Ещё один шанс (СИ) - "Miss Spring" - Страница 34

— А почему так? — улыбнулась Александра.

— Ну, потому что глаза у неё были голубые, как и этот цветок.

— Так мило. Они, наверное, очень друг друга любили?

— Безумно. У меня остались письма, которые они посылали друг другу чуть ли не каждый день. Столько в них нежности и тепла…

Пролетело два счастливых года, когда Василиса Мещерская узнала о том, что у них будет ещё один ребёнок.

И вновь радости в их семье не было предела. Лев с нежностью и любовью рассказывал друзьям-сослуживцам о том, что станет отцом во второй раз и старался как можно чаще вырываться домой хотя бы на сутки, чтобы увидеть любимую Незабудку с сыном и родителей.

Ничего не предвещало беды, но один из рейсов подводной лодки К-47, на которой служил Мещерский-младший, стал последним. Как потом им рассказали, в электротехническом отсеке лодки произошёл пожар-самое страшное, что могло случиться. Экипаж во главе с капитаном не только ликвидировал пожар и восстановил тяжелые последствия короткого замыкания в силовой сети, но сохранил в работоспособном состоянии реакторы, турбины и системы их дистанционного и автоматического управления во главе с пультом Главной энергетической установки, расположенным в горящем отсеке.

Однако, всё это досталось ценой жизни трёх капитан-лейтенантов, одним из которых был Лев Мещерский, получивший это звание за три дня до отплытия. Трое молодых ребят, чётко знавших что такое честь, долг и Родина, загерметизировались в пульте и продолжали управлять Главной энергоустановкой, выполняя все команды центрального поста и четко понимая, что запаса кислорода в индивидуальных дыхательных аппаратах хватит не более чем на 20 минут. Спасая лодку и помогая остальному экипажу, они сознательно шли на смерть.

Из-за известия о гибели горячо любимого мужа, роды начались преждевременно, и случилось ещё одно горе, которое навсегда перечеркнуло счастливую жизнь семьи Мещерских: Василиса умерла при родах, так и не увидев своего второго сына.

— У мамы было слабое сердце. Такая вот, наследственность от её матери, моей второй бабушки… Врачи сказали, что это, да и стресс сильный, всё послужило причиной. Так что, родителей я помню плохо, мне пять лет ведь было. А Глеб и вовсе не знает их. — с горечью в голосе поведал Мещерский.

— Как это страшно… — впечатлившись услышанным, прошептала Александра. На её глазах заблестели слёзы: — В один день лишиться сразу обоих родителей. А кто решил назвать брата Глебом?

— Бабушка, Лариса Глебовна. В честь её отца, моего прадеда.

— Ты Глеба не взлюбил поначалу из-за смерти мамы? — догадалась Саша.

— Да. Решил, что если бы его не было, мама не умерла. К тому же бабушка с ним так носилась… Я ревновал. Мне то казалось, что я не меньше страдаю, чем этот маленький, вечно орущий свёрток. — бизнесмен усмехнулся: — Вообщем, если бы не дед с тем его разговором… Вовремя заприметил и пресёк это дело.

Иннокентий Александрович и Лариса Глебовна сделали всё возможное и невозможное, чтобы оба внука росли настоящими мужчинами, и в то же время, не чувствовали недостатка в любви и тепле.

Время шло, мальчики росли. В семье Мещерских, в целом хорошо живущих, вновь произошло несчастье: спустя одиннадцать лет после смерти сына и невестки, умерла Лариса Глебовна.

— Бабушка умерла, когда я учился в 10 классе. Инсульт. Дед после этого, будто бы сразу на тридцать лет постарел. Пока она была жива, был бравым таким, офицером, решения принимал, "громыхал" своим басом на всю квартиру, чуть что не так, был полон сил, энергии, намеревался застать правнуков, нас с Глебом сделать тоже офицерами… А потом всё. Её не стало и будто свет у него в душе выключили. И болеть стал, и тосковать. Нет, он этого не показывал нам, по прежнему гонял как сидоровых коз, но я то видел. Глаза другими стали. — вспомнил Алексей: — А потом, после окончания школы меня призвали. Ну и ты знаешь, я оказался в морпехе.

— А почему туда?

— Мне выбирать не приходилось. Хоть дед и расстроился, хотел, чтобы меня тоже в подводные силы распределили, даже связи свои хотел подключить, чего никогда ранее не делал, но потом успокоился. В конце концов главным было то, что я пошёл служить.

