Хроники Тальзеура. Дилогия - Джон Голд (СИ) - Голд Джон - Страница 28

Облака! Мы летим над облаками на высоте нескольких километров от водной глади. Город-Поезд будто прорывается сквозь барьеры из тягучего пространства, и вагоны то и дело потряхивает. Когда Поезд поворачивал, я смог убедиться в этом воочию, увидев за окном далеко впереди наш локомотив. Он и впрямь пробивал себе путь сквозь какие-то невидимые преграды.

А небо… тут на него можно смотреть бесконечно долго! Зрелище завораживающее! Красные облака, зеленые, черные и даже какие-то снежно-алмазные. Ни один художник не сможет на своих полотнах передать такой красоты!

Пока я смотрел на виды за окном, в шестом вагоне сквозь треск помех снова послышался голос начальника Города-Поезда:

«Дорогие гости Города-Поезда. Добро пожаловать в Тальзеур! В ближайшие десять минут наш состав достигнет границы известного Континента. Поезд движется в автоматическом режиме, поэтому, уж простите, стоянки по требованиям мы делать не будем, — пассажиры уже привыкли к шуткам старого Ерофима, так что сейчас начальник Поезда получил одобрительные улыбки. — Кхм… кхм… Так вот! Уже к ночи мы прибудем в город Сочи, нашу конечную станцию. Благодарю вас за поездку, и надеюсь, вы хорошо провели время в Хогвартс-Эксп… кхм…кмх Городе-Поезде! С вами был ваш начальник поезда, Ерофим Убейконя!»

Капитан у нас, конечно, тот еще шутник! Ну в чем-то он действительно прав. Память говорит, Хогвартс-Экспресс тоже возил Одарённых до Академии.

Снова раздался голос по громкой связи.

«Ах, да! Чуть не забыл о самом главном. Дамы и господа! Все, кто хочет лично увидеть её величество княжну Анастасию Романову, могут собраться в пятом вагоне. Дочь Императора решила сегодня лично поприветствовать новых жителей Российской Империи! Приветственная речь начнется через десять минут.»

При новости о возможности увидеть особу из императорской семьи народ ломанулся, как обезумевший! Попадали шезлонги, кто-то из детей призывно просил вытащить его из бассейна. В общем, в какой-то момент я остался в шестом вагоне почти один. Сидящие неподалеку бабульки, как и я, никуда не торопились.

Однако не прошло и минуты, как старушки поняв, что рядом намечается зрелище, собрали свои вещички и пошли вслед за всеми остальными. Мне стало как-то уж совсем неуютно. Теперь я точно остался один в огромном вагоне.

Встав с лежака, стоящего у моего любимого окна, пошел вслед за остальными в пятый вагон. Импровизированная сцена для выступлений находилась от меня в противоположном конце помещения. А народу тут набилось, как кильки в банке. На парапетах всех десяти этажей стояли люди в ожидании княжны Романовой. В дальней от меня части холла яблоку некуда упасть. Одну колоритную парочку я все же смог узнать. Тот самый старый дряхлый дворянин Ерохин в сопровождении своего хряка-переростка во фраке тоже вышел из своего номера и направился к сцене.

Пока я неторопливо брел по холлу, появилась и главная звезда. Княжна выглядела лет на двадцать пять, стройная, с темно русыми волосами, в парадном наряде императорской особы. Светлое пышное платье, диадема на голове, перчатки до локтя на руках. Ну прям вылитая принцесса из сказок!

Анастасия Романова в сопровождении пятерки охранников вышла на сцену и, достав из сумочки артефакт в форме крестика, начала свою речь:

— Дорогие сограждане Российской Империи! От лица моего отца и нашего государства я приветствую вас…

Пока я шел и слушал, мозг зацепился за слово «граждане». Технически все жители Империи, это ее подданные. Но почему-то даже сама княжна называет нас именно «гражданами». Может, у них тут какая-то своя форма правления!?

Взгляд зацепился за шевеления в задних рядах толпы, находящейся в полусотне шагов впереди меня. Расталкивая людей локтями, наружу выбрался сам старик Ерохин. Он рефлекторно поправил одежду и едва ли не бегом помчался куда-то в сторону пятого вагона, обходя толпу по большой дуге. Так! А где его же его свиноподобная пассия?!

