Полиция на похоронах - Аллингем (Аллингхэм) Марджери (Марджори) - Страница 26

Кемпион подошел к книжным стеллажам и осмотрел их. Книги стояли на полках, закрытых кожаными занавесками для зашиты от пыли. Названия книг его удивили. Собрание было довольно большим и состояло из известных книг определенного сорта. Литературный вкус дяди Эндрю, похоже, ограничивался классической эротикой, хотя были представлены и труды современных психологов. Кемпион, взяв с полки раннее издание книги «Пол и характер», обнаружил, что оно было собственностью эдинбургской медицинской библиотеки, похищенной, возможно, около тридцати лет тому назад. Поставив книгу на полку, он повернулся лицом к комнате.

Продолжая осмотр, он наткнулся взглядом на один из немногих предметов искусства, которые в ней находились. Это было рельефное изображение Лаокоона, старинная копия знаменитой группы, находящейся в Ватикане. Однако резчик вложил в эту работу что-то свое — вместо благородной отвлеченности оригинала в копии можно было увидеть впечатляющее изображение ужаса, который, несмотря на малые размеры работы, казалось, заполнял собой все помещение. Джойс вздрогнула.

— Я ненавижу эту вещь, — сказала она. — Тетя Китти обычно говорила, что она ей снится в страшных снах, и дядя Эндрю хотел, чтобы она повесила ее в своей комнате — чтобы к ней привыкнуть, по его словам. Он рассказывал ей кучу всякого вздора о победе воли над страхом, и почти уговорил взять эту вещь к себе. Он бы, возможно, этого и добился, если бы Джулия не пришла на выручку тете Китти и не одержала над ним верх. Она это любила. О, все они такие мелочные! Тетя Каролина строга, но в ней хотя бы есть величие.

Тем временем Кемпион продолжал бродить по комнате. Он заглянул в шкаф для одежды, открыл письменный стол, и, наконец, остановился перед туалетной стойкой. Издав какое-то восклицание, он взял с нее фотографию седовласого священнослужителя благостного вида. На фотографии была надпись: «Моему старому другу Эндрю Сили в память о каникулах в Праге. Вильфред».

Джойс заглянула через плечо Кемпиона.

— Это епископ, — сказала она. — Думаю, Эндрю втайне очень гордился близким знакомством с ним. Он обычно намекал, что они очень разгульно провели эти каникулы. Почему вы смотрите на эту фотографию? Этот человек вам знаком?

— Был знаком, — сказал мистер Кемпион. — Он умер, бедный старикан. Это ведь мой дядя, епископ из Девиза, причисленный теперь к лику святых. На него вовсе не похоже, чтобы он развлекался подобным образом в Праге, хотя не было во всем свете другого человека, который знал о ловле рыбы на мушку столько, сколько знал он. Но не это самое интересное в фотографии. Почерк и подпись не имеют ничего общего с почерком и подписью моего дяди. Это, несомненно, фальшивка.

Девушка уставилась на него круглыми глазами.

— Но дядя Эндрю говорил… — начала было она, и замолчала, с выражением осуждения на лице. — Это тоже вполне в духе дяди Эндрю.

Кемпион положил фотографию на место.

— Думаю, больше здесь смотреть нечего, — сказал он, — и, кроме того, у нас не так много времени. Продолжим, хорошо?

После комнаты покойного дяди Эндрю спальня мисс Джулии Фарадей казалась просто забитой вещами. Она была уставлена всевозможной мебелью, и в ней ощущалась суетливость, но не женственность. На двух больших окнах висело по три пары занавесей: поверх ноттингемских кружев — занавески из сборчатого муслина, а поверх муслина — желтая плотная узорчатая ткань, присобранная шелковым шнуром с большими узлами, толщина которого была достаточна, чтобы удержать пассажирское судно. Ключевым элементом убранства комнаты были драпировки.

Камин был завешан такой же желтой камкой, как и окна, а кровать, главный предмет в комнате, сооружение в стиле рококо, была украшена фестонами и оборками до такой степени, что ее первоначальные очертания невозможно было разглядеть.

Кровать привлекла внимание Кемпиона с самого начала, и он разглядывал ее с почтительным удивлением.

— Эту медную кровать по неизвестной мне причине называют итальянской, — заговорила Джойс. — Думаю, из-за этих крылышек с занавесками. Видите, их можно выдвигать, и они служат для защиты от сквозняка. Хотя в этом доме в жизни не было сквозняков.

