Поручик Митенька Ржевский (СИ) - "Violetblackish" - Страница 14

— Что за балаган вы тут устроили?!

— Вы сами потребовали: «Принарядись!», — запротестовал я, нашаривая рукой предмет потяжелее, чтобы в случае чего вырубить расходившегося родственничка. У меня ведь времени в обрез. Нужно было скорее нестись на место дуэли, чтобы не дай боже не опоздать, а тут разъярённый Хренов.

— Я сказал «принарядись», а не «вырядись»! — не отставал Хренов.

— Мне что, все это не идет? — наигранно расстроился я и подпустил в голос слезу. — Мне, может, все это снять?

И снова потянулся расстегивать портки. Хренов плюнул на инкрустированный дубовый паркет и вышел вон, хлопнув дверью.

— Митенька, ты у нас самый красивый! — тут же подскочила ко мне тетка Дарья Петровна, и по ее тону я понял, что она действительно так думает. Правду говорят, что любовь слепа. — И такой нарядный!

— Мне нужно прилечь, — картинно заломил я руки и помчался в сторону своей спальни. — Кажется, у меня мигрень разыгралась от нервов! Я так старался понравиться князю!

Отделавшись от тетушек и Хренова, я запер двери в свою комнату и бросился к кувшину с водой и полотенцу. Верный Кузьма ждал меня с оседланными лошадьми и новенькой коробкой дуэльных пистолетов у черной калитки и помогать не мог. Так что умываться, сдирать с себя «праздничный костюм жениха на выданье», и облачаться в гусарский мундир мне пришлось самому. Чтобы не привлекать внимания, я даже свечу не зажигал, собираясь практически на ощупь, с неудовольствием понимая, что руки чуть-чуть подрагивают. За обедом я, как и Назумовский, не выпил ни капли спиртного, но весь взопрел, изображая заправскую светскую кокотку. Пришлось на минуту опуститься прямо на пол, привалиться спиной к стене и перевести дыхание. За окном раздался тихий свист.

— Пора, барин! — услышал я тревожный голос Кузьмы под окном. — Опоздаем на четверть часа и запишут неявку на дуэль. Позору не оберемся!

Я тряхнул головой, прихватил мундир, взлетел на подоконник и ловко спрыгнул на землю, благо моя спальня располагалась на первом этаже.

— Поехали, — скомандовал, взлетая в седло. Это французского я не знал, а вот верховая езда мне была милее пряников. Рядом с нашим детдомом находилась старая колхозная конюшня, а пожилой конюх был готов простить нам, детдомовцам, что угодно, за то, что по факту это мы осуществляли уход за лошадьми. Вдобавок мы щедро угощали его стащенными из кабинета директора водкой и сигаретами за возможность посидеть в седле.

Когда мы прибыли на место, Назумовский уже был там. Я опасался, что он приведет с собой целую толпу секундантов и просто сочувствующих, однако он, как и я, явился в сопровождении лишь одного человека — высокого строгого господина в смешных круглых очочках, которые вовсе не прибавляли его облику ласковости. Я замешкался, думая, стоит ли подойти к князю поздороваться, но Кузьма, видя мои колебания, осадил меня, объяснив, что с момента вызова общаться напрямую с князем мне более не дозволено и только секунданты теперь будут решать детали предстоящей дуэли. Я кивнул и украдкой бросил взгляд на Назумовского, который лениво привалился спиной к березе и, казалось, откровенно скучал в ожидании начала. Кузьма отошел в сторону с очочным господином, о чем-то тихо переговариваясь, а я принялся мерить небольшую поляну шагами, думая, готов ли умереть. По сути я уже умер. Меня разорвало на мелкие клочья гранатой пару недель назад. И все же все это время я жил. Просыпался по утрам в поту, вновь и вновь обнаруживая себя на барских перинах, а не на койке в казарме, костерил новую реальность за отсутствие электричества, водопровода и традицию женить мужиков друг на друге, но жил! Да к тому же успел привязаться к тетушкам, Кузьме… даже советника Хренова сейчас был бы рад увидеть. Потому что только сейчас внезапно понял, как сильно, до трясучки, до одури, мне хочется жить!

— Князь предлагает вам примирение, — вывел меня из задумчивости голос Кузьмы. Я перевел взгляд на Назумовского, который все так же спокойно подпирал березу в своем неизменном черном сюртуке. Только теперь он смотрел прямо на меня, видимо понимая, о чем именно говорит мне мой верный Кузьма. — Но просил передать, — тут Кузьма замялся, — что о поцелуе он не жалеет. И за него извиняться не намерен.

Какая-то тонкая нить во мне, что держала меня в напряжении, оборвалась. В этот момент я реально понял, что такое бороться за свою честь. Страшно больше не было.

— Тогда к барьеру, — скомандовал я, расстегивая гусарский мундир. Назумовский, заметя мое движение, все понял правильно, и мрачная тень легла на его лицо. Кузьма со свистом выдохнул сквозь зубы и принялся торопливо отдавать последние инструкции.

— Вы, как лицо, которому нанесли оскорбление, стреляете первым. Расходитесь с князем на двадцать шагов. По команде начинаете сходиться. Подойдя к барьеру, можете стрелять. Не останавливайтесь, стреляйте на ходу, пока князь не опомнился и не успел встать в стойку и закрыться пистолем. Если дойдет до выстрела князя, встаньте боком и прикройте грудь пистолем, как я показывал. И да храни вас бог.

Кузьма быстро перекрестил меня и протянул заряженный пистоль. Мы с князем одновременно заняли свои позиции. Я замер, не чувствуя абсолютно ничего, лишь ожидая команду. День был таким ясным, тихим и солнечным, что во все происходящее даже не верилось.

— Сходитесь! — прозвучала чья-то команда. Кузьмы или очочного господина? Это больше не имело значения. Жить мне оставалось всего несколько секунд, потому что свой выбор я сделал. Я не спеша сделал пять шагов навстречу двигавшемуся на меня князю, одновременно вытягивая вперед руку с пистолем. Представил у себя на голове наполненный до краев стакан воды, второй вообразил на протянутом запястье, медленно выдохнул и нажал на спусковой крючок, в последний момент уводя ствол выше и правее головы князя. Кора березы, к которой несколько минут назад прислонялся спиной Назумовский, лопнула от попавшей в нее пули, а я опустил руку вдоль туловища, даже не думая прикрываться, ибо в этом не было смысла. Получить пулю, так лучше в грудь, чем в живот. Медицина в этом мире находилась в зачаточном состоянии, умирать пришлось бы долго и мучительно. Да и хотел бы я спасти свою жизнь, выстрелил бы князю прямо в голову. Только ведь я не убийца. Я российский офицер.

Князь остановился у барьера и нахмурился.

— Не бравируйте, поручик, — процедил он в мою сторону. — Прикройтесь пистолем.

Но я упрямо помотал головой, не меняя позы.

— Как вам будет угодно, — пробормотал князь, поднимая оружие. Я замер, глядя не в круглое черное дуло, направленное прямо на меня, а на самого князя, стоящего передо мной в простой белой рубашке, и думал, что в других обстоятельствах мы с этим человеком смогли бы, вероятно, стать друзьями. Жаль, не срослось. И умирать жаль. Палец Назумовского лег на спусковой крючок…

— Господа, остановитесь, мы не одни!

Предостерегающий окрик очочного господина вывел нас из ступора. Князь вздрогнул и опустил пистоль, а из кустов, словно подтверждая слова его секунданта, раздался страшный треск…

Комментарий к 8. Прерванная дуэль

https://imageup.ru/img65/3805353/mycollages.jpg

https://imageup.ru/img272/3805348/mycollages.jpg

https://imageup.ru/img99/3800765/mycollages.jpg

========== 9. Медвежий переполох ==========

— Господа, остановитесь, мы не одни!

Предостерегающий окрик очочного господина вывел нас из ступора. Князь вздрогнул и опустил пистоль, а из кустов, словно подтверждая слова его секунданта, раздался страшный треск…

— Батюшки, медведь! — всполошился Кузьма. — Ходят слухи, его неделю ищут! Он как раз в сторону Комендантской дачи убег.

Через кусты и правда ломился кто-то чрезвычайно габаритный. Тяжелое сопение, раздраженный рык и страшный шум, поднятый зверем, заставили всех собравшихся на поляне одновременно попятиться, а князь поднял заряженный пистоль уже не по направлению ко мне, а в сторону приближающейся опасности. Однако завидя нежданного гостя опустил руку и даже спрятал за спину. Я последовал его примеру, поскольку на поляну вывалился некто похожий на медведя лишь фигурой и издаваемыми звуками. А еще у нашего визитера были пышные усы, хмурый взгляд из-под козырька, внушительный живот, едва сдерживаемый расходящимся во все стороны мундиром, и ярко начищенная бляха городового. Страж закона упер ладони в колени, тяжело пыхтя и испытывая страшные муки оттого, что ему приходится лазать по кустам в такой погожий день. На нас он обратил внимание, только когда как следует отдышался.