Гребень Дяди Нэнси (СИ) - Фишер Саша - Страница 63

— Твою мать! — Прохор отшвырнул очередную трухлявую деревяшку. — Фонарик!

Убрал нож, сунул руку в карман, нащупал металлический стержень. Уличный торговец уверял, что светиться эта штука будет, как только потребуется освещение, так что ни на какие кнопки нажимать не нужно. Прохор извлек стержень из кармана, и тот залил комнату теплым оранжевым светом.

— Фу, — Прохор поморщился. С потолка свисали замотанные в паутину человеческие тела. Ближайшее уже мало походило на живого человека, от него осталась только высушенная оболочка. Второй выглядел более свежим, но подгнившим. Кажется, его внутренности выбрала в качестве гнезда колония мелких жучков. Прохор не стал разглядывать и перешел к третьему кокону. Это был Остап. Его губы беззвучно шевелились.

Прохор снова выхватил нож и, не обращая внимания на боль от ожога, принялся кромсать паутинное кружево.

Мне казалось, что я болтаюсь здесь уже целую вечность. Я перестал чувствовать руки и ноги, пропел мысленно, наверное, весь репертуар песен, который вспомнил. Придумал десяток тем для статей и составил план каждой из них. Потом все забыл, разумеется. Мысли шевелились все медленнее. Хотелось спать. Вообще это было довольно странно — хотеть спать во сне. Но почему-то я чувствовал, что засыпать нельзя. Повторял про себя считалочки.

У Литейного моста

Я поймал в Неве кита…

Нельзя засыпать, нельзя засыпать, нельзя засыпать. Понятия не имею, почему эта мысль причиняла мне такое беспокойство. Прочитал мельком на сайте ноктюрнета в правилах техники безопасности и забыл? Кто-то в чате писал? Или я слышал это у случайном разговоре в баре, пока пил сазерак?

Спрятал за окошко.

Съела его кошка,

Помогали два кота…

Страшно мне было только в самом начале. Потом беспокойство постепенно сходило на нет, уступая место апатии. И это было очень плохо. Потому что заснуть, пока боишься, очень сложно. А вот пропустить момент сонного оцепениния, когда голове нет никаких мыслей и эмоций…

Вот и нет теперь кита!

Ты не веришь другу?

Выходи из круга!

Иногда я пытался пошевелиться, но у меня не получалось. Не знаю, кружево меня держало так крепко или я просто не мог больше управлять своим телом. Двигать получалось только губами. Чуть-чуть. Не издавая никаких звуков…

— Остап! — я почувствовал, как кто-то качает мой кокон и крутить его из стороны в сторону. Но опустить глаза и посмотреть не мог. В какой-то момент тесные объятия кружева вдруг разжались, и со всего маху обрушился на пол. — Остап! Эй! Ты живой?

Прохор залепил мне две оглушительных оплеухи, в голове зазвенело.

— Не засыпай, слышишь! Нельзя спать! — голос Прохора срывался. — Да твою же мать, неужели я опоздал?!

Я открыл глаза. Взгляд медленно сфокусировался, и я увидел лицо Прохора с совершенно непривычным выражением смеси страха, беспокойства и тревоги. Я с трудом разлепил губы и прошептал:

— Не сплю… Не спал… — кажется, у меня получилось извлечь из себя хоть какой-то звук. Это уже было прогрессом. Я решил развить успех и пошевелил пальцами. Потом кистями. Тело вроде слушалось. Боль была, но такая… приглушенная. Если бы я в реальности провисел в таком виде, от боли у меня бы глаза на лоб лезли. — Сп… Спасибо!

Контроль над телом быстро возвращался. Я смог сесть. Прохор плюхнулся прямо на пол рядом со мной и с облегчением выдохнул. А я стал сдирать с себя остатки ненавистного кружева, повисшие хлопьями на одежде.

— А почему, кстати, нельзя засыпать? — спросил я. Голос все еще был глухой и хрипловатый.

— Не знаю точно, — Прохор вернул свой пижонский нож на пояс и тот привычно исчез. — Сначала мне в канцелярии сказали, что в домах нельзя спать, а потом еще она в своем пророчестве сообщила, что ты скоро умрешь, если я не потороплюсь.

— Она? — видимо, у Прохора без меня многое произошло… — А сколько, кстати, времени я тут провел?

— Сутки. Или даже больше, не знаю, — Прохор поднялся и подошел к другому свисающему с потолка кокону. — Остальные тут уже трупы, ты в курсе?

