Маска из другого мира (СИ) - Савинов Сергей Анатольевич - Страница 21

— Именно так, Автандил Зурабович, — улыбнулся я, отвечая на сухое и крепкое рукопожатие.

Гонгадзе покосился на Лариску, деликатно держащуюся чуть поодаль, а потом панибратским жестом приобнял меня за плечо и настойчиво увел в сторону. Позади я услышал звук сработавшего несколько раз затвора камеры и улыбнулся, уже догадываясь, что девушка обязательно пришлет мне эти снимки с язвительной подписью.

— А теперь можем и откровенно, Труффальдино, — слегка изменившимся тоном обратился ко мне Гонгадзе, продолжая вести меня, держа руку на плече. — Я, как ты наверняка увидел и понял, Капитан. А еще, как видишь, — он наконец–то освободил меня из своей железной хватки, — в моем подчинении целая труппа, готовая хоть сейчас, не снимая вечерних платьев и смокингов, вступить в бой с порождениями иного мира.

— Впечатляет, — дипломатично ответил я, поняв, что режиссер ТЮЗа заговорил со мной не просто так, ради вежливого знакомства. — Видел здесь очень много масок…

— ТЮЗ долгие годы был единственным в Твери театром, где совершались рейды на ту сторону, — Автандил Зурабович принялся плавно жестикулировать, отчего стал похож на пафосного экскурсовода. — Когда академический лишился здания, я принял к себе труппу в полном составе. Да–да, именно я, ты правильно услышал. С двадцать четвертого года ТЮЗ твердо стоит на защите интересов нашего общества… Общества потерянной родины! Ты понимаешь, о чем я?

Еще бы! Теперь не было никаких сомнений: Гонгадзе схватил быка за рога и принялся настойчиво меня обрабатывать. А что самое интересное — я стою и слушаю его, развесив уши. Понимаю, что Автандил не сообщил мне ничего действительно интересного, но при этом я даже взгляд отвести не могу! Может, это у его маски такая особенность? А что, умение красиво говорить и завлекать людей в свои сети — это вполне в духе образа Капитана, который стал второй сутью моего собеседника. Вот только пока никак не могу понять, зачем он вообще тратит на меня время. Я ведь новичок, к тому же далеко не с самой сильной маской — или даже такие потомки людей из другого мира у нас в Твери редкость?.. А ведь Артемий Викторович, когда говорил о том, чтобы я был настороже, скорее всего, имел в виду как раз этот разговор! Но почему тогда нормально не предупредил, не рассказал, чего именно от меня будет добиваться Гонгадзе и, главное, зачем? Да и двадцатый четвертый год, про который упомянул режиссер ТЮЗа, разве не про него же говорила Элечка, упоминая о какой–то трагедии в тверском академическом?

— Я все понимаю, Автандил Зурабович, — я вежливо ответил на его вопрос, чуть с запозданием осознавая более чем почтенный возраст своего собеседника. Ему же больше века, стрелу Одиссея мне пониже спины! — Все эти сто лет, пока академический жил без своего здания, ваш театр принимал удар на себя.

— Именно! — воскликнул Гонгадзе, для пущего эффекта прищелкнув пальцами, а я, почувствовав резкую вспышку интереса, убедился, что он действительно обладает даром убеждения. — А теперь, с приходом все новых раскрывшихся масок, мы можем наблюдать усиление нашего клана! Мощного, влиятельного — такого, которому по плечу расчистить плацдарм для возвращения на родину! Потерянную родину, нашу с тобой, Михаил, общую!

— Вы ведь пополнение из другого театра сейчас имеете в виду? — я прикинулся «валенком», параллельно выцепив из длинной речи Гонгадзе слова о приходе новичков. Выходит, я все–таки не единственный? Впрочем, сколько этих новых актеров — двое–трое, вряд ли больше…

— И их тоже, Миша, — сказал Гонгадзе, благодушно улыбаясь. Мы стояли сейчас возле старинного пианино с портретом Таланского, основателя ТЮЗа, в рамке, рядом никого не было, и нас не подслушивали. — Но я сейчас говорил не только о новых ребятах из соседнего Ярославля — ведь передо мной обладатель маски Труффальдино, который пропадает без дела.

— Почему вы так решили? — я продолжал осторожничать, теперь уже окончательно уверившись, что меня вербуют. С одной стороны, приятно, с другой… Впрочем, посмотрю, что еще скажет босс ТЮЗа.

