Безжалостная Империя (ЛП) - Кент Рина - Страница 31

– Нет, – шепчу я, в моем голосе слышится отчаяние.

– Ты уверена?

Конечно, я уверена, но я не говорю этого вслух. Я не позволю ему заставить меня говорить об этом.

Он подставляет свой твёрдый член в пространство моей задницы, и я сжимаюсь, прикусывая нижнюю губу.

– Мне показалось, что ты хотела этого раньше, когда смотрела на мой член и трахала себя.

Я закрыла глаза, не в силах выдержать нападение его слов и его прикосновений одновременно. Я так близка к тому, чтобы воспламениться, к тому, чтобы умолять, но я никогда этого не сделаю.

Коул не тот, кому я должна позволять так поступать со мной.

Я хочу его только потому, что не могу его заполучить, потому что, если бы кто-нибудь узнал о том, чем мы занимаемся за закрытыми дверями, они бы нас избегали.

И это отвратительное. Просто совершенно больное.

Если моя единственная форма защиты - бросить ему вызов, то так тому и быть. Он это получит.

– Открой глаза.

Я не делаю этого.

Он хватает меня за волосы и разворачивает к себе. Его пальцы выскальзывают из меня, и я всхлипываю от потери, мои стенки сжимаются, как будто пытаясь удержать его внутри.

Моя спина прижимается к холодным плиткам, заставляя меня задыхаться, но я не открываю глаза.

– Посмотри на меня.

– Нет.

Он дёргает меня за волосы.

– Ты посмотришь или нет на меня?

– Нет.

– Я собираюсь выебать из тебя это слово, Сильвер.

Мои внутренности разжижаются от этого обещания, но я цепляюсь за свою стену окровавленными пальцами.

– Просто покончи с этим и оставь меня в покое.

– Ты не можешь относиться к этому как к обузе, когда ты, блядь, фантазировала об этом. Ты не можешь лгать себе только для того, чтобы спать по ночам.

Смотри на меня.

Он обхватывает рукой моё горло и сжимает. Грубо.

Мои глаза распахиваются, когда я пытаюсь отдышаться. Он ослабляет хватку, позволяя мне делать крошечные глотки воздуха.

– Попалась.

Он смотрит на меня сверху вниз теми глазами, в которых, как мне иногда, кажется, нет души.

Они зелёные, но на ощупь кажутся чёрными.

Они смотрят на меня, но иногда кажется, что они видят меня насквозь.

Он хватает меня за волосы и за горло, и по какой-то идиотской причине, мне кажется, что это самое правильное положение.

– Я собираюсь трахнуть тебя, и ты будешь кричать. – Он облизывает мою дрожащую нижнюю губу. – И, если ты этого не сделаешь, мы можем заниматься этим всю ночь.

Я ничего не говорю. Не могу.

Как будто я потеряла способность говорить и мыслить. Я потеряла все.

Все, что я могу сделать, это наблюдать за ним. Вода образует ручейки на его лице, придавая ему экзотический вид, пар из ванной кружится вокруг него, как нимб.

Я в заднице. Так чертовски в заднице.

Он отпускает мои волосы и хватает меня за бедро, приподнимая его и, в результате, заставляя мою вторую ногу встать на цыпочки.

– Обхвати меня ногами за талию, – приказывает он, но я не делаю этого.

Я хочу, чтобы он сделал все это.

Если я не буду участвовать, я могу притвориться, что не хотела этого. Это все его рук дело, а не моих.

Он, должно быть, видит это по моему лицу, потому что хватает меня за другую ногу и поднимает её, проскальзывая в меня, дюйм за дюймом, каждым мучительным дюймом. Я закрываю глаза, но только для того, чтобы погрузиться в это ощущение.

Я обхватываю ногами его крепкую талию, чтобы не потерять равновесие. Сила его толчков снова и снова ударяет меня спиной о стену.

Я наслаждаюсь каждым из них.

Коул резок и неуправляем, именно таким я его себе и представляла, когда фантазировала о нём раньше.

Он сжимает моё горло достаточно сильно, чтобы заставить меня открыть глаза.

– Ты не должна прятаться, Бабочка. – Он пристально смотрит на меня. – Больше нет.

