До и После. Миражи (СИ) - Кросс Талани - Страница 2

«Вот же он страшный, – подумалось ей, – не такой страшный, как Страшила, но все равно неприятный. Как монстр из-под кровати».

Вся его внешность была отталкивающей: мясистый нос, бугристая рябая кожа, брови, нависающие над глазами. Да еще тени, пляшущие вместе с пламенем костра, создавали иллюзию, будто лицо его постоянно меняется. Казалось, Бабирусса мог менять форму, как это делал Страшила, перетекая из одного состояния в другое.

Милада уставилась на костер. Он был маленький, но теплый. Джереми знал толк в таких штуках, в этом Милада уже не раз успела убедиться.

Языки пламени, вспыхивающие в разных местах, словно дразнили ее. Она пыталась угадать, где появится очередной всполох, и почти никогда не угадывала. Когда ветер проскальзывал между бревнами, пламя меняло цвет от темно-красного до золотого. Эта игра света напоминала ей северное сияние, которое показывал Арчи по интернету, только палитра цветов была другой.

«Стоп, – прервала она поток собственных мыслей. – Что происходит?»

Мягким облаком на нее навалилось замешательство.

«Как я… Почему?»

Из-за уха Джереми был виден только Бабирусса, наблюдать за огнем она никак не могла – Джереми перекрывал обзор.

Так как же тогда она смотрит?

Ответ был простым, но в то же время страшным. Это не она смотрела на пламя, а Бабирусса. Мысль так напугала ее, что Милада зажмурилась. Но образ костра никуда не делся. Бабирусса сидел и смотрел на всполохи пламени, а она взяла и просочилась к нему в голову. Словно подключилась к «каналу», который не входил в ее пакет услуг. Раньше такого никогда не случалось. Или все-таки уже было?

«Да!» – ее осенило.

С Джереми, тогда в доме. Брошенная тетей Сессиль, она пряталась в шкафу среди чужих надушенных платьев и плакала, мысленно обращаясь к Арчи, но «сигнал не проходил». Арчи как будто отключился, был вне зоны действия сети. А до Джереми докричаться получилось.

«Нечего бояться, все это уже было. Это нормально…»

Но она знала, что ничего нормального в этом нет. Да и в тот раз все было иначе. В тот раз она просто «дозвонилась» до Джереми, а теперь влезла в чужую голову и смотрит на мир чужими глазами!

Миладу бросило в пот.

«А что, если Бабирусса почувствует меня? Если поймет, что я копаюсь в его голове? Что же он со мной сделает?»

Внутри все сжалось. Ей захотелось кричать, соскочить с места и отряхнуться от всего произошедшего. Ей не нравилось быть у него в голове, не нравилось смотреть на мир его глазами. Мысленно касаясь это страшного человека, она как будто могла испачкаться. А если он еще поймет, что происходит, могут возникнуть большие проблемы!

Но Бабирусса был спокоен. Милада всеми силами постаралась «не дергаться», не привлекать внимания. Почувствовала себя мышкой, которая проскользнула в комнату, чтобы своровать зерно.

И тут паника сменилась интересом. Что если она попробует взять контроль на себя? Дернуть за рычаги и заставить Бабируссу сделать что-то, чего бы он никогда сам не сделал?

Мысль была такой заманчивой…

«Нет! Нет, нет, нет. Я не хочу. Это ужасно! Так делать нельзя! Папа бы отругал меня за такое».

Милада попыталась отключиться от Бабируссы и вернуть свое видение мира, но ничего не произошло. Всполохи огня продолжали играть с ней. Она попыталась сосредоточиться, но результат был прежним.

«Если я навсегда останусь в его голове, что тогда будет с моим телом? Я что, буду просто лежать, неспособная пошевелиться, а глаза будут видеть все, что видит он?»

Она попыталась выскочить из его головы еще раз.

Страх начал душить, к горлу подкатил комок. Она принялась щипать себя за щеки и поняла, что может двигаться, что всех этих ужасов, которые она себе навыдумывала, с ней не случится. Нужно было просто понять, как «переключиться на другую камеру». На свою.

Милада раскрыла глаза и попыталась увидеть Бабируссу через них. Поначалу ничего не выходило, но со временем картинка с костром стала меняться. Сквозь нее начали проступать очертания уха Джереми и силуэт Бабируссы, сидящего у костра. Милада воодушевилась, но радоваться было рано, картинок все еще было две. Она попыталась вытянуть картинку с фигурой Бабируссы на передний план, перетащить ее поверх другой, как она делала на компьютере.

