Фиктивная жена для миллиардера (СИ) - Алвин Лана - Страница 35

— Не знаю. Но проверить стоит. Вот скажи: почему его сократили? Такой ценный специалист. Доработал бы до пенсии, ушёл с почётом, — спросила я.

— И то верно. Я как-то не задумывалась. Давай у эйчара спросим?

— У кадровика, что ли? Слушай, говори ты по-русски.

Юлия снова хихикнула.

— С каких пор слово «кадр» стало русским?

— По крайней мере, понятнее, чем все эти эйчар, сикьюо, сипиэй, симиоу и прочие, — сказала я.

— Все слышала, а симиоу — это кто?

— От английского CMO, chief marketing officer — директор по маркетингу.

— Ужас какой.

— А я о чем?

— Ладно, верно. Давай по-старинке, — сказала Юлия. Позвонила начальнику отдела кадров, поговорила с ней, а потом открыла электронный почтовый ящик. Там уже было личное дело Кропоткина. — Так-так-так, — произнесла пресс-секретарь. — Слушай, да тут ничего особенного. Точнее, сплошные благодарности, почетные грамоты, премии за хорошую работу. Непонятно всё равно, из-за чего Кропоткина сократили.

— Может, у него спросить?

— Да ты знаешь, он ведь в отпуске.

— Давно?

— Я его последний раз видела в офисе… да, точно! Накануне вашего отлёта. Он шел по коридору, я поздоровалась, а он так улыбнулся и говорит: «Мол, вот, Юлия Александровна, ухожу в отпуск на четыре недели!» — вспомнила пресс-секретарь. — И всё. Больше не видела.

— Посмотри его домашний адрес, — попросила я.

Юлия пролистала до анкеты сотрудника, продиктовала мне адрес: Белгородская, 22.

— Если квартира не указана, значит, частный дом, — добавила.

— Да, верно. А телефон есть?

— Сотовый только. Минутку. Вот, нашла. Диктую.

Я записала.

— Может, вместе поедем? — предложила вдруг пресс-секретарь.

— А как же работа?

— Ну, пока у нас тут безвременье.

— Разве компанией никто не руководит? Ну, формально хотя бы.

— Да, это тот самый симиоу, как ты сказала. Директор по маркетингу. Ну, как руководит. Больше старается ничего не подписывать, боится всего. Потому и мне поручений никак. Сказал только: «Пока Артём Валентинович не вернется, никаких контактов с прессой». Ну, а коли так, то и мне тут особенно делать нечего.

— Отлично! Я не против хорошей компании.

Мы отправились на улицу Белгородскую, 22. Это оказался небольшой деревянный домик, обшитый досками с облупившейся краской и крышей, покрытой позеленевшим от мха шифером. Перед окнами рос большой дуб, закрывающий фасад почти полностью. Он густо разбросал свои листья и желуди вокруг, засыпав часть кровли и почти полностью палисадник, в котором вырос. Слева в металлическом заборе из профнастила была красивая металлическая калитка с кованными элементами. Мы подошли к ней, постучали. В ответ — звенящая тишина. Постояли, походили напротив трёх небольших окошек в надежде, что нас увидят.

— Здравствуйте! — послышалось справа. Это была сухонькая старушка в платочке, выглянувшая из калитки. — Вы не с подстанции? Не проверяющие?

— Добрый день, — ответила Юлия, — нет, мы к Анатолию Фомичу. Вы не знаете, он дома?

— Знаю, — улыбнулась бабуся. — Нет его, укатил неделю назад ещё. Сказал, что в Крым, к родне. Давно, мол, не видел.

— А к кому конкретно не сказал? — спросила я.

— Нет, он завсегда скрытный был, — ответила старушка. — Ладно, пора мне. Уток кормить.

Она закрыла калитку. Мы с Юлией посмотрели друг на друга. Что теперь делать будем? А самое главное — вот мы ищем этого Кропоткина, а может, он не при делах? Взял техник отпуск, уехал к родне, а нам приспичило его подозревать в диверсии. Надо бы побольше о нем узнать. Но как? Мы в глубокой задумчивости вернулись в офис «ПромСтройАвиа».