Вчера, когда он трахал меня сзади, я была немного благодарна, что он не мог видеть хаотические эмоции, бурлящие в моих глазах.

Теперь он делает это — в формате full HD. Я всегда думала, что проявляю эмоции так, как никто не понимает, но Коул мог бы это сделать.

Я не хочу, чтобы он понимал.

Эта поза, лицом к лицу, от сердца к сердцу, слишком интимна. Как будто он сдирает с меня кусок за куском, каждый чёртов кусок.

Я ненавижу то, что часть меня хочет, чтобы он добрался до сути.

Я ненавижу то, что часть меня благодарна ему за это, за то, что он освобождает меня так, как я никогда бы не освободила себя.

И потому что я ненавижу его, я причиняю ему боль.

Я провожу руками по его спине и длинными ногтями по влажной коже с намерением причинить ему боль.

Он шипит, но вместо того, чтобы остановиться, он набирает темп и с новой яростью врезается в меня, прижимая меня к стене за горло.

Затем он наклоняется к чувствительной плоти моей груди и сосёт её, прежде чем сильно укусить.

Моя спина выгибается от стены, и ужасающая волна накрывает меня, как лесной пожар.

– Я оставлю свой след, как ты оставляешь свой, Бабочка. – Говорит он сквозь громкий, эротичный звук, который эхом отдаётся в ванной. – Никто не увидит тебя так, как я, не прикоснётся к тебе так, как я, не трахнет тебя так, как я.

Тогда я кончаю.

Сила его ударов и смысл, стоящий за его словами, доводят меня до крайности.

Потому что я знаю, я просто знаю, что они настоящие.

Я могу отрицать это сколько угодно, но это не значит, что они исчезнут. То же самое, что и монстр под моей кроватью.

Мне не следовало смотреть. Теперь я не могу его не видеть или притвориться, что его там нет.

– Кричи, – хрипит он мне в рот, шлёпая меня по заднице.

Я действительно кричу. Наполненный похотью звук разносится вокруг нас, как рондо в заключительном туре фортепианного концерта.

Именно тогда Коул кончает внутри меня с глубоким горловым стоном.

Моя голова падает ему на грудь, мои пальцы вяло цепляются за его бока, и крошечная дрожь пульсирует у меня в ногах.

Кажется, целую минуту мы стоим там, вода обрушивается на нас, когда мы обнимаем друг друга.

Кто знал, что душ может быть таким интенсивным?

– Видишь? Нетрудно слушать приказы. – Говорит он мне на ухо, облизывая и покусывая раковину.

Реальность возвращается.

Будь проклята я и будь проклят он. Я отталкиваю его, заставляя его усмехнуться, когда он выходит из меня и отпускает моё горло.

В отличие от вчерашнего дня, ощущение его спермы лишь немного задерживается, прежде чем её смоет водой.

– Я ненавижу тебя, - бормочу я.

Он тянет меня за волосы и целует в нос.

– Конечно, Бабочка. До тех пор, пока это позволяет тебе спать по ночам.

Затем он уходит. Вода капает с его волос и твёрдого тела, когда его ноги ступают по полу.

В тот момент, когда за ним щелкает дверь, я издаю приглушенный, разочарованный крик в тишине ванной.

Мы проводим весь ранний вечер с Себастьяном и участниками его кампании.

Мы едим еду, пригодную для армии, которую приготовила мама. Себастьян тоже считает свою команду семьёй. Поскольку они усердно работают на его кампанию, они едят как члены семьи.

Часть кампании Себастьяна направлена на объединение классов, даже если существует чёткое разделение. Это разумный способ взглянуть на это. Он признаёт, что нет никакого способа искоренить классы — по крайней мере, не сразу, — поэтому он считает, что первым шагом должно быть их объединение.

Как только они решат, что у них достаточно общего, может быть, тогда классы можно будет убрать. Не то чтобы его партия когда-нибудь согласится с этим, но пока он только сеет семена.

Он умный политик, и я верю, что он далеко пойдёт. Я не сомневаюсь, что он станет следующим премьер-министром.

Это означает, что я буду сыном премьер-министра, а Сильвер - дочерью.