От судьбы не уйдёшь (СИ) - Форс Элен - Страница 28

— Не говори глупости, Лизон. Жест Эмира, облагодетельствовал рабов. Не более того. Не нужно было ему звонить.

— Не думаю так. Может стоит попросить его о помощи? Или хотя бы сказать спасибо? — недоверчиво смотрю на подругу и благодарственно киваю женщине. — Как бы ни было, Ви, он прислал к тебе врача и не дал отчалить на тот свет. Ты была совсем плоха!

Чувствую себя я и вправду намного лучше.

— Дай мне телефон. Мама звонила, наверное… — принимаю от подруги мобильный. Множество пропущенных сигнализирует о нехорошем. Я не отвечала ей три дня.

У меня вновь начинает кружиться голова.

— Мама. — голос срывается с первых слов. Панически боюсь услышать плохие новости.

— Я говорила тебе не лететь так далеко! Говорила, что Вам делать на том Мадагаскаре? Слетала? Погуляла? Все, можешь не возвращаться. Тебе за прогулками даже нет дела, что с твоим отцом, а может быть, когда ты вернёшься, его уже не будет в живых! — Мама кричит так громко, что всем слышен ее крик.

От ее слов начинает болеть сердце. Агония растекается по всему телу, чувствую приступ паники.

Не успеваю сказать и слова в свою защиту, оправдаться или объяснить, что-либо. Гудки раздаются намного быстрее.

Больше она не поднимает телефон, не отвечает на мои звонки. Мама больше не хочет со мной разговаривать. Это душит.

Я долго плачу, меня просто ломает и бросает из стороны в сторону. Лизе и доктору не сразу удается меня успокоить, но даже потом я долго молчу и просто смотрю в окно.

Могу ли я быть виновата в вещах мне не подвластных? Когда мы собирались сюда, не было ничего предвещающего беды или намекающего на неблагоприятную обстановку. Я не сделала ничего плохого, не предполагала, что жизнь так жестоко сыграет со мной. Так в чем я виновата?

Я не управляю небом и у меня нет самолета… что мне сделать?

Продать себя с потрохами Ахмеду? Разве это выход…

Может быть мне удастся с ним договориться? Мне нечего ему предложить, кроме своего тела, и то со временем и оно ему надоест. И что потом? Он может подарить меня своим друзьям как мясо. Он на это способен, с такой легкостью распоряжается жизнями. Чувствует себя властелином.

Но если не попробую, если с папой что-то случится… буду чувствовать себя виноватой постоянно. Не прощу себе, что не увижу больше его.

Просто встаю с кровати и иду в душ. Нужно привести себя в порядок.

С ненавистью сдираю мочалкой с себя слой за слоем кожи, будто заранее хочу отмыться от позора.

Смываю с себя запах болезни, пытаясь собрать волю и гордость в кулак. Я знаю, ради чего я это делаю. Аль-Мактум мог бы уже насильно приковать меня и глумиться, но он этого не сделал. Он мудак, но не похож на извращенца.

Не знаю для чего надеваю тот самый комплект белья, который купила ради Глеба, когда еще мечтала об отношениях с ним. Смешно вспоминать мысли и мои чувства, которые я испытывала, когда фантазировала о том, как все будет здесь. За это время, я как будто постарела и прозрела в отношении многих вещей.

Какая же я была глупая дурочка! Строила из себя умную, а на самом деле романтичная дуреха.

Я ничего не сказала Лизе и мальчикам, которые пошли на бассейн немного поплавать. У меня не было сил признать им в том, что я собиралась сделать. Да и портить своими проблемами им отпуск не стоит. Они не виноваты в том, что на мою попу налипло столько неприятностей.

— Здравствуйте. — говорю я на ресепшен и замираю, не зная, как сказать об этом. Ахмед сказал, что нужно просто попросить меня отвезти к нему, но будет ли это так просто? Может мне прийдется объяснять им все во всех подробностях.

— Чем я могу вам помочь? — девушка на ресепшен учтиво смотрит на меня с мягкой улыбкой. Когда я делаю шаг от стойки с открытым ртом, не решаясь сказать и слова, она поспешно говорит: — Вы, наверное, хотели заказать машину к резиденции Эмира?

