Вся власть Советам. Том 3 - Михайловский Александр - Страница 3

И я с хитрой улыбкой посмотрел на Ленина. Тот, видимо, поняв, кого я только что процитировал, прищурившись, благодушно кивнул в ответ.

– Вот вкратце и все, что я мог и хотел сказать, – закончил я доклад и, сев на стул, перевел дух и посмотрел на присутствующих. Большинство из них что-то строчили в свои рабочие блокноты, обмениваясь друг с другом короткими репликами.

– Товарищи, – сказал Сталин, обращаясь к участникам совещания, – я думаю, что теперь всем все ясно, и мы, поблагодарив товарища Тамбовцева за его обзор сложившейся на сегодняшний день ситуации, приступим к прениям. Кто хочет выступить первым?

Встал Феликс Эдмундович Дзержинский… и началось.

Обсуждение моего доклада продолжалось до глубокой ночи, и мне, как и Ленину и Сталину, еще не раз приходилось брать слово. Скажу одно: результатом этого заседания стало решение, что единой и неделимой Советской России – быть!

Учитывать культурные, религиозные и социальные особенности более ста населяющих ее народов, конечно, надо. Но во главу угла мы должны ставить равенство прав всех советских граждан, невзирая на национальность, пол, социальное происхождение и вероисповедание. Все должны быть равны – как в правах, так и в обязанностях. Остальное – от лукавого…

11 ноября (29 октября) 1917 года. Полдень. Петроград, набережная Невы напротив Смольного монастыря, учебный корабль Балтфлота «Смольный».

Одна из учебных аудиторий корабля. Присутствуют:

Наркомвоенмор – Михаил Васильевич Фрунзе;

Начальник ГРУ ГШ – генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов;

Командующий Балтфлотом – вице-адмирал Михаил Коронатович Бахирев;

Командующий особой эскадрой – контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов.

– Товарищи, – начал Фрунзе, машинально поглаживая свою бородку а-ля Николай II, – мы собрались, чтобы решить вопрос чрезвычайной важности. Да, Николай Михайлович и Михаил Коронатович, я не ошибся: вас я тоже считаю своими товарищами, на которых полностью могу положиться. В конце концов, мы делаем одно дело и служим одной Родине – России.

– Гм… – смущенно произнес вице-адмирал Бахирев, – я на днях имел приватную беседу с бывшим государем Николаем Александровичем. Он считает, что ваш Сталин ловко сумел вывернуться из весьма скверной для России истории. Худшего правителя, чем господин Керенский, у России не было со времен Гришки Отрепьева. Николай Александрович просил воспринимать господ Сталина и присутствующего здесь контр-адмирала Ларионова не как узурпаторов, а как посадского человека Минина и князя Пожарского, которые по зову Господа нашего и всей нашей земли призваны были покончить со Смутой и восстановить на Руси порядок. Бывший государь также просил вам всемерно в этом содействовать. Так что пусть мы будем в этом святом деле товарищами. Не так ли, Николай Михайлович? – Он посмотрел на генерала Потапова.

