Любовь и полный пансион (СИ) - Гринберга Оксана - Страница 81

- Погоди! – выдохнула я, почувствовав, как бешено заколотилось мое сердце и вспотели ладони. – О чем ты сейчас говоришь?! Какое еще кольцо?!

- Я говорю о нашей с тобой свадьбе, Робин, и о семейной реликвии, которую носили все невесты Корнвеев. Ты же выйдешь за меня замуж? Видишь, я спрашиваю это так, словно нисколько не сомневаюсь в твоем ответе. На самом деле, все должно было произойти еще в Хардене, сразу же после первой нашей встречи в доме твоего дяди. Будь я чуть более проницательным, то сэкономил бы тебе и себе время… Время, которое мы могли быть вместе!

И тут же снова спохватился:

- Робин Дорсон, – произнес он торжественным голосом, – прошу тебя стать моей женой, потому что я тебя люблю!

- Конечно же, я выйду за тебя замуж! – отозвалась я, больше не в силах сдерживать улыбку. – Я поняла это сразу же, как только тебя встретила, еще в дядином доме. Я тоже тебя люблю, Рэнделл Корнвей, в этом у меня нет ни малейший сомнений!

Но, как оказалось, на волнорезе мы были не одни, потому что с двух сторон тут же раздались тонкие голоса:

 - И я тоже… Тоже, тоже люблю!.. Люблю! Люблю!..

 Тэрги забегали возле наших ног, просясь на руки.

- Погодите немного, – строгим голосом сказал им Рэнделл. – Я просто обязан поцеловать свою невесту!

Услышав это, Зорган и Ирви уселись рядышком на камнях и с умилительными выражениями на мордочках принялись ждать, когда Рэнделл наконец-таки поцелует свою невесту.

То есть меня.

И ждать им пришлось долго, потому что наш поцелуй порядком затянулся.

ЭПИЛОГ

Четыре месяца спустя

В отеле «Охотничий Уголок» - возможно, самом лучшем на всем восточном побережье Атрии, как любила приговаривать Лилли, - с раннего утра царила суета.

Вернее, приготовления длились уже неделю, но сегодня они вошли в финальную стадию. Впереди нас ждал невероятно важный, но в то же время прекрасный день.

Причем, таким он был не только для участников торжества, но для тех, кто оставался в нашем отеле, а таких собрался целый дом. И все потому, что у нас была стопроцентная заполняемость и резервации более чем на год вперед.

Так вот, наши постояльцы, нарядившись, тоже ждали праздника с огромным нетерпением.

Я тоже его ждала, изводясь от того самого нетерпения – как же без этого?!

Правда, повседневные дела никто не отменял, поэтому с утра я успела немного поработать. Отдала несколько распоряжений, после чего пробежала глазами по списку резерваций, прикидывая, кто из гостей уже скоро отбывает, а кого стоит ждать в ближайшие дни, и что понадобится для их большего комфорта.

У нас была договоренность с Королевским Госпиталем, а заодно и с городским советом Монрея – причем, герцогине удалось добиться самых лучших условий, - что половину наших номеров мы оставляем за пациентами доктора Леграна.

Остальные резервации были нашими собственными, и лист ожидания собрался длиной уже чуть ли не от Монрея до самой столицы. Попасть к нам через госпиталь тоже было непросто, да и проживание и с питанием в нашем отеле стоили недешево.

Но это мало кого отпугивало, так что число желающих попасть на лечение, а потом и на реабилитацию в «Охотничий Уголок» росло с каждым днем.

Впрочем, мы брали пациентов со стороны и даже без платы – по протекции монахинь, так и оставшихся жить в нашем доме и заботиться о постояльцах. Мне удалось найти баланс между благотворительностью и работой с прибылью, и я даже получила на это благословление самой матушки-настоятельницы из монастыря Святой Виргилии.

За эти четыре месяца было сделано очень многое.

