Главврач - Шляхов Андрей - Страница 5

Но черт с ними со всеми, злопыхателями ядовитыми! Главное, что защитился, «окандидатился»! Дух бы перевести, а там можно будет и о докторской подумать…

Жизнь – известная ехидна. Подкинет одну плюшку, а следом отвесит дюжину плюх – не радуйся хорошему, пока лиха полной ложкой не хлебнул. На родной кафедре эндокринологии Константина не оставили, хотя и обещали ему должность ассистента. Заведующий долго блеял-мекал, отводя глаза в сторону – и хотели бы, и с радостью, да нет возможности, единственная свободная ставка обещана племяннику министра. Короче говоря, заходите через годик, там видно будет.

На недавно созданной кафедре эндокринологии факультета последипломного образования Первого меда с Константином даже разговаривать не стали – сразу же дали от ворот поворот и это при наличии двух свободных ассистентских ставок и одной лаборантской! Сказать, что Константин недоумевал, означало не сказать ничего. В запасе оставалась возможность устройства врачом в одно из отделений Центра. Не самый лучший вариант для свежеиспеченного кандидата наук, но хоть что-то, не в поликлинику же идти, в конце концов. Однако заместитель директора Центра по лечебной работе Юлианова, с которой Константин ради укрепления отношений никогда не брал плату за тещины «гостинцы», приняла его крайне сухо. Свободных ставок нет, те, что пока не заняты, уже обещаны, извиняй-прощай.

Два дня подряд Константин напряженно анализировал предыдущие месяцы своей жизни, пытаясь понять, что он сделал такого плохого. Почему от него все отвернулись? Потому что защитился со скрипом? Чушь! Кстати, а почему было столько голосов «против»? Голову сломал, но так ничего и не понял. Спасибо теще, пристроившей в поликлинику Министерства финансов на Ильинке, а то бы ведь пришлось в обычной районной «кузнице здоровья» работать, не приведи Господь.

Со временем вся эта история если не забылась, то отошла куда-то на задний план, на далекие задворки памяти, чтобы всплыть оттуда десять лет спустя, в 2002 году, когда к главному врачу медсанчасти Константину Петровичу Ива́нову пришла проситься на работу одна из бывших ассистентов его родной кафедры эндокринологии. Константин ее, разумеется, не взял, потому что она была дурой, и вообще он не любил нанимать старых знакомых, тем более тех, которых помнили его аспирантом. Ну их к чертям! Если жизнь развела в разные стороны, то нечего и сходиться. Однако, чайком угостил. Посидели, повспоминали прошлое и к слову Константин сказал, что он так и не понял, какая муха тогда перекусала все начальство.

– Это Макарышев постарался, – поведала гостья из прошлого. – Он всем нашептывал, что ваш тесть – главарь бандитской группировки, что вы ему угрожали и вообще вы очень опасный человек, и что он буквально считает дни до вашей защиты, чтобы навсегда с вами расстаться.

Константин оценил красоту игры. Идеальная в своей пакостности сплетня! Пугает не по-детски, но, в то же время, не располагает к уточнениям. Не спросишь же у доктора Иванова: «а правда, что ваш тесть – мафиози?». Чего доброго, зять или тесть, а то и оба вместе, обидятся и убьют за такой невинный, в сущности, вопрос. Но иметь среди подчиненных бандитского зятя не захочет никто. Константин и сам бы не захотел.

Спровадив расчувствовавшуюся от воспоминаний гостью, или, скорее – просительницу, Константин спросил у Гугла Всеведущего про профессора Макарышева. Очень уж захотелось встретиться, посмотреть в глаза и поговорить по душам. Но вышел облом. Оказалось, что подлый негодяй уже второй год покоился на Востряковском кладбище. Ловкая бестия! Напакостил и сумел удрать от возмездия туда, где его не достанешь.

Летом 1992 года, вскоре после защиты Константина, теща приватизировала свой магазин. Точнее, приватизировал его коллектив, но теща сразу же принялась выкупать у народа доли. Платила она хорошо, а одновременно еще и запугивала сотрудников теми расходами, которые придется понести для того, чтобы вывести магазин в прибыль. Вкладываться в дело никому, кроме тещи, не хотелось – гораздо проще получить деньги за свою долю и разбежаться.