Снова дилемма. Вроде бы и нет никаких оснований подозревать заслуженного человека в чем-либо незаконном. Вся его биография — пример верного служения одному предприятию, на которое он пришел тридцать лет назад сразу после окончания технического вуза. И за это время ни одного выговора в личном деле! Ни замечания даже. Такие люди — соль земли, на них до сих пор многие предприятия держатся. И тут вдруг: сократили, потом этот отпуск, странно совпавший с началом нашей поездки в Швейцарию. Теперь вот пропал куда-то.

— Может, ты всё себе придумала? — спросила меня Юлия, когда мы сидели на лавочке возле офиса.

— Может быть. Но все-таки надо узнать, с чего вдруг компания, в которой Фомич так долго проработал, вдруг от его услуг решила отказаться. Такие специалисты на вес золота. Они, выходит, решили ценными кадрами разбросаться, — предположила я. — Поеду, узнаю.

— Зачем ехать? Я знаю их пиарщика. Его Слава зовут. Мы учились вместе. Только годы разные, а факультет один. Я старше была на год. Встречались, когда играли в студенческий КВН. Подожди, найду его телефон.

Юлия позвонила своему коллеге, и через десять минут мы ехали в центр города, чтобы встретиться с ним в кафе. Расследование моё продолжилось.

Пиарщик авиакомпании с красивым названием «Альтаир» (насколько я помню из школьного курса астрономии, так зовётся самая яркая звезда в созвездии Орла и двенадцатая по яркости звезда на небе) по имени Слава оказался улыбчивым и довольно симпатичным парнем лет тридцати. Одет он был в костюм-двойку светло-серого цвета, с бледно-синим галстуком и белой рубашкой в крупную синюю клетку и белоснежным воротником. На запястье я рассмотрела новомодные «умные» часы, рядом на столе лежал большой смартфон, но без привычного яблока на задней крышке. У него были на правую сторону уложенные темно-русые волосы, узкий нос с небольшой горбинкой, средних размеров губы. Лицо гладко выбрито, и весь внешний облик производил впечатление умного интеллигента.

«Между прочим, холост, детей нет», — прошептала мне Юлия, когда мы подходили к столику в кафе. Я посмотрела на неё с удивленной улыбкой: «Это какое отношение имеет к делу?» «Да я так, просто», — усмехнулась пресс-секретарь.

Мы поздоровались, расселись, заказали себе кофе для начала. Я подумала, что если беседа пойдет в продуктивном русле, то можно будет заодно и отобедать, а нет, так лучше поголодать немного. Процесс принятия пищи должен проходить в приятной компании, не с кем и тем более не где попало. Как там профессор Преображенский говорил? Не читать за столом советских газет? Хорошее правило, между прочим. Я бы добавила: и не кушать с неприятными личностями. Но Слава пока мне казался вполне симпатичным.

— Славик, моя подруга Лана, — кивнула на меня Юлия, — пишет здесь статью об авиакатастрофе в «ПромСтройАвиа». Слышал о такой?

— О Лане слышал, конечно. Одна из лучших журналисток нашего города, работает в журнале «Зеркало», — ответил пиарщик, поливая меня своими светло-голубыми глазами и улыбаясь во весь рот. Но взгляд у него при этом был добрый, а не по-мужски похотливый и оценивающий, как чаще всего бывает. Мне понравился. — А вот насчет остального… так, что-то, кажется, видел в заголовках новостей.

— Ну, я с недавнего времени перешла в интернет-портал «City news», — поправила я собеседника.

— К Вите Дроздову? — удивился Слава. — Вот уж не знал. Это правильно!

— Так ты его знаешь? — настал черед удивляться Юлии.

— Конечно! Мы давно знакомы. Ходили вместе в секцию лёгкой атлетики. Правда, я так никем и не стал, а он — кандидат в мастера спорта, — ответил пиарщик.

— Круто, — искренне заметила Юлия. Я же поспешила перевести беседу в нужное мне русло. Рассказала про авиакатастрофу в общих чертах, о своем в ней участии (только не стала признаваться, что Артём Бельский стал моим фиктивным мужем), о журналистском расследовании, которое провожу сейчас. Так плавно перешла к личности Анатолия Фомича Кропоткина, прослужившего в «Альтаире» около тридцати лет. Потом задала прямой вопрос:

— Слава, скажи, пожалуйста, почему Фомича сократили? Ты знаешь? — и уставилась ему в светло-голубые глаза, чтобы сразу понять, станет врать и увиливать или скажет правду.

— Конечно, знаю, — ответил пиарщик. — Я ведь у них работаю… так… семь лет в этом году будет, точно.