала увядать. Белые кончики перестали блестеть и стали чернеть.

Мортрит направился в глубь тумана, не зная обратной дороги, просто понадеявшись на удачу. Ноги были вялые, тот запах гнили преследовал Мортрита, не давая покоя. Помимо только хвойных деревьев начали встречаться и другие, наконец запах листвы донесся до его носа. Красные стволы деревьев с золотой листвой, очень похожие на могучие дубы, тонкие, витые из нескольких, будто толстых корней стволы, на которых росли белые листья. Это дерево считается крайне ядовитым, не один зверь не осмелиться подойти к нему, ведь даже его сок способен разъесть любую шерсть и шкуру, не говоря уже о коже. Эти виды древ встречались на развилке в самом начале, Мортрит хорошо запомнил это, жаль, что только это. Вскоре вездесущие корни, вылезающие из-под земли, об которые постоянно спотыкаешься, закончились облегчая дальнейший путь, а в месте с ними закончились и хвои. На смену холодным, темно-зеленым иголкам пришли разноцветная листва, парящая на ветре по округе, даже туман с холодного белого оттенка перешел на теплый, чем-то весенний, янтарный цвет.

Прошло несколько часов, начали встречаться малые протоптанные тропы, по всему их пути валялись огрызки фруктов, зубы и кости. Скрытые в болотистой земле ручьи вели к болотам, которых стало много. Ещё недавно древа, пышущие листвой, сейчас стояли полуголые. Тропа, по которой Мортрит решился идти, привела его к деревянному, немного погрузившемуся в землю домику.

— Дом, в таком месте? Ещё и кости. Стоит готовиться к худшему. — Мортрит взял в руки свой клинок, тело так и не отдохнуло с того момента и хватит ли сил чтобы нанести удар, ответ на этот вопрос Мортрит не мог дать.

Пока он решил не показываться и стоял в высокой траве, высматривая кого-нибудь, ожидая хоть чего-либо. Выставив руку перед собой и согнув её в локте, как если бы на неё должна была сесть птица, Мортрит подумал о той Фире. Через секунду сквозь легкую дымку сова села на руку. В таком положении Фира на голову была выше Мортрита.

— Фира, сядь на крышу, если что помоги мне. — Сова, кивнув на приказ, бесшумно полетела.

На руке после совы остались раны от её огромных когтей и легкая синева от силы сжимания лапы. Крадясь сквозь траву, серьга в такой тишине громко звенела, выдавая его. Выглядывая из-за угла дома на вход и вслушиваясь, Мортрит абсолютно ничего не приметил, бросил взгляд на Фиру, та спокойно осматривала округу. Подозвав её к себе, они зашли в дом. Маленький дом, как снаружи, так и изнутри, всего одна комната. Несколько невысоких столов на них беспорядочно лежали палки, кости, стояла малая каменная ступка и пестик. Несколько мешочков висели на стене, вместе с маленькими черепами, похожие на детские, рядом висели и черепа животных. Напротив, стоял камин с ещё тлеющими углями. Внутри было крайне темно, над головой было множество балок, выполняющих роль дополнительной опоры для крыши. Когда Мортрит готовился к прыжку, полосы на его руках распутались и начали свисать, напоминая подобие крыльев. Легким, но благодаря ним высоким прыжком он воткнул серпообразным концом клинка в одну из балок, Фира подтягивала его, таща за спину вверх, с трудом у них получилось. Идея Мортрита была выждать здешнего жильца, пугающий его, слишком много черепов для охотника или кто здесь вообще может жить.

Несколько десяток минут, спустя которые отворилась дряхлая дверь, длились как бесконечность. Пауки и мошки не давали покоя, но и помогали не уснуть, ползая по лицу и телу. Внутрь зашла молодая девушка в зеленой одежде, таже дриада, что крутилась возле оленя. Пепельные волосы, бледная кожа, обнаженные деревянные руки. Ошибиться было невозможно. Она что-то напевала себе под нос, сразу за ней зашли двое детей, первый был рыжий мальчик, несколько веснушек украшали его щеки, а длинные волосы закрывали лоб, одет был будто в мешок с проделанными отверстиями для рук и завязанный бечёвкой. Вторая была девочка в синим халате, перевязанный шелковой, толстой повязкой, в ботинках из кожи, черные волосы росли ей по плечи, широкие глаза были слегка прикрыты, будто она только проснулась. После них шла молодая дева, лет семнадцать, черные волосы с белыми кончиками, некоторые пряди волос были заплетены в косы, соединяющиеся в одну большую за спиной. В белой свободной рубашке с длинными рукавами, стягивающиеся у кисти, черная жилетка, больше напоминающая корсет с железными кольцами на груди, которые и стягивали её. Черные штаны обтягивали её ноги, на поясе прикреплена набедренная повязка, спускающая до коленей, больше похожая на обрезок плаща. И наконец в конце зашла, закрыв за собой дверь подперев её доской, старая бабушка. Дырявое на плечах и спине платье коричневого цвета, длинные седые волосы, но бодрые карие глаза и ехидная улыбка.