Мы окончательно привели в порядок дом, обзаведясь и новой вывеской, и вымощенными светлой плиткой дорожками, и цветочными клумбами, за которыми ухаживал убеленный сединами садовник. А еще двумя лифтами и даже новым купальным павильоном, который мы с Лилли и Эстер так сильно полюбили…

И все это на зависть Мольена, проходившего соучастником в деле о взяточничестве и коррупции в особо крупных размерах. Правда, завидовать он мог мне разве что из тюрьмы. Никто не собирался выпускать его на волю, и, по словам Рэнделла, сидеть ему еще было очень и очень долго.

Ничуть не меньше, чем коррупционеру Вилмеру.

Но все-таки их с Мольеном дела были не настолько печальны, как у получивших по двадцать пять лет тюрьмы Эзекиля Роддса и его племянника Дью Орвела - за все их злодеяния во имя собственной выгоды.

К этому времени как раз заканчивался следственный процесс и над моим дядей. До приговора еще дело не дошло, но Рэнделл сказал, что дядя вряд ли когда-нибудь увидит волю – слишком уж тяжелыми были его преступления.

Впрочем, я старалась поменьше думать о плохом, погрузившись в дела и хлопоты с головой.

За лето мы успели так же отстроить новый дом рядом со флигелем, в который сразу же после свадьбы собирались въехать Лилли и Корвин. Первый этаж и подвал были отведены под лабораторию, а на втором молодожены думали жить.

Филию Диксон, засобиравшуюся было перебраться к ним, мне все-таки удалось уговорить остаться в большом доме – мы с Лилли предоставили в вечное ее пользование комнату номер два, чем леди Диксон осталась вполне довольна. Кивнула с важным видом, но каждый день не забывала намекать Лилли о том, что в скорейшем времени ждет от нее внуков…

Правда, сперва нужно было дождаться свадьбы.

Я тоже ее ждала – не только свадьбу Лилли и Корвина, но и свою собственную, собираясь после торжества перебраться в дом к будущему мужу. Загородное имение герцогов Суэсских находилось в двадцати минутах езды от «Охотничьего Уголка», и мы с Рэнделлом решили, что правильнее будет жить именно там.

Нет, о переезде в столицу речи не шло – мы окончательно перебирались на побережье. Рэнделл мог вести свои дела откуда угодно, а я, вернувшись из свадебного путешествия, планировала и дальше заниматься домом, гостиницей и нашими постояльцами.

Но сперва мы уплывали на целый месяц, и я собиралась оставить «Охотничий Уголок» на Лилли и Нану. За детьми, над которыми мы оформляли опеку, пообещала присмотреть герцогиня. Через пару недель их ждала школа, но сестра Лючия уверила меня, что проблем с учебой у Патрика и Юны не возникнет.

Тэргов же я оставляла на попечении… всех, потому что любой, кто попадал в «Охотничий Уголок», очень скоро привязывался к ним всей душой.

После нашего с Рэнделлом возвращения Лилли и Корвин тоже собирались отправиться в небольшое путешествие, но о дате и месте пока еще решения они не приняли, потому что Корвин работал не покладая рук.

Научно-магическое общество Атрии все-таки его приняло, торжественно признав заслуги, и даже принесло завуалированные извинения за свою столь долгую… гм… слепоту. На это Корвин заявил, что те могли бы извиниться и получше, но затем добавил, что это мало его тревожит.

Ему нет никакого дела до научно-магического общества – потому что с подсказки моего будущего мужа Корвин не стал зевать и тут же зарегистрировал патент на собственное изобретение.

Затем мой жених снова ему немного помог, и уже очень скоро наш ученый вместе с Айданом, вошедшим в долю, создал собственную компанию, занимавшуюся изготовлением виртографов.

Именно такое имя дали его изобретению.

Производили они их в лаборатории на первом этаже нового дома, и дела у них шли отлично – и не только потому, что Рэнделл раздобыл для них государственный заказ, заявив, что виртографы стоит установить на месте каждого из зафиксированных в Атрии разломов. Нашлись желающие из других стран, и их было очень много – слава о чудесном приборе разлетелась по всему обитаемому миру.

К тому же, место в лаборатории получил еще и Сидни Прийс. Не только потому, что он был полностью оправдан, но еще и потому, что больше полугода проработал помощником артефактора и имел неплохой опыт.