Контратака - Дрейк Дэвид Аллен - Страница 6

• Предыдущая
• 6/79
• Следующая

Ракоэн задумчиво кивнул.

— Логичная мысль. Но что из этого следует?

— Ответьте мне еще на один вопрос. Почему мы не обнаружили детей халиан? Учителей? Воспитательниц?

Ракоэн нажал несколько клавиш на пульте.

— Всем частям! Немедленно доложите, видел ли кто малолетнего халианина. Конец связи.

Лютейн терпеливо ждала донесений командиров остальных взводов. Наконец Ракоэн снова вышел на связь.

— Ни одного ребенка, лейтенант. И, естественно, полное отсутствие учителей и воспитательниц. И что все…

— Но детей чешуйчатокожих сколько угодно, сэр! Один вот сидит рядом со мной. Скольких видели другие?

Ракоэн вновь прошелся по клавишам пульта.

— Всем взводам! Доложите, видели ли вы малолетних чешуйчатокожих.

Лютейн затаила дыхание. Текли секунды, доклады следовали один за другим.

— Конец связи, — Ракоэн посмотрел на нее, кивнул. — В общественных зданиях малолетних не обнаружено, но в жилых домах предостаточно.

— Халиан обнаружили? — спросила Лютейн.

— Лишь нескольких, — ответил Ракоэн. — И там, где они прятались, чешуйчатокожих так и трясло от страха.

Лютейн нахмурилась.

— А в тех домах, где халиан не было?

— Пожалуй, что нет. Когда наши солдаты врывались в дом, они пытались спрятаться… а потом начинали дрожать, — Ракоэн вздохнул. — Я с вами согласен, лейтенант. Чешуйчатокожие не союзники халиан. Командование не ошиблось — это рабы, — он помолчал. — Но я не могу понять, почему их так много. С какой стати халиане привезли сюда так много рабов с одной планеты?

— Да, сэр. Их много, очень много, гораздо больше, чем рабов с других планет и халиан вместе взятых.

Ракоэн пожал плечами.

— Мне кажется, лейтенант, что обычно рабов всегда больше, чем хозяев.

— Да, сэр, но не в тех случаях, когда их приходится перевозить с одной звезды на другую. Гиперсветовые корабли не годятся. Слишком дорого.

— Так где же, по-вашему, берут халиане рабов?

— На кораблях, которые захватывают, — ответила Лютейн. — Но в этом случае чешуйчатокожих было бы не больше, чем всех прочих рабов. И, конечно, тут не было бы столько детей.

— Может, дети родились здесь. В конце концов… — глаза Ракоэна широко раскрылись.

— Да, сэр, — Лютейн кивнула. — Халианам надоело захватывать корабли, они пошли дальше. И хапнули целую планету!

Ракоэн кивнул, не отрывая взгляда от лица Лютейн.

— Если это так, то чешуйчатокожие не союзники и не привезенные сюда рабы.

— Именно так, сэр, — подтвердила Лютейн. — Они туземцы.

В бумагах значилось имя — Ньютон Вэдфорт Смайт. Для Исаака Мейера оно представляло значительно большую опасность, чем халиане. Смайт был назначен Конгрессом Альянса для спецрасследования «провала на Цели». Он непрерывно торчал за адмиральским столом, оставляя все новые отметины на крышке красного дерева (стол доставили с Земли за счет адмирала Мейера лично) каблуками своих сапог, выуживая наобум и просматривая компьютерные файлы.

«Просто стараюсь вникнуть», — объяснял спецревизор. Но вино (а адмиралы тоже не отвергают подобных подсказок; именно потому-то они и адмиралы) намекнуло, что ревизор разыскивает злоупотребления. У адмирала имелась собственная теория: цель всякого расследования это в первую очередь обнаружение растраты. Растраты чрезвычайно любимы сенаторами: когда они выплывают наружу, сердца налогоплательщиков размягчаются. Особенно в тот момент, когда они все еще обдумывают предыдущее повышение налогов, предназначенное для финансовой поддержки растущего Флота.

Несмотря на то, что все это мешало подготовке последнего броска к родной планете халиан, адмирал Мейер вынужден был признать недовольство Совета обоснованным, хотя и весьма досадным. Политики всегда стараются побыстрее закрыть вопрос, найдя простейшее и, что гораздо важнее, самое дешевое решение. А кое-кто из этих тупиц в Военном Совете всегда готов высказать Конгрессу Альянса то, что тот хочет услышать.