Я киваю, осознавая, что тут просто все в курсе происходящего между мной и Аль-Мактумом.

Краска заливает меня с головы до пят. Пытаюсь погасить желание сбежать из этой гостиницы.

Через пять минут в лобби гостиницы заходит крупный парень, напоминающий борца, на нем лёгкая льняная рубашка и брюки. Он сразу подходит ко мне и, стараясь не смотреть в глаза, на плохом английском говорит:

— Виктория, я приехал за Вами.

У меня перед глазами темнеет, а во рту появляется противный металлический вкус. Чувство такое, что на меня уже сейчас надели кандалы.

Медленно двигаюсь за этим парнем, обреченно переставляя ноги. С каждым шагом, приближаясь к машине, ноги все сильнее немеют.

Парень открывает передо мной дверь машины, я послушно сажусь, встречаясь в последний момент взглядом с ребятами, стоящими в лобби и не понимающе глядя на меня. Только в глазах Лизы я вижу проблеск понимая и приободрение.

У меня почему-то возникает ощущение, что я вижу их в последний раз. Что это наша последняя встреча. От чего-то мне становится совсем гадко. Слезы начинают душить меня.

Я прикусываю губы, пытаясь не разрыдаться, но ничего не получается. Слезы текут по щекам не произвольно.

Мама, что же я делаю?

Меня привозят не к дому Эмира, как я ожидала, а к какому-то ресторану на берегу моря. Небольшое белое здание с голубыми ставнями больше напоминает греческое заведение.

Парень заводит меня внутрь. Он не говорит, показывает все жестами, стараясь не смотреть на меня. По отсутствию гостей, догадываюсь, что ресторан закрыт только для Аль-Мактума. Никого чужого.

В ресторане царит полумрак и пахнет кальяном. Нотки цедры с чем-то пряным. В центре зала сидит компания мужчин, среди которых я уже узнаю знакомые лица.

При нашем появлении они дружно поворачиваются и с любопытством смотрят на меня. Мне становится неловко, но я сдерживаюсь, продолжаю стоять, распрямив спину, хотя это даётся с трудом. Когда на тебя смотрит десяток глаз незнакомых людей — хочется убежать без оглядки.

На мне белая футболка, которая не просвечивает, но через тонкую ткань прорисовывается контур ажурного лифчика, и короткие шорты. Сразу же жалею, что остановилась на этом образе, нужно было надеть что-то более скромное.

В самом центре сидит Ахмед, выпуская колечки дыма. Он смотрит на меня сузив свои кошачьи глаза, которые в этом освещении приобретают демонические цвета.

Жестким голосом он говорит что-то на арабском, мужчины дружно встают и покидают комнату, выходя на улицу. Провожаю их взглядом, продолжая стоять перед ним, ожидая своей участи. Чувствую себя школьницей, которую вызвали к доске, чтобы отчитать.

Аль-Мактум ничего не говорит, просто курит не спеша и смотрит на меня. Он сидит в непринуждённой позе с широко расставленными ногами. Он даже кальян курит как царь. Каждый жест пропитан превосходством и самолюбованием.

Знаю, он ждёт покаяния и признания — зачем я пришла. Но я продолжаю стоять, не решаясь сказать и слова. Просто топчусь на месте и ломаю себя изнутри, заставляю переступить через остатки своей гордости. Аль-Мактум не собирается облегчить мне жизнь, продолжает молча курить, как ни в чем не бывало.

Я стою перед ним минут десять не меньше, которые превращаются для меня в целую вечность. Все это время Ахмед как ни в чем не бывало рассматривает и изучает меня. Его надменное лицо не выражает и толики сочувствия, он даже не интересуется моим самочувствием, хотя знает, что я болела.

— Хотела поблагодарить тебя за врача. — начинаю с малого я, продолжая стоять на расстоянии от него. Визуально мне кажется, что так я смогу сбежать в случае чего от него. Хотя это обман. — И хотела спросить, ты действительно можешь отправить меня в Россию?

Аль-Мактум усмехается краешком губ, показывает чтобы я подошла. И я повинуюсь, медленно сокращаю расстояние и сажусь напротив него. Невольно обращая внимание на свежий засос на его груди, который выглядывает из-за выреза футболки.