Цена зла (ЛП) - Александер Оливия - Страница 36

Ее глаза наполняются слезами ярости и негодования. Она отводит взгляд. Унижение давит на нее, но, по крайней мере, она не сходит с ума. Меня бесит, что она боялась меня. Какого черта она думала, что я собираюсь ее повесить?

Я осторожно подталкиваю ее к дереву и спускаю веревку с ветки. Затем я быстро подхожу к ней сзади, обхватываю ее руками за дерево сзади и связываю их на месте.

— Подожди, что ты делаешь? — она звучит растерянно.

И почувствовала облегчение, как будто ожидала чего-то гораздо худшего. Худшего, например, чего?

Я обматываю веревку вокруг ее талии и дерева один раз и привязываю ее сзади.

— Спайдер, что, во имя всего святого, ты делаешь? — она извивается и дергается, но я заставляю себя не обращать на это внимания и натягиваю веревки достаточно туго, чтобы она не могла пошевелить руками ни на дюйм. Затем я кладу руку ей на плечо и прижимаюсь губами к ее уху.

— Мой личный бренд клубного правосудия, великолепно.

— Что это значит?

Я прохожу перед ней, оценивая свою работу с улыбкой. Она выглядит восхитительно, обнаженная, с торчащими из-под веревок грудями, с твердыми, как пули, сосками. Легкие кровоподтеки окружают ее шею в том месте, где моя рука душила ее ранее. При виде этого я чуть не врезаюсь в нее прямо там.

— Почти идеально, — говорю я.

— Почти? Спайдер, что ты собираешься делать?

Я пожимаю плечами. — Я собираюсь присоединиться к вечеринке.

— Что? Ты просто собираешься оставить меня здесь вот так?

Еще одно пожатие плечами.

Она откидывает голову назад, словно в ужасе. — Ты… Здесь жарко, как у Аида. Ночью здесь водятся дикие животные!

Аид? Кто эта девушка?

Я ухмыляюсь. — Ты даже не представляешь, какими дикими мы становимся.

— Спайдер! — она снова начинает паниковать. — Ты не можешь. Здесь водятся серьезные хищники. Койоты. Ядовитые змеи.

Я сокращаю пространство между нами, пока не прижимаюсь к ней, пока ее соски не упираются мне в грудь. Жар ее тела обжигает. Я наклоняюсь и провожу ртом по линии ее подбородка, и ее дыхание прерывается. Одна из моих рук скользит между ее ног, обхватывая ее идеальную киску.

Она говорит, что ненавидит меня, но, когда я глажу ее влажный клитор, она трется о мое прикосновение.

Низкий, голодный рокот покидает меня. — Я не могу дождаться, когда снова почувствую твою киску вокруг моего члена. — Я поглаживаю ее еще раз. — И не волнуйся. Ничто тебя не укусит. Кроме меня. — Я кусаю ее за ухо.

Она в ярости вскидывает голову. Мой член превращается в сталь. Я опускаю руку и отступаю назад.

— Что я должна делать, если что-то попытается добраться до меня?

— Используй это. — Я достаю свисток из-под жилета и поднимаю его. Свисток болтается на веревке. Накинув веревку ей на шею, я засовываю мундштук свистка ей между зубов и игнорирую ее приглушенный крик, который превращается в пронзительный свист.

— Если что-нибудь неприятное приблизится к тебе, свистни, вот так, но громче. Не свисти в него, пока не возникнет реальная чрезвычайная ситуация, иначе никто не узнает, когда она возникнет. Я далеко не уйду.

У нее из горла вырывается яростный звук.

— Ты горячая штучка, когда злишься. — Я трогаю ее за подбородок.

Она свирепо смотрит.

— Ты можешь также расслабиться, Дикая кошка. Ты пробудешь тут некоторое время.

Она кричит вокруг свистка в беспомощной ярости.

Я поворачиваюсь и иду к вечеринке с улыбкой на лице. Если она сейчас думает, что я злой, значит, она будет удивлена.

Глава 13

В объятиях греха

Эмма

Через час после того, как Спайдер оставил меня привязанной к дереву, он не подает никаких признаков того, что планирует освободить меня в ближайшее время.