Нападение на Цель планировалось как окончательное решение всей халианской проблемы. Вместо этого оно лишь показало, что проблема эта раз в десять серьезнее, чем считалось раньше. Теперь Военный Совет в дураках, а он, адмирал Мейер, вынужден иметь дело со Смайтом.

Покорившись неизбежному, старый волк рухнул в кресло и переключил свой компьютер, чтобы на дисплее выдавались те же файлы, что и у Смайта. Теперь Мейер видел, что просматривает контролер, и вздохнул с облегчением, когда тот вызвал файл под названием «мед служба». Здесь не может быть неприятностей, это даже не боевое подразделение.

Засветился центральный экран. На него выдавалась информация о местоположении солдат, имевших при себе медицинские датчики. Точки на экране, едва засветившись, тут же сразу начинали мигать или стремительно гасли. По картинке можно было понять, где шли бои и где Флот сдавал свои позиции. Когда положение стабилизировалось, появлялись медицинские корабли и забирали погибших и раненых, которые не могли самостоятельно добраться до собственного транспорта. Традиции Флота требовали выносить с поля боя каждого солдата, живого или мертвого — по крайней мере ради чести, если уж не из-за участи, ожидающей каждого, кто попадет в лапы халиан.

Предполагалось, что медицинские корабли неприкосновенны. Но «Элизабет Блэквелл», на борту которой не имелось собственного оружия, приходилось передвигаться в сопровождении трех боевых крейсеров, дабы воплотить этот принцип в жизнь. В распоряжении «Элизабет» как главного медицинского корабля находилось более шестисот врачей, исследователей и техперсонала — непосредственно на борту или где-то поблизости.

Шестьдесят скутеров — медицинских транспортных аппаратов уже курсировали между кораблем и полем боя, перевозя убитых и раненых. Каждый обслуживал собственную территорию, слегка перекрывавшуюся территорией ближайших соседей так, чтобы ни один раненый не мог остаться незамеченным.

Обтекаемой формы скутеры — самые маленькие корабли Флота — чуть меньше 20 футов в длину. Главный двигатель, баки с горючим и мощные стартовые двигатели — вот и весь скутер для быстрого и удобного взлета и посадки. Это спринтеры, не предназначенные для длительных путешествий. В маленькой кабине — отделение реанимации, там врач мог поддерживать жизнь шестнадцати пострадавших, пока их не переправят в полноценный госпиталь.

Индукторы для скутера были таким же обычным явлением, как и для корабля-госпиталя. Они применялись в хирургии для усыпления пациента воздействием альфа-волн на нижние центры мозга — без всякой химической анестезии — и не мешали обычному сну. Возбужденным пациентам это приспособление часто помогало остановить прогрессирующую слабость. А врачи постоянно пользовались им сами, когда приходилось выходить на нескончаемые дежурства. Оно позволяло расслабиться и на некоторое время задремать. На каждого, кто к нему привык, средство это действовало практически со стопроцентной, надежностью.

Компьютер разбудил доктора Мэка Долла, задремавшего прямо в лаборатории. Индуктором он воспользовался, осознав, что не сможет уснуть из-за перевозбуждения и волнений, вызванных предстоящим боем. А отдых ему был крайне необходим. Сейчас сражение, наверное, в самом разгаре. Доктор откинул квадратный металлический колпак индуктора и щелкнул кнопкой на пульте связи.

— Долл слушает, — пробурчал он в микрофон, почти повалившись на пульт. Судя по голографическому циферблату он проспал почти шесть часов. Это почти соответствовало его суточной норме, а сон под индуктором освежал лучше обычного. Доктор чувствовал себя так, будто проспал больше восьми часов.

— Очнулся, Мэк? — осведомился женский голос из динамика. Он включил изображение. На экране возникло женское лицо. Большие карие глаза, темно-синие волосы с отдельными белыми прядями.

— Да, мэм, — ответил Мэк, подавляя зевок и стараясь сосредоточиться на собеседнице. Командир Ирис Толберт, тоже нейрохимик и хороший друг Мэка, выполняла роль диспетчера в операции против Цели. — Просто спал под индуктором. Со мной все в порядке.

• Предыдущая
• 6/79
• Следующая