Халид. Во власти врага (СИ) - Кучер Ая - Страница 1

– Ты станешь тихой и смирной, Ада.

– Надежда умирает последней. Ты похитил меня, Халид, это не нормально.

Не похитил, я сама осталась. Чтобы защитить Луку, который сегодня представил меня, как свою невесту. Он не виноват в том, что Халид заметил меня, заинтересовался. Что я допустила ошибку, а теперь буду за неё расплачиваться.

– Ты сама приняла решение остаться.

– А у меня был выбор?! Ты решил забрать невесту у своего помощника, что я могу сделать? По-другому у тебя не получается добиться девушки?

Держу ему, но понимая, что в любой момент мужчина может доказать, как он добивается девушек. Халид может прижать меня к стене или утащить в спальню, и я ничего с этим не поделаю. Но помирать, так с музыкой.

Мужчина делает шаг ко мне, и я не могу удержаться. Отступаю назад, ведомая страхом. Он сильный и опасный, и на инстинктах стараюсь держаться подальше. Упираюсь поясницей в подоконник, сжимая пальцами гранит.

– Держи свой язычок за зубами, Ада, если не хочешь проблем.

– Ты моя проблема, Халид. Просто дай мне уйти. Я не стану твоей, не собираюсь прогибаться и терпеть твою дикость.

– Уверена? Несколько дней назад ты пришла в мой кабинет и хотела содержание. Готова была стать моей шлюхой, всё для этого сделала. А теперь что? Любовью к Луке загорелась.

– Он собирался взять меня в жены. Ставка поднялась.

Что ж, если Халид считает меня просто продажной девкой, то пускай знает, что мою цену ему не оплатить.

– Лука бы никогда не связал свою жизнь со шлюхой, - мужчина наступает, вжимая меня в подоконник. Касается прядей и перехватывает моё запястье до того, как получается его оттолкнуть. – Волосы больше выпрямлять не будешь.

– Может ещё и макияж не наносить?

– Может. Ты будешь делать то, что я прикажу. И колючки свои спрячешь. Если дальнейшие страдания Луки тебя не волнуют, значит, я найду другие варианты. Но я умею ломать людей. Прогнись, колючка, пока не сломалась.

Не успеваю возмутиться прозвищу, как мужчина накрывает мои губы требовательным поцелуем. Сжимает ладонью волосы, тянет на себя. Он сминает и кусает, пока не получается скользнуть языком внутрь. Делится своим жаром, не давая отстраниться.

Он целует так, словно имеет на это право. Будто я уже давно стала его и должна принять любое желание. У хуже от того, что тело так и действует. Реагирует теплом внизу живота на его прикосновения. Скручивает возбуждением от жесткий поцелуев.

Его щетина колет кожу, а пальцы сжимают лицо, не позволяя сдвинуться. Могу лишь хвататься за его запястья, задыхаясь. Мне хочется оказаться далеко, спастись от его жара и настойчивых прикосновений. Но вместо этого могу лишь рвано дышать, не зная, что делать. Как справиться с ним, с собой, с лавой вместо крови внутри. Которая всё прожигает, не оставляя шансов.

– Не смей, - могу лишь кусать его губы в ответ, когда меня подхватывают под задницу. Усаживают на подоконник, задирая платье. – Ты не можешь…

– Могу, Ада, могу.

– Если хочешь выжить, не делай этого, Ада.

Когда-то мы собирались на старом подоконнике по ночам. Говорили, как лучшие друзья. Утром в детдоме начинался самый настоящий Ад. Борьба за еду, одежду и свою жизнь. Маленький бойцовский клуб с несчастными детьми. Тепличные цветочки погибали сразу, сорняки выживали. Мне пришлось измениться, обрасти колючками и не бояться дать сдачи.

Мы выросли, но всё так же толкаемся у окна. Только теперь это подоконник на кухне. А вместо ветхого детдома квартира в тихом районе. Съемная, дешевая, идеальное прикрытие.

Ян больше не щуплый парень со сбитыми костяшками. Уверенный, серьезный, бизнесмен теперь. От нескладного подроста не осталось и следа, что у него, что у меня. Только внутри всё такие же сломанные.

– Я не отступлю, - сжимаю не закуренную сигарету. Бросила курить уже давно, но каждый раз тянуло. Обещаю себе, когда всё закончится, выкурю целую пачку. – Цербер уничтожил мою семью, Ян. Такое не прощают.

– Он или убьет тебя, или пытать будет.

– Я пять лет провела в аду, Ян. Я не боюсь боли. Помнится, один из шрамов мне оставил именно ты.

– Не боишься. Но, Ад… Он же не бить тебя будет, если поймает. И не ножиком поугрожает. Девушек по-другому пытают. А ты…

– А я девственница в двадцать пять, какой кошмар. Моя личная жизнь тебя беспокоит, кажется, больше, чем попытка убрать одного из величайших криминальных авторитетов столицы.

– Меня вообще твоя жизнь волнует, и то, чтобы она не закончилась.

– Прорвемся? – спрашиваю, потому что отступать не собираюсь.

– Прорвемся, ежик, - фыркаю, подтверждая слова друга. – Пообещай, Ад, что вернешься живой.

– Я не даю обещаний, ты знаешь.

Брат обещал забрать меня из детдома и больше я его не видела.

Родители обещали мне отпраздновать совершеннолетие на море, и умерли на десять лет раньше.

Опекуны обещали, что теперь я буду в порядке. А спустя два года я снова вернулась в детдом.

Я не верю в обещания, я их не даю. Они пустой звук, ничего не стоящий, только разрушающий последние крупицы надежды. Надежду я тоже привыкла давить, чтобы не верить в несбыточное. Суровая реальность надежнее, всё четко и ясно.

– Ты такая красивая.

Лука милый парень. Слишком милый, слишком вежливый. Открывает передо мной двери, дарит дорогие букеты роз и кружит вокруг. Кажется совсем не подходящим для людей Цербера. Но он один из самых приближенных, важных. Именно поэтому я хожу с ним на свидания, подставляю щеку для поцелуя и смотрю влюблённым взглядом.

С ним хорошо так, уютно. Я не боюсь прикрывать от усталости галаза и не вздрагиваю, когда он играет с прядкой волос, задевая шею. Я почти нормальная девушка, когда мы наедине с Лукой. Вот только он для меня лишь очередная цель, я для него – девочка с периферии, которую можно покорить деньгами.

– Ты же любишь клубы, детка? – а ещё он зовёт меня банальным прозвищем. – Планы поменялись, надо заехать на работу.

– Но сегодня же день Влюблённых, - дую губы, хлопаю ресницами. Ненавижу свой образ каждой клеточкой. – Но если надо…

– Очень надо, Адель, очень.

Лука каждый раз произносит моё вымышленное имя с легкой издевкой. Бедная студентка, как он считал, решившая добавить лоска в свой образ. Я же просто ткнула в случайное имя, готовясь к очередной операции.

Я не спорю, потому что играю роль послушной и влюбленной дурочки. Которую не волнует, почему мы едем в загородный клуб. Не устраиваю истерик, когда девушки в коротких платьях строят глазки моему как-бы парню. Адель смирная и тихая, Ада бы за такое устроила разборки. Моё никому нельзя трогать, но Лука и не мой.

– Цербер уже ждёт, - незнакомый мужчина кивает Луке, а я подбираюсь. – Девку здесь где-то оставь.

– Дела, детка. Потанцуй, я найду тебя потом.

Я рассеянно киваю, оглушенная. Цербер здесь. Тот, к кому я пыталась подобраться семь лет. Этого мужчину в лицо знало лишь несколько людей. Он мог быть твоим любимым преподавателем, а ночью пустит пулю в лоб. Худший враг тот, которого не узнать.

Но если он здесь, если Лука его знает – я доберусь к нему. Всё использую, какие бы жизнь препятствия не ставила. Жизнь вообще интересная штука, часто дарит тебе что-то, а потом жестоко отбирает. Только в моём случае это был Цербер. Опасный, кровожадный, разрушающий всё, к чему прикасается. Точно так же он разрушил мою семью.