— Подожди… ЧТО?! — Я попытался резко встать, но голова закружилась, так что пришлось быстро опуститься на пол обратно. — Сутки?

— Так, короче, — Прохор подошел ко мне и протянул руку. Я смог подняться на ноги и даже удержаться в вертикальном положении. — Сначала я тебя не увидел в Храме Возрождения, и меня это немного напрягло. Я проснулся почти в полдень, заглянул на сайт, а в твоем профиле написано, что ты еще в ноктюрнете. Тогда я написал в поддержку, и лоа мне сообщил, что опасности нет, через сутки часа сеанс прервется автоматически. Я решил перестраховаться и лег спать пораньше. Зашел в салон мадам Лаво, а она мне и говорит…

— Блин, у меня ведь куча дел еще была запланирована…

— Тебя правда только это волнует? — Прохор нервно засмеялся. — Да, кстати, я узнал, кто такой твой Рино Спайдер. И даже поболтал с врачом из психушки, где он лежит. Письмо о нем тебе тоже переслал.

Прохор продолжал говорить, перемешивая историю про колдунью с котлом и разговор с психиатром, похожим на слесаря, а у меня в голове стучала одна мысль. Я ПРОСПАЛ СУТКИ?! Дальше подумать мне было страшно, так что повторял ее в голове на разные лады и такты. Но было понятно, что меня не сам факт столь долгого сна удивил, сколько то, ПОЧЕМУ я проспал сутки. Какая-то игровая магия чуть не убила меня в реальности, надо же…

— Жесть какая, — я медленно пошел к лестнице вниз.

— Осторожнее, она там… не очень, может рухнуть в любой момент, — Прохор посмотрел вниз. — можно веревку с твоего кокона для страховки использовать.

— Не хочу больше прикасаться к этой дряни, лучше уж просто спрыгнуть, — я осторожно, пробуя ногой каждую из сохранившихся ступенек, сполз вниз. Прохор таким же макаром стал спускаться следом. Но где-то на середине пути раздался треск, и вся конструкция вместе с Прохором обрушилась на первый этаж.

— Прохор? — я оттащил в сторону трухлявую балку с обломком резных перил. — Ты живой?

— Барон Суббота надо мной бы долго ржал, если бы я сейчас умер, — Прохор засмеялся из-под кучи обломков. Я оттащил еще пару деревяшек и подал ему руку. Он схватился за мою ладонь и зашипел от боли.

— Что-то сломал все-таки?

— Да нет, — Прохор встал и начал отряхиваться. Левой рукой, правую он прижимал к груди и баюкал. — Это такая… Гм… Печать. Право собственности на этот дом.

Раскрыл ладонь и показал мне. Выглядело жутенько. Выжженные на ладони линии складывались в узор, похожий на цветок. Края их кое-где обуглились. Подсохшая корочка ожога потрескалась, и сквозь эти трещины выступали капельки сукровицы.

— Бррр, — меня передернуло. — И что теперь с этим надо делать?

— Добрейшей ночи, мальчики! — раздался от камина глумливый высокий голос. — А вы, я смотрю, молодцы! Даже не ожидал!

В кресле-качалке, том самом, где раньше сидела Кружевница, покачивался Дядя Нэнси. В том же самом домохозяечном платье в горошек. Прохор молча смотрел на нашего квестодателя. Я тоже. Понятия не имел, что сказать, если честно.

— А ничего говорить и не надо, мсье Остап! — дядя Нэнси вскочил, кресло под ним жалобно скрипнуло и развалилось. — Мсье Прохор, вы готовы передать мне право собственности на этот дом?

— А если я откажусь? — Прохор прикрыл левой ладонью печать на руке.

— Боюсь, тогда нам с вами придется познакомиться в реальности, потому что мы будем лежать в соседних палатах, — Нэнси улыбнулся, продемонстрировав два ряда белоснежных зубов. — Вы же понимаете, о чем я, правда?

— Да уж, намек — прозрачнее некуда, — Прохор хмыкнул. — И что мне нужно делать?

— Ничего особенного! Просто повторять за мной! — дядя Нэнси подскочил к Прохору и приобнял его за плечи. — Я, Прохор Громов, призываю в этот дом лоа Кваку Ананси и объявляю это место его священным владением с настоящего момента и до скончания веков!

— Звучит довольно пафосно для дяди Нэнси, — Прохор задумчиво посмотрел на печать. — Ну ладно, ладно… Я, Прохор Громов, призываю в этот дом лоа Кваку Ананси и объявляю это место его священным владением с настоящего момента и до скончания веков!