– Все так, Михаил Коронатович, – подтвердил главный русский разведчик. – Все так. Все мы – люди, делающие одно дело. Ну а слово «товарищи»… Помните, что говорил старый казак Тарас Бульба об этом: «Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чем стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества!»? А теперь скажу честно: именно по моей просьбе Михаил Васильевич собрал нас здесь. Так что давайте поговорим о главном. После заключения почетного мира с Германией трудности для России далеко еще не кончились. Примирившись с одними врагами, мы приобрели новых, по сравнению с которыми господа Гинденбург и Людендорф – милейшие и честнейшие люди. Вы все уже знаете, что одной из целей, которые ставили перед собой Лондон и Париж в ходе этой войны, было, как это ни прискорбно, прекращение существования самого Государства Российского, вне зависимости от существующей в нем формы правления. Мы уже знаем, что господин Керенский почти добился, чтобы после окончания войны Россия была разделена между союзниками на оккупационные зоны. Север – англичанам, юг – французам, Дальний Восток – американцам и японцам. Даже румынам, грекам и итальянцам предполагалось отрезать по кусочку от русского пирога. В связи с тем, что Мировая война еще не закончилась, и все силы Антанты сейчас прикованы к фронту во Франции, осуществить свои планы союзники пока не в состоянии. Единственной державой, не связанной непосредственно боевыми действиями, является Япония. Но самураи хорошо помнят нашу прошлую войну, в которой они, несмотря на свою победу, понесли от русской армии огромные потери. Но вот англичане, привыкшие воевать чужими руками, таких кровавых уроков не получали, и поэтому способны на разные авантюры. Это я говорю для того, чтобы вы ничему не удивлялись. Согласно сведениям, полученным моими людьми в Лондоне и Стокгольме, два дня назад из британской военно-морской базы Скапа-Флоу вышла эскадра в составе линейного корабля «Дредноут», броненосных крейсеров «Бервик» и «Ланкастер», а также нескольких эсминцев. Ее сопровождают пароходы-угольщики и транспорты с войсками. Цель похода этой эскадры – наши северные города Мурманск и Архангельск, а точнее, скопившиеся там запасы вооружений и боеприпасов, поступившие от Антанты для ведения войны с Германией. Причем товары эти уже оплачены русским золотом. Также англичанами планируется организация в тех краях марионеточного правительства и развязывание таким способом у нас на Севере Гражданской войны. Экспедиционный корпус включает в себя два полка пехоты, составленной в основном из индусов, авиаторов и еще какие-то части, о которых нам пока достоверно ничего не известно. Ситуация осложняется еще тем, что в Мурманске и так уже присутствуют британская и французская военные миссии, подкрепленные британским линкором-додредноутом «Глори» типа «Канопус» и старым бронепалубным крейсером «Ифигения» тирп «Аполло». Но, очевидно, эти силы им кажется совершенно недостаточными – даже при том бардаке, который сейчас царит в нашей флотилии Ледовитого Океана. А ведь Мурман – это единственные наши ворота в мир, соединенные с центральной Россией железной дорогой, не замерзающие и не перекрытые какими-либо проливами. На этом у меня, господа и товарищи, собственно, все.

Наступило молчание. Потом контр-адмирал Ларионов посмотрел на Фрунзе и сказал:

– Что-то подобное, Михаил Васильевич, я от англичан и ожидал. Не могут наглосаксы усидеть спокойно и не устроить нам какой-либо пакости. Как офицер, половину жизни послуживший как раз в тех краях, к словам Николая Михайловича могу добавить, что Мурманск – это не только ценный мех, то есть важный транспортный порт, но и непаханая нива для организации промышленного рыболовства. Вы все знаете, что над страной нависла угроза самого обыкновенного голода, так что… имейте в виду. Михаил Коронатович, – обратился он к адмиралу Бахиреву, – как специалист, скажите, какова может быть средняя скорость у этой эскадры?

– Средняя скорость… – задумчиво промолвил тот. – Если верить донесению людей Николая Михайловича, это не боевая эскадра, а настоящий цыганский табор с медведями и оркестром. Возможную скорость этого балагана на переходе можно оценить узлов в пять, максимум восемь, что даст нам от восьми до тринадцати дней перехода до Мурманска. Ну, по крайней мере, если их транспорты будут того же возраста, что и военные корабли. Я так думаю.

Фрунзе ненадолго задумался, а потом спросил:

– А как вы думаете, наши корабли в Мурманске смогут оказать сопротивление британской эскадре? Кстати, что у нас там?

– Сопротивление они, несомненно, окажут, – немного обиженно сказал Бахирев, – только вот отбиться от противника шансов у них нет. У нас там старый, 1900 года постройки, броненосец «Чесма», в девичестве «Полтава», и такой же устаревший крейсер «Аскольд». Крейсер «Варяг», причисленный к флотилии Северного Ледовитого океана, в данный момент находится на ремонте в Англии и, скорее всего, британцы его захватят. Один упомянутый в донесении британский линейный корабль «Дредноут» вдвое превосходит по боевой мощи все наши тамошние корабли вместе взятые. Так что сопротивление англичанам может быть чисто символическое, после чего, как ни прискорбно, корабли погибнут. Насколько я понимаю, никакой возможности оказать помощь нашей флотилии на Севере сейчас не имеется…