Мудрость толпы - Аберкромби Джо - Страница 33

Послышались чьи-то шаги по хрусткой от морозца траве. Он схватился за свою палку, чтобы встать.

– Председатель Ризинау…

– Сидите, гражданин, сидите!

Лео с облегчением опустился на место. Вставать было для него нелегкой задачей в эти дни. Хмурые телохранители председателя расположились вокруг и замерли, неподвижные, как эти разбитые статуи.

– Благодарю, что согласились со мной встретиться.

– Для нас честь – иметь в наших рядах героя вашего калибра!

Интересно, из жирных губ этого мерзавца хоть раз в жизни вырывалось слово правды? Конечно же, он не питал к Лео ровным счетом никакого уважения, и между их задачами никогда не было ничего общего – однако оставались люди, относившиеся к Лео с восторгом, и Ризинау была нужна их поддержка. Поскольку его собственная позиция становилась все более шаткой.

– Это еще бо́льшая честь для меня, – отозвался Лео, отвечая ложью на ложь. – Получить место в Ассамблее, быть свидетелем вашего великого начинания.

– Я затеял все это не просто для того, чтобы угнетатели и угнетаемые поменялись местами. Равенство – вот чего я жажду! Истинное равенство! – Ризинау с довольным видом погладил роскошную меховую отделку своего костюма. – В Ассамблее должны быть представлены все. Даже те, кого мы, возможно, некогда считали соперниками. Даже те, кого мы некогда считали врагами! Взгляните вокруг. – Он указал на огромную лысую голову Байяза, валяющуюся на боку в траве. Оптимистичная молодая поросль плюща уже взобралась по его каменной губе. – Кладбище идей! Лживые представления прошлого были сметены, чтобы расчистить дорогу нашему общему будущему!

– И нация благодарна вам за это, – сказал Лео. – Меня не назовешь красноречивым…

– Вы на себя наговариваете! – Ризинау укоризненно потряс пухлым пальцем. – Ваши выступления в Ассамблее до сих пор производили на меня самое благоприятное впечатление.

– Я солдат, простой и прямой. По крайней мере… был им.

– А теперь?

– Теперь… – Лео помедлил. Очевидно, солдатом он больше не был. Да и прямота была для него непозволительной роскошью, как и любовь. – Полагаю… я стал политиком.

Не так давно он воспринял бы такой эпитет как оскорбление, однако непрекращающаяся боль как ничто иное меняла взгляд на вещи.

– И отцом, – добавил он.

– У вас двойня, насколько я понимаю? Двойное благословение! Поздравьте вашу жену от моего имени. Нет высшего дара, какой женщина может принести своей нации, чем плод своей утробы, вы согласны со мной?

– Она, несомненно, согласилась бы. – Лео улыбнулся, представляя себе, как Савин пнула бы его в лицо за такую неслыханную дерзость. – Именно отцовство заставило меня задуматься о том, какой мир я оставлю своим детям. По правде говоря… меня беспокоит Инглия.

– Меня тоже, – заверил Ризинау. – Меня тоже.

– Между Срединными землями и провинциями разверзлась пропасть. Частично я виню в этом себя, хотя это все началось еще в давние времена. Но я не хочу, чтобы этот разрыв становился еще шире. Мне ненавистна мысль о том, что провинция, в которой я родился, может… отколоться от Союза.

– Это немыслимо, – подтвердил Ризинау с едва заметным угрожающим блеском в глазах.

– Вы абсолютно правы. Когда я был тамошним губернатором… – Лео решил, что приставка «лорд» сейчас может только помешать, – я пытался вести Инглию путем прогресса. – Точнее, Савин убедила его сделать вид, будто он пытается это делать. – Новое трудовое законодательство, более справедливая система налогов…

– Я осведомлен о ваших начинаниях и восхищаюсь ими.

– Это лишь маленькие шаги по сравнению с тем, чего достигли вы. Но я хотел бы помочь инглийцам пройти этот путь до конца. Похоронить прошлое. – Он указал на поверженную голову Байяза, в точности так же, как это сделал Ризинау. – Указать им путь в то будущее, которое строите вы.

Председатель приложил кончик пальца к задумчиво выпяченным губам.

– Вы думаете, что сможете убедить ваших бывших соотечественников вернуться в лоно Союза?

– Я должен сделать такую попытку. Разрешите мне написать моей матери. Заверить ее в ваших добрых намерениях. Заверить ее, что я, моя жена и ее внуки находимся здесь в качестве добровольных последователей вашего дела. – Скривившись, Лео тяжело оперся на палку и встал, чтобы говорить с Ризинау как друг. – Позвольте мне вызвать сюда единомышленников, которые смогли бы представлять нашу провинцию в Ассамблее. Людей, достойных доверия, простых и прямых. Людей, которые смогут своими глазами убедиться в достоинствах производимых вами изменений – производимых нами изменений. Людей, которые, вернувшись домой, смогут нас поддержать и защищать наши взгляды.

Ризинау молча разглядывал Лео своими маленькими черными глазками. Холодный ветер шуршал между разбитых изваяний. Вдалеке стучали зубила. Прежде Лео ни минуты не бывал в покое. Следить за нитью разговора было для него мучением, сидеть смирно – пыткой. Теперь, когда он знал, что такое истинная пытка, он был только рад ожиданию. Когда любое движение приносит боль, начинаешь ценить моменты неподвижности.

Наконец Ризинау улыбнулся.

– Молодой Лев! Я боялся, что вы окажетесь помехой на пути Великой Перемены. Я понимал, что вы нам необходимы, из-за вашей популярности как среди простых людей, так и среди знати, из-за ценности, которую вы представляете для вашей матери – но я был уверен, что нам придется волочить вас в будущее силком! – Он ухватил Лео за плечи, от чего его ногу пронзила боль. – Но теперь я вижу, что нашел в вас родственную душу!

И он подтащил Лео еще ближе, окутав запахом пота и розовой воды, и расцеловал в обе щеки.

Лео едва сдержался, чтобы не боднуть ублюдка прямо в его жирное лицо. Вместо этого он, следуя примеру Савин, улыбнулся как можно шире:

– Мы с вами оба отцы. Я принес в мир двоих новых детей, вы же – целую новую нацию!

– Весьма уместная метафора, Молодой Лев! Никакое рождение не происходит без боли. Без крови. Без риска. Но, тем не менее, это всегда повод для радости!

– Однако новорожденные очень нежны, – заметил Лео. – Они нуждаются в защите.

– Какое понимание! – Ризинау посмотрел на него едва ли не с восхищением. – Вы проникли в самую суть! Пишите ваши письма, гражданин Брок! Я сам позабочусь, чтобы их доставили по назначению. Мы шагнем в новое будущее вместе!

И он хлопнул Лео по плечу, после чего повернулся и зашагал прочь в сопровождении своих охранников.

– Шагнуть не шагнем, но хотя бы пропрыгаем, – пробормотал Лео.

Опустив взгляд, он увидел, что его бесчувственная рука вывалилась из-за отворота куртки, а он даже не заметил. Ему пришлось подковылять к голове Байяза и неловко прислониться к носу мага, чтобы, тяжело дыша, запихнуть бледную обмякшую ладонь обратно между двумя пуговицами.

– Никак это инспектор Тойфель!

Гуннар Броуд был все таким же огромным. Его глазные стекла и татуировка лестничника никуда не делись. Но он стал как-то жестче. Возможно, трудные времена содрали с него всю мякоть, обнаружив то, что было внутри.

– Никак это капитан Броуд!

Он недовольно покосился на знаки различия на своем рукаве:

– Даже не знаю, откуда взялась эта глупость.

– В последнее время так можно сказать практически обо всем.

Она уперла ладони в бедра, вдавив кончик большого пальца в то, которое снова занемело, и нахмурилась, глядя в дальний конец моста. Людей еще не было видно, но звуки уже доносились. Знакомые звуки: гнев, ищущий выхода.

– Похоже, мы продолжаем встречаться. И снова в дерьмовых обстоятельствах.

– У меня других не бывает. – Броуд протер стекла и снова аккуратно зацепил дужки за уши. – Наверное, лучшего я не заслуживаю.

– Ну, я рада, что ты на меня не в обиде. – Вик вспомнила, как видела его в последний раз: вместе с Броками, перед Стоффенбекской битвой. Дворяне, сражающиеся против короля. Казалось, это было в другом мире. – В нашу последнюю встречу ты назвал меня предательницей.