Будь моими глазами (СИ) - "Luca_A_Meite" - Страница 1

========== Глава I. Абсурд и абсолют ==========

Нет ничего отвратительнее в чем-то до смерти нуждаться, но для достижения цели зависеть от кого-то другого, в этом Артур за последние недели убедился так, что хватит до конца жизни. От бестолковых споров тошнило сильнее, чем от головной боли, вызванной нервозность и недосыпом. Доказать что-то Аврорату в его разрухе и уж тем более Министру Магии, каким бы он там другом ни был, задача изначально провальная, а если не можешь толком объяснить на кой черт тебе все это надо, так тем более. Эта война насмерть с абсурдом и бюрократизмом казалась одной огромной надгробной плитой, на которой так и зияло «Впустую Потраченное Время 02.05.1998 — 10.07.1998». От того так странно было идти по коридорам до того запечатанного Министерством Малфой-Мэнора. Идти не в кошмарах, не оставляющих с окончания так и не начавшегося в полную силу царствования Воландеморта, а наяву.

Поместье простояло без хозяев всего пару месяцев, а казалось, что столетия не было никому нужным. Все вокруг казалось серым, дряхлым и пыльным. Оскверненным очень страшной магией, волны которой так и гуляли сквозняками, физически ударяясь об стены. У Артура память об этом месте была совсем другой. К тому, как сильно и стремительно все в жизни менялось, он так и не смог привыкнуть. И даже попытаться смириться не хотел.

На самом деле, все, чего он хотел последние месяцы, это лишь два заветных и отчаянных желания — чтобы сын каким-то чудом выздоровел и чтобы Люциус нашелся — неважно где, и неважно каким, лишь бы живым, а уж любую ложь, если она имела место быть, можно было простить после всех ужасов, что снились эти месяцы. Больше ни о чем другом мужчина думать не мог, каждую ночь просыпаясь в ужасе и до утра гипнотизируя взглядом потухший камин.

Он до сих пор пытался понять, почему столько лет прожив в страхе и боли, единственный не заслужил хоть какого-то освобождения. Со столькими камнями на душе можно было без лишних стараний утопиться, их вес навсегда пригвоздил бы ко дну.

«Да где же ты, черт тебя возьми?! Я же знаю, что ты здесь. Негде тебе больше быть. Негде».

Это было сродни самой слабой магии предсказания — предчувствию, когда знаешь, точно знаешь, но откуда — никогда не сможешь сказать.

— Мне может кто-нибудь напомнить, нахрена мы его ищем? Или хотя бы нахрена ищем здесь? — спросил один из авроров, входящий в состав их не такой уж большой, состоящей из четырех человек, группы по поиску пропавшего еще до Последней битвы мага. Человека, о котором никто бы никогда не вспомнил. Ведь кем Малфой был по сути? Не аристократом, не тем богачом, что не без корысти жертвовал деньги то туда, то сюда. Не красавцем мужчиной, в конце концов. На это всем теперь было плевать. Беглый преступник с клеймом на руке и шее. И попробуй оправдаться, что по молодости был слишком глупым и самонадеянным. И что единственного любившего его человека не послушал.

— Потому что нашему мистеру справедливость на жопе ровно не сидится, — усмехнулся Руфус Скримджер, скосив взгляд на организатора этой «поисковой операции». — Да, Уизли?

— Мне тысяча первый раз повторить нахрена мы его ищем? А ты, Скримджер, вообще сделай одолжение и вернись в могилу.

Раздражали. Они все безумно раздражали. Намного проще было бы обойти поместье одному. Но только кто его в опечатанное место преступлений без толпы авроров, даже самой маленькой, пустил бы. Бюрократы и придурки, мать их.

По-хорошему, вот кому, а Скримджеру могилы желать не стоило. Уизли никогда бы и подумать не мог, что этот сумасшедший, постоянно цитирующий библию и утверждающий, что если бы не был аврором, сейчас уже дослужился бы до кардинала, будет его единственной надеждой и помощью. Благодаря ему они сейчас здесь. Но ведь раздражал, сука. Больше всех