Все еще связанные за спиной деревом, мои руки и плечи болели, но теперь они онемели, привыкнув к тому положению, в котором они находятся. Я пыталась высвободить руки из веревок, но они совсем не поддаются. Я переставляю ноги, пытаясь унять пульсацию в ногах от долгого стояния, но это приносит лишь несколько минут облегчения, прежде чем мне снова приходится их переставлять.

Когда я обхватываю свисток ртом, мои щеки болят так, что мне приходится держать его между зубами, позволяя мне расслабить мышцы лица.

По крайней мере, температура упала. Ночь теплая, не слишком жаркая, не слишком холодная. Иногда легкий ветерок целует мою кожу, касаясь моего обнаженной промежности и дразня мои соски. Это помогает мне сохранять хладнокровие, но также служит постоянным напоминанием о моей ситуации.

Я раздета догола, стою в достаточном количестве лунного света, чтобы вся толпа тусовщиков на заднем дворе «Каспера» могла видеть меня во всей моей обнаженной красе.

Погода идеально подходит для того затруднительного положения, в которое меня поставил Спайдер, и это привело меня к одному выводу. С тех пор как он привел меня сюда, я начала думать, что Бога нет, но теперь я знаю. Есть Бог, и он там, наверху, смеется надо мной.

Я стараюсь не думать о том, насколько я беззащитна, но это только заставляет меня сосредоточиться на том, что происходит передо мной.

Спайдер остается верен своему слову. Никто не подходил ко мне близко. Но, с другой стороны, и он тоже.

Я понятия не имею, сколько байкеров называют Каспер домом, но, вероятно, большинство членов клуба здесь, и вечеринка в самом разгаре.

Посреди круга, в котором, должно быть, больше пятидесяти мужчин и вдвое меньше женщин, Спайдер подбадривает Страйкера и еще одного мужчину в одном из боев.

Страйкер бьет другого мужчину с бритой головой по лицу. Лысый парирует еще один удар, но промахивается.

— Давай, Страйкер. Надери ему задницу! — глубокий голос Спайдера легко разносится над большинством других.

Поскольку дерево стоит на вершине холма, его высота позволяет мне видеть все почти с высоты птичьего полета. Стоя рядом с Драгоном, Рипером и Дизелем, все трое из которых болеют за соперника Страйкера, Спайдер с удовольствием наблюдает, как мужчины избивают друг друга, и это тревожит. Не то чтобы другие мужчины — или женщины — не проявляли такого же энтузиазма.

Снейк и Ди находятся среди зрителей, Снейк обнимает Ди за плечи, оба подбадривают Страйкера.

Громкая рок музыка, была тем, что пастор Сет назвал бы музыкой Сатаны, звучала раньше из динамиков, установленных на стене клуба, но сейчас они не звучат. Большинство участников сосредоточили свое внимание на матче, но драка — не самое шокирующее, что здесь происходит.

У задней стены здания клуба Текила откидывается на спинку шезлонга, зажав голову одного из байкеров между ног. Она закрыла глаза, на ее прекрасном лице застыло выражение полнейшего восторга. Ни один из них, похоже, ни капельки не смущается того, что все здесь могут их видеть.

Уистлер, парень, который вчера вечером назвал меня игрушкой Спайдера, лежит на спине в нескольких футах от них. Ранее я видела, как он сидел в том же шезлонге, в котором сейчас сидит Текила, и вонзал иглу себе в руку. Он хохочет во все горло, как под кайфом. Он баюкает свое запястье, то самое, которое я видела, как Спайдер сломал, когда попытался прикоснуться ко мне. Не похоже, чтобы кто-то лечил его травму, и никто не обращает на него никакого внимания.

Моника и Пип целуются в углу. Она соскальзывает с его колен и расстегивает брюки. Пип выглядит так, словно он проводит лучшее время в своей жизни.

Один из парней сидит с женщиной, сидящей верхом у него на коленях. Ее рубашка снята, и он засовывает руку под ее почти несуществующую юбку. Почти все выглядят полупьяными. Несколько других мужчин валяются без сознания на земле, как Уистлер.

Я прислонилась головой к дереву. Это безумие. Вечеринка должна быть для Дизеля, но вся ее цель, похоже, состоит в том, чтобы позволить мужчинам предаваться как можно большему греху. Я чувствую себя так, словно попала в ловушку посреди какого-то гедонистического ритуального сборища, обнаженная женщина связана и выставлена на всеобщее обозрение, в то время как дикари участвуют во всех видах разврата, которые только могут придумать.