Соколов. Дилогия (СИ) - Хай Алекс - Страница 64

– Пойти неведомо куда ради кого‑то, кого даже не знаю. Я трус, понимаешь? Всегда им был. Боялся лишний шаг сделать, чтобы не разгневать отца и деда. А ты смог. Потому, наверное, Род тебя и выбрал. Ты не боишься. И ты добрый. Может и правда, что Род не ошибается…

– Ладно, отставить сопли, – шутливо скомандовал я и взял духа за плечо.

Забавно, что, несмотря на контакт, у меня не было никаких физических ощущений. То есть я осознавал, что вел его, но не чувствовал самого прикосновения. Скорее, просто знал. Хотя при этом оттенки переживаний и интонации голоса прекрасно улавливались. Какое же странное все‑таки место.

А может все это и вовсе было лишь проекцией в моей голове, чтобы придать происходящему хоть сколько‑нибудь понятный вид. Как бы то ни было, я встал рядом с духом, закрыл то, что можно было сейчас назвать глазами, и воззвал.

– Род, явись! Древо, воплотись! Дух мятежный, в Род вернись!

Не знаю, сколько я повторял эти воззвания. Раз за разом, одно за другим. И каждый раз я мысленно тянулся к шару света, который, как мне казалось, являлся сосредоточием родовой силы.

– Гляди, – наконец Миша указал на клубы бледно‑серого тумана. – Там что‑то происходит…

Туман образовывался непонятно из чего, словно возникал сам по себе. И приближался. Клубился, вихрился, обретал множество форм… Бледный‑бледный, почти белый. Но все же он был чем‑то новым для этого места.

– Что это? – испуганно спросил дух и, словно ребенок, крепче схватил меня за руку.

– Чтоб я знал.

Туман подошел почти вплотную, охватил нас. А затем рассеялся на клочки. Мы увидели, как из белого небытия и ошметков тумана начало вырастать белое древо. То самое, с множеством ветвей и необъятным стволом.

– Вот оно, – шепнул я. – Дерево, на которое тебе придется залезть. Ты ведь умеешь, я видел в твоих воспоминаниях. Ты хорошо лазал.

Дух Миши завороженно пялился на разраставшееся прямо у нас на глазах древо.

– Какое красивое…

– Теперь оно будет твоим домом, если я все правильно понимаю.

Клубы тумана снова обрели форму, и я узнал полупрозрачные силуэты духов. Те самые, через толпу которых я проходил в прошлый раз, когда сам лез по дереву к шару света. Духи столпились перед древом – и я сбился со счета, пытаясь понять, сколько их было.

Я осторожно выпустил Миши духа из своих пальцев.

– Видишь их? – указал я на духов.

– Да. Кто они?

– Наша родня, которая уже покинула мир живых. Тебе нужно присоединиться к ним. Войти в Род.

– Как?

– Лезь на дерево, – улыбнулся я. – И слушай духов.

Одна полупрозрачная фигура отделилась от толпы и направилась к нам.

– Ну все, с богом. Иди, – поторопил я. – Они укажут тебе, что делать.

Прежний Миша сделал несколько робких шагов и обернулся.

– Спасибо.

А потом он не пошел – поплыл, как и я в прошлый раз. Приблизился к фигуре – сейчас я понял, что у нее были скорее женские очертания. Надеюсь, мама. Надеюсь, я сделал все правильно.

Я поднял глаза наверх, к невыносимо яркому шару света.

– Скажи, что я не ошибся. Скажи, что я все исправил.

Мне никто не ответил. Но, опустив глаза, я увидел, как дух прежнего Миши принялся карабкаться по стволу дерева, цеплялся за ветки, и чем выше поднимался, тем сильнее походил на воздушный шарик – словно его притягивало к шару света. А затем, когда он оттолкнулся, вспорхнул в верхушки громадной кроны и полетел прямо к шару света, я улыбнулся.

Все шло так же, как и было со мной. Наверное, это было правильно.

Надеюсь.

– Род, прими отчаянную душу и даруй ему упокоение, – прошептал я и закрыл глаза.

Пора было возвращаться к тем, кто сотворил все это с Мишей.

У меня был к ним серьезный разговор.

Когда я открыл глаза, уже смеркалось. Руки, казалось, намертво приросли к дубу, я окоченел и с трудом оторвал задеревеневшие пальцы от коры. Хорошо хоть, пальто накинул, хотя сейчас зубы отстукивали чечетку от холода.