— Наверное, он сильно переживал, когда ты не остался после службы кадровым офицером? — поинтересовалась Арсеньева.

— Переживал. Но, думаю, я всё сделал правильно. В те годы, армия вообще начала приходить в упадок. Тем более, в 92-м, мы с Глебом остались одни.

— Как? Иннокентий Александрович умер?

— Деда убили. Ограбили квартиру, украли его ордена и награды, и убили. Я пришёл, обнаружил его, вызывал скорую, но… — Мещерский тяжело выдохнул: — Ничего нельзя было сделать. Поздно.

— Какой ужас… Их нашли? Убийц?

— Да куда там. — он бессильно махнул рукой: — Страна рушилась, беспорядки начинались повсеместно. Я квартиру продал, вот и появился капитал, тот самый, который мы в дело пустили. Не мог я больше в этой квартире находиться, спать там спокойно… Столько связано…

— А где же вы с Глебом жили?

— У Федьки, одного из моих друзей, с которыми мы в морпехе служили. А потом, квартиру приобрёл-я тебе рассказывал.

— Помню. А… Как ты… — она запнулась: — Женился?

— Это вообще смешная история. — улыбнулся её скромности Алексей: — Инга училась со мной на одном факультете и поначалу, я воспринимал её как друга, что ли… А потом, познакомил с Андрюхой и Федькой, на свою голову.

— С Андреем вы тоже служили?

— Да. Вот именно он и начал приударять за Ингой. И тогда я, в свою очередь, тоже завёлся. Из спортивного интереса. Я то с ней первым познакомился. Мы даже поспорили, кто первым добьётся успеха. Повезло мне, но не полностью. Когда я сделал ей предложение, она отказала.

— Серьёзно? — усмехнулась Александра.

— Да. С того момента, я понял, что сделаю всё, чтобы она была моей женой. Год атаковал. В итоге, получилось: Инга согласилась и мы поженились.

— И сколько прожили?

— Не смейся только. Пол года. Просто поняли оба, что поторопились. Для нас вся эта история была игрой. И для неё, и для меня. Пожар, страсть, догонялки, считай… Вообщем, сели, поговорили и, на седьмой месяц брака, развелись. Мы, наверно, единственные в тот день, из ЗАГСа смеясь выходили. — рассказал мужчина.

— Ты не жалеешь?

— Сашенька, жалеть надо было бы, если б мы двадцать лет не любя прожили и изменяли бы друг другу тайком.

— А она ещё замуж вышла?

— Конечно. За Андрюху. Живут они счастливо который год уже. Когда встречаемся, всегда вспоминаем со смехом эту историю. Почти что их семейная легенда теперь. — закончил Мещерский.

— А потом? Неужели не нашлось ни одной женщины, на которой ты бы захотел жениться? — проницательно взглянув на него, спросила Саша.

— Представь себе. Честно. Я, первое время, всё ждал, чтобы встретить такую же Незабудку, какой мама была для отца. А потом… Решил, что всё это ерунда и такого не бывает. Осталось в прошлом веке. Вот и всё. — повисла пауза.

Через несколько минут, внимательно посмотрев на лицо Арсеньевой, освещаемое лишь светом уличных фонарей, бизнесмен спросил:

— А ты почему замуж не вышла?

— Так получилось. — опустив глаза, ответила она.

— Не поверю ни за что в жизни, что тебе никто не предлагал.

— Я никому не давала шанса это сделать. После некоторых событий в моей жизни, я решила, что мне лучше будет одной.

— И не жалела?

— Нет, не жалела. Хотя в этом есть и свои минусы. Все с мужьями, а я одна. И тут… Хоть ты красавицей самой первой будь, хоть успешной бизнес-леди… Всем всё ясно. Раз пришла одна, значит никому ты не нужна. — архитектор усмехнулась: — Устаёшь со временем от этого. Знаешь, меня либо ненавидят, либо жалеют. Ненавидят, потому что всегда являюсь угрозой для чужих мужей и любовников, а жалеют, ну, понятное дело… Природой в нас, людях, жалость заложена. Вот только и остаётся, что ждать, пока общество переменится. — пошутила девушка.

— Зачем ждать, пока переменится общество? Ты что, до сих пор не поняла, кто перед тобой сидит? — улыбнулся Алексей.