«Вдруг, если я моргну, все усилия окажутся напрасными?» – подумала она, и как назло глаза защипало. Она непроизвольно моргнула, но ничего страшного не случилось. Картинка с фигурой Бабируссы все еще оставалась перед ней. Она поморгала еще и, убедившись, что все в порядке, с облегчением выдохнула. Резко дернула картинку вперед и поняла, что изображение перестало двоиться.

Бабирусса потер глаза. Вероятно, подумал, что заснул, потому что затем похлопал себя по щекам и потянул ладони к костру.

«Он не пошел сегодня на охоту, – послышался елейный голос Страшилы внутри головы у самого уха. – Он далеко, но все еще может найти тебя».

Милада не сразу сообразила, что Страшила говорит о человеке в плаще, и подумала: «Единственный, кто меня пугает сейчас, это ты».

Испугавшись, что он услышит ее мысль, постаралась спрятать ее как можно глубже.

«Ладно, можешь не говорить со мной сегодня, – обиженно сказал он, – но я все равно вернусь. Вернусь, потому что ты сама этого хочешь».

Ей захотелось сказать, что нет, не хочет. Их разговоры только выводят ее, но Милада осеклась: спорить не было сил.

Страшила был неправ. Милада не хотела, чтобы он возвращался. Не хотела больше всех этих игр.

С другой стороны, ни у кого больше нет такого странного воображаемого друга. К тому же Страшила не такой уж и воображаемый, а вполне настоящий.

Вот только друг ли он ей?

Глава 3 (ПОСЛЕ) Великое ничто

«Значит, после смерти действительно ничего нет? Только ледяная пустота, в которой я растворилась…»

Кристина пыталась хоть что-нибудь рассмотреть, но ее окружала лишь непроглядная тьма.

«Пустота такая холодная», – подумала она и прижала руку к голове. Мысли путались. Казалось, что даже попытка начать думать вызывает боль. Но разве в «великом ничто» есть место боли?

«Странно…»

Следующая мысль была четче и больше походила на правду.

«Может, я не умерла? Может быть, я живая?»

Кристина вдруг поняла, что лежит на полу, в какой-то темной комнате, даже слишком темной – не видно вообще ничего. Кристина вдруг испугалась.

«Ослепла…»

Руки потянулись к глазам, она провела пальцами по векам, поморгала. Глаза были на месте, никто не выколол их, никто не выжег.

«Страшные мысли... Откуда они?»

Тишина, растворившаяся в темноте, давила на уши, создавала ощущение вакуума.

Кристина попыталась позвать на помощь, но тишина не уступила. Нависла и сковала все тело.

«Ослепла и оглохла! Боже! Что же теперь делать?»

Ее затрясло, и тут она услышала скулящую поблизости собаку и лишь через пару секунда поняла, что это она сама.

«Не оглохла…» – на выдохе подумала Кристина.

Попыталась прочистить горло, но вместо этого просто закашлялась. Теперь нужно было разобраться с окружающей обстановкой. Кристина села и протянула руку вперед.

Ничего не нащупала. Впереди была только пустота.

Опустила руку, коснулась пола и стала ощупывать пространство позади себя. Потянулась дальше и нащупала стену. Прислонилась к ней спиной.

«Всепоглощающее ничто отменяется».

Но тут накатила новая волна паники. По рукам и спине побежали мурашки. От могильного холода стены ее передернуло.

«Голая… я голая!»

Кристина почти взвыла. Стала ощупывать себя, догадка подтвердилась. Она была совершенно голой. В темноте, в тишине, в неизвестности.

Съежившись в комок, обняла коленки.

«Где же я? Что вообще случилось?»

Глаза защипало, нижняя губа начала подрагивать. Кристина поняла, что не может сообразить, какие из обрывочных воспоминаний были последними. Голова работала плохо. Не без усилий она подавила желание вскочить на ноги и броситься ощупывать все подряд. Из глубины сознания всплыл обрывок рассказа о человеке, заточенном где-то. Его заперли в темной комнате, в центре которой находился колодец, куда можно было легко провалиться и то ли стать жертвой чудовища, то ли просто переломать кости из-за высоты.