– Вернулся, мон шери.

Бабушка сидела на корнях дерева, трость лежала рядом. И отчего‑то кивернития – так по византийской моде называли старших женщин рода – не казалась ни уставшей, ни замерзшей. Наоборот, в сумерках мне показалось, что у нее даже цвет лица улучшился. Подпиталась от рода, пока я разруливал их косяки?

– Есть успехи? – спросила бабушка.

И на меня мгновенно накатили воспоминания о разговоре с духом прежнего Миши. Словно мне передалась вся его обида, вся ярость и щемящая в груди тоска от предательства родных.

Я молча повернулся к бабушке, и, увидев мое выражение лица, она схватилась за трость, чтобы приподняться.

– Мишенька, мон шери, что с тобой? Что случилось?

– Он мне все рассказал, – низко прорычал я. – Как вы могли с ним так поступить?

Бабушка удивленно захлопала глазами.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, душа моя. Кого ты видел? С кем говорил?

– С предыдущим владельцем этого тела, – ответил я, надвигаясь на нее. Я был выше бабушки на добрую голову, и ей пришлось встать повыше, чтобы не задирать подбородок. – С Мишей, твоим внуком. Он рассказал мне, что вы сделали.

– Ты и так это знал, – пожала плечами бабушка.

– А вы сами‑то в курсе, что провели ритуал неправильно? Что вы ошиблись и обрекли его на вечное существование в пустоте?

– О чем ты говоришь? – возмутилась бабушка. – Его дух вернулся в родовой поток.

– Не вернулся. Он застрял между этим телом и потоком. Потому что вы изволили недостаточно подготовиться.

Бабушка глядела на меня с недоверием.

– Тебе было видение об этом?

– Не просто видение. Я говорил с ним.

Кивернития охнула.

– Так он все это время…

– Да, – кивнул я. – Дух создавал помехи в использовании родовой силы, что, как мне думается, логично. Ему очень больно, и он считает, что вы его предали. Но, к счастью, у меня, кажется, получилось отправить его в поток.

Ноги бабушки подкосились, трость не выдержала и соскользнула, и мне пришлось подхватить кивернитию.

– Господи помилуй… Но я же все учла…

– Не все, как видишь. И не знаю, почему Корф оказался в усадьбе так быстро в тот вечер, но, быть может, ошибка тоже могла выдать ваш ритуал.

– Подожди, мон шери. Не может… Не может такого быть.

– Зачем мне лгать? Откуда у нашей семьи вообще остались знания о родовой магии? Ведь это запрещено, а в Аудиториуме никто не учился.

Бабушка обмякла в моих руках, и я усадил ее на корни. Она приложила руку к груди, дышала тяжело. И резко побледнела.

Твою мать, этого еще не хватало.

– Ба, ты как? – я опустился рядом с ней. – Тебе плохо?

– Дышать… Дышать больно. Сердце прихватило.

– Идем в дом.

– Да все хорошо, Мишенька. Сейчас отпустит. Новости ты принес шокирующие… Как же так вышло? Мишенька, миленький…

Еще бы. Я и сам был, мягко говоря, удивлен услышанным от духа. Бабушка стремительно бледнела и точно не симулировала – мне уже приходилось наблюдать приступы у людей с больным сердцем.

– Даже если самой пройдет, мы отправляемся домой, – велел я и оглянулся. Идти было далеко. Ба и так передвигалась очень медленно, а в таком состоянии я точно не хотел ее гонять. Бежать за слугами и оставлять ее одну? Тоже не вариант.

– Да что ты заладил… – прохрипела кивернития. – Сейчас все пройдет.

Я активировал “Берегиню” – сияние охватило меня, затем быстро перераспределил силу на руки и ноги, чтобы идти быстрее и стать выносливее.

– Ну, бабуль, скажи, как давно тебя носили на руках? – криво усмехнулся я и подхватил ее. Легкая, как пушинка. Матильда была тяжелее. А может просто я уже поднаторел в заклинаниях.

– Так еще дед твой, как обвенчались и он меня в усадьбу привез – единый раз тогда и был.

– Часто у тебя такая беда с сердцем?

– Мишенька, мне восемьдесят. У всех в моем возрасте либо сердечко шалит, либо еще какая неприятная оказия вылезает… – она прерывисто вздохнула. – А одаренные не бессмертны, увы. Мне еще везет, что я живу рядом с родовым древом – оно меня подпитывает. Так бы наверняка уже отдала богу душу.