Пока я смотрел по сторонам, княжна неожиданно прервала свою речь. На сцену выскочила здоровенная свинья в деловом фраке двигаясь точно к Анастасии Романовой. В памяти почему-то всплыло воспоминание о том, что у свиней хорошее обоняние. И как это понимать?

Княжна нисколько не смутилась, погладила хряка по голове и, осмотрев толпу, сказала в микрофон:

— А где же сам господин Ерохин?

И тут свинья… взорвалась! Ее тело разнесло на мелкие кусочки, одарив всех, кто находился поблизости, шрапнелью из металлических шариков. Один из таких подарочков, пробив навылет грудную клетку девушки, стоящей передо мной, угодил точно в гипс на моей руке. Сцену разнесло в щепки, телохранителей княжны порвало на куски.

Взрыв оказался столь мощным, что пробил дыру аж на два этажа вниз, и автоматика Поезда тут же подала тревожное сообщение:

«Внимание! Нарушена целостность корпуса пятого вагона. Нарушена герметичность! Пассажирам требуется срочно переместиться в вагоны с первого по четвертый. Отстыко… — Тут по вагону прилетел ракетный удар! Ничем иным я эти взрывы в левом борту назвать бы не смог. Но безжалостный голос автоматики продолжал говорить. — Отстыковка вагонов с номерами семь, шесть и пять будет произведена через девяносто секунд! Внимание…»

Сообщение пошло по кругу, а за это время я только и успел подняться на ноги. Взгляд выхватил из толпы огромного Костаса. Богатырь, мотая головой, стоял у парапета на третьем этаже. Где-то рядом с ним на ноги поднимался профессор Джозеф Кембел. Мимо них бежали люди, направляясь в четвертый вагон. И против этого потока из паники и страха шел тот самый человек в клетчатом пиджаке. Я видел все это снизу и как-то на одной интуиции понял, что сейчас случится нечто плохое.

— Костас! — заорал я, что есть сил. — Костас!!!

Богатырь меня не услышал, а профессор и подавно. Старик, шатаясь, кое-как оперся на перила. По его лицу стекала кровь. Я орал: «Костас, Костас, Костас». Вокруг шум, крики раненых. Однако Костас все же повернул голову в мою сторону. Он явно меня не слышит, но точно узнал. Я махнул рукой, указывая ему за спину. Туда, где к ним уже подбирался мужик в пиджаке. Потом показал руками крест и Костас что-то понял.

Богатырь развернулся, подвинул профессора себе за спину и взглядом встретился с подозрительным мужиком. Тот быстро оценив угрозу, тут же развернулся и вместе с потоком пассажиров ломанулся в четвертый вагон. Костас, взяв профессора за шкирку, пошел следом.

У меня же на первом этаже все было совсем плохо. Пока орал, пытаясь защитить друга, прошло уже секунд двадцать. Проход в четвертый вагон на нашем этаже представлял собой две искореженных металлических конструкции, которых к тому же от людей отделяла огромная дыра в полу на месте сцены. Другими словами, пройти из пятого вагона в четвертый можно было только с более высоких этажей. И народ ломился! По головам, по трупам, не обращая внимания на раны, потому как безжизненная автоматика капала на мозги.

«До отсоединения пятого вагона осталось сорок пять секунд. Пожалуйста, проследуйте…»

Где-то справа у стены — в обломках от сцены — сдвинулись доски и камень. Из под хлама, кое-как держась на ногах, выбралась сама Анастасия Романова. Одна перчатка сорвана, в боку торчит здоровенный металлический штырь. Все платье в крови, но княжна жива и явно не собирается так просто умирать. Уж не знаю, сколько на ней было артефактов магической защиты, но они каким-то чудом спасли ей жизнь.

Обломки снова зашевелились, и оттуда выбрались сразу трое телохранителей княжны. Один потрепан, без руки, но рявкает на двух других так, что нет сомнений в том, что он тут главный. Парочка переглянулась, достала из карманов кинжалы и пистолеты и в упор расстреляла начальника. Потом с таким же хладнокровием выпустили по обойме в пытающуюся убежать Анастасию Роману. Ее защита продержалась буквально до предпоследней пули, но та, самая последняя, все же пробила щит, попав дочери Императора куда-то в спину.

«До отсоединения пятого вагона осталось тридцать секунд. Пожалуйста, проследуйте…»