На эпопею с магазином ушли практически все семейные сбережения. Константину казалось, что у человека, проработавшего тридцать с лишним лет в торговле, сбережений должно было быть гораздо больше, но Ника объяснила, что отец со своими строительно-ремонтными проектами часто садится в лужу. То сроки не выдержит, то работяги дорогие материалы испортят, то украдут все, что только можно и сбегут, а расплачивается за все мамина кубышка. Но отец из нее только таскает, а пополнять не думает. Если у него заводятся лишние деньги, хотя деньги никогда лишними не бывают, он тащит их в другую семью. Опять же, тещин любовник-бухгалтер моложе ее на десять лет, а это весьма затратный расклад. Ну и вообще, кто много зарабатывает, тот привыкает много тратить, соря деньгами налево и направо… Так что удивляться нечему.

В сентябре у тестя случился очередной геморрой, посерьезнее тех, что были раньше. Началось все хорошо – тестю удалось получить подряд на внутреннюю отделку трехэтажного коттеджа какого-то суперкрутого бизнесмена.

– Это не коттедж, а царский дворец! – завистливо восхищался тесть. – Хермитаж! И участок соответствующий – три гектара на берегу Клязьмы! Имение!

Особо радовала тестя произведенная им экономия, которая позволяла положить в карман две трети полученных денег. Незадолго до выгодного подряда, тесть разогнал своих давних мастеров-москвичей, которые совершенно зарвались и с каждым днем требовали все больше и больше денег, причем не в рублях, а в долларах или, на худой конец, в немецких марках (кто сейчас помнит такую валюту?). Вместо «бо́рзых козлов» тесть нанял молдаван и украинцев, готовых работать по гораздо меньшим расценкам и не претендующих, как москвичи, на расчет после каждого отработанного дня.

Но у дешевого есть неприятная изнанка – оно чаще всего оказывается сердитым. Когда почти все работы были завершены, в санузле третьего этажа (вот нет бы на первом!) прорвало плохо прикрученную трубу. Работяги, занятые обустройством подвальной сауны, заметили неладное только после того, как вода достигла первого этажа. А когда заметили, то всей гурьбой поперлись наверх и долго глазели на фонтан, вместо того чтобы сразу выключить водяной насос.

Короче говоря, второй и третий этажи надо было полностью отделывать заново, а первый нуждался в частичной отделке. Стоимость восстановительных работ вместе с материалами полностью легла на тестя, а, кроме того, разъяренный заказчик наложил на него штраф в двадцать тысяч «зелени» и предупредил о суровых карах в случае невыплаты. Двадцать тысяч долларов и по нынешним временам сумма немаленькая, а в девяносто втором году она была невероятной, можно сказать – космической.

Срочно продали все, что только можно продать – кирпичный гараж у дома, дачу в Одинцовском районе, почти все тещины цацки, кроме тех, что она надевала ежедневно. Вторая жена тоже подключилась (общая беда сплачивает людей) – отдала какие-то сбережения, а также сумму, вырученную за продажу дачного участка, на котором пока еще ничего не успели построить.

Несмотря на все старания, денег не хватало. Зашла речь о том, чтобы продать Никину однушку, где они жили втроем. Константина сильно задела бесцеремонность, с которой тесть принял решение о продаже их квартиры. Мол, я тут самый главный и мне решать, когда что продавать. Ну и переезжать в панельную «трешку» Никиных родителей тоже не хотелось… Однако, устраниться от решения проблемы было невозможно – свой человек, отец жены, дед дочери.

«Если настигла беда далеко от дома, то ищи земляка», гласит узбекская пословица. Константин отыскал бывшего школьного приятеля, который свел его со своим двоюродным братом, шурин которого держал подпольную ссудную кассу (в Средней Азии это всегда было в порядке вещей). Проценты, конечно, были грабительскими, других у теневых ростовщиков не бывает, но Константину пошли навстречу как самаркандцу, хорошему человеку и врачу. Получив пять тысяч долларов, через десять месяцев он должен был отдать «всего-навсего» восемь тысяч. А ведь могло бы быть и пятнадцать. При самых же неблагополучных раскладах сумма долга ежемесячно удваивалась.