Молодой человек приблизился к чудовищному сооружению и положил руку на один из больших медных шаров, увенчивающих стойки кровати. Он простоял так несколько мгновений, глядя на завешенные гобеленовой тканью медные кронштейны, выступающие за края пухового одеяла, а потом отвернулся и стал осматривать остальную часть комнаты.

Опытному глазу было видно, что комнату уже очень тщательно обследовали. Взглянув на огромный гардероб с четырьмя дверцами, он понял, что полиция предполагала найти что-нибудь именно там, а он знал, что пытаться отыскать что-то после специалиста из Ярда — это пустая трата времени. Однако, он был уверен, что где-то в комнате должны были найтись какие-то следы яда, убившего тетю Джулию. Джойс прервала его размышления.

— Вы ведь ее не знали, нет? — сказала она. — Все это — ее фотографии. — Она показала на множество разукрашенных рамок с фотографиями, развешанных над каминной полкой. Это были портреты одной и той же женщины в разном возрасте, начиная с изображения девочки с резкими чертами лица, одетой в кружевной наряд, который был ей не к лицу, и кончая изображением довольно полной женщины среднего возраста. Самый последний портрет изображал седовласую даму с жестким выражением лица и морщинами, идущими от носа ко рту и свидетельствующими о дурном характере. Резкость этих морщин не удалось скрыть даже фотографу.

— Она потом сильно похудела, — сказала Джойс. — И, по-моему, ее характер испортился. Может быть, она была больна. В конце концов, возможно, это все-таки было самоубийство.

— Может быть, — согласился Кемпион. — Это мы и должны выяснить прежде, чем покинем эту комнату. Для этого нужно только немного пораскинуть мозгами. В конце концов, дедукция — это просто умение сложить два и два. Вот послушайте. Тетя Джулия была не таким человеком, чтобы лишить себя жизни. Как нам известно, она была отравлена кониумом, одним из древнейших и простейших ядов, известных человеку, это просто другое название болиголова. Вкус этого вещества практически не чувствуется в чае. — Он остановился и внимательно посмотрел на девушку. — Похоже, что Джулия имела обыкновение что-то класть себе в чай каждое утро, — сказал он. Мы знаем об этом со слов Элис, которая замечала в ее чашке какой-то осадок каждое утро в течение последних шести месяцев. Следовательно, вполне можно предположить, что тетя Джулия положила убивший ее яд себе в чай, приняв его за обычную дозу какого-то препарата. Ну, и поэтому мы должны выяснить, ошиблась ли она сама, или ей помогли сделать эту ошибку.

Джойс кивнула и сказала:

— Понятно.

— Лично я, — сказал Кемпион, снимая свои очки, — не понимаю, как она могла совершить ошибку сама, если ядом был кониум. Его достаточно легко раздобыть, но сначала его нужно приготовить. Следовательно, прежде всего нам нужно установить, что клала тетя Джулия в свой чай каждое утро. Очевидно, это было какое-то патентованное медицинское средство. По-моему, это впервые пришло в голову инспектору Оатсу. Что это было за средство, и где оно находится, пока остается загадкой. Вы видите, что здесь нет и следа от него. Ни тетя Китти, ни Элис никогда не слышали о том, что она регулярно что-то принимала. А вы?

Джойс покачала головой.

— Нет. Вообще лечением всей семьи занимается тетя Каролина. В ее комнате находится аптечка, и кроме этой аптечки в доме есть только коробка с медикаментами для оказания первой помощи, которая находится на втором этаже. А какое именно патентованное средство вы имеете в виду?

Кемпион задумался.

— Ну, какие-нибудь полезные для здоровья соли, я думаю. Вы знаете, о чем я говорю: «Принимайте это средство в любом количестве, и вы с улыбкой будете перепрыгивать через соседский забор», короче говоря, что-нибудь, широко рекламируемое в газетах. Этой теории противоречит только отсутствие в комнате каких-либо медицинских солей, пустых коробочек или пузырьков. Инспектор осмотрел всю комнату, а это значит, что в ней не осталось ни одного необследованного закутка, где могла быть спрятана коробочка, вмещающая, например, пятьдесят Золотых Чешуек[3]. Возможно, завтра полицейские начнут осмотр остальных помещений в доме, если только мы не найдем этот предмет сегодня вечером.