— Скажу прямо, Михаил, — Гонгадзе вновь похлопал меня по плечу. — Ваш Артемий Викторович уже хвастался мне своими планами вернуться на передовую. Вот только, поверь моему опыту, пять человек, без Доктора, без подстраховки, без замен между походами — это приговор. Рано или поздно вы совершите ошибку, и кто–то умрет. Мне хочется верить, что это будешь не ты, и тогда, мой дорогой Труффальдино, ты поймешь, как ошибался, и придешь ко мне. Впрочем, зачем доводить до смертей?

Точно, смерти — это лишнее, тут сложно поспорить. Да и, если просто говорить о человеческом отношении, в академическом я еще недавно был не на самом высоком счету. И только с открытием способности маски отношение резко изменилось — меня наконец–то заметили, стали обращаться как с равным, помогать, подсказывать. По сути, я теперь полноправный член коллектива, не винтик, которому нужно лишь знать свое место… Вот только все это отношение не моя заслуга, а кусочка картона у меня под глазом… В случае с Гонгадзе все, впрочем, точно так же, но он хотя бы не пытается играть в друзей и с самого начала четко обозначает свой интерес.

— Я вижу, ты задумался, Труффальдино, — Автандил продолжал сверлить меня своим немигающим взглядом желтых змеиных глаз…

Глава 10. Вербовка

Змеиных? Он же Капитан, а не какая–нибудь рептилия… Впрочем, эта мысль меня совсем не успокоила. Мне было страшно, будто я стою на эшафоте, а судья зачитывает приговор. Сознание поплыло, в глазах словно переключилась картинка, и я оказался на деревянной пристани, слушая крики чаек и щурясь от яркого солнца. Капитан стоял передо мной, зубастый попугай на его плече скалился, и это было весьма пугающе… Откуда–то со стороны доносились чавкающие звуки, я повернулся и в буквальном смысле оцепенел от ужаса. Прямо на пристани, чуть поодаль от нас, сухопутная рыба величиной с быка пожирала обезображенное человеческое тело. Я почувствовал, как к горлу подкатил ком, перенес взгляд к себе под ноги… Если сейчас будет рвать, хотя бы не запачкаю камзол. Стоп, какой еще камзол? Что это на мне за тряпки?

— Труффальдино, — голос Капитана обволакивал и словно бы ограждал меня от страшной сухопутной рыбы. — Не бойся, с нами тебе ничего не грозит…

Меня качнуло, я снова посмотрел на мерзкого вида рыбу со стеклянным взором. Из пасти ее торчала окровавленная нога… Не хочу тут быть! Хватит! Я развернулся и побежал, почему–то весело при этом хохоча, а Капитан что–то кричал мне вслед и потрясал могучим кулаком. Труффальдино обхитрил этого старого прощелыгу… Я ведь где–то подобное уже видел или читал? Не успел я как следует задуматься, как цветастые старинные тряпки на мне сменились уже привычным фраком. Я никуда не бежал, а стоял, как и раньше, перед Автандилом в холле ТЮЗа. И никаких чудовищных хутхэнов тут даже близко не было.

Гонгадзе по–прежнему смотрел на меня и улыбался, но теперь уже, как мне показалось, напряженно. Что сейчас вообще произошло? Почему я увидел эти жуткие картинки? И тут меня осенило: это же способность Капитана к убеждению! Не просто красивые слова и аргументы, а наглое и бесцеремонное вмешательство в чужое сознание. В данном случае — в мое. Нет, так не пойдет! Уж не знаю, как мне удалось вырваться из–под его чар (или как там это называется?), но повториться подобному я не дам.

— Спасибо за заботу, Автандил Зурабович, — сказал я, смело глядя в глаза Гонгадзе. — Но вынужден отказаться от вашего щедрого предложения.

Если еще несколько минут назад я был почти готов оставить тверской академический и перейти в ТЮЗ, то сейчас был абсолютно уверен в том, что никогда этого не сделаю. Да, под руководством Иванова мне было несладко до открытия способности маски. Да, сейчас у него слабый клан, и мне придется какое–то время подождать его усиления… Скорее всего, это будет долго и сложно, учитывая конкуренцию с ТЮЗом. Но, сатиры меня разбери, я точно не хочу быть там, куда меня заманивают гипнозом! Ведь Гонгадзе не уговаривал, не убеждал меня! Он буквально тащил силой в свой клан, пытался подчинить волю! А что было бы дальше, прими я его предложение? Послушная марионетка, готовая рисковать жизнью ради своего командира с зубастой птицей на плече? Или вообще полное лишение воли? Нет, такого мне точно не надо. Ну их, эти крупные корпорации с их зомбированием, лучше я сначала попробую подрасти в рамках нашего небольшого стартапа, как сказал бы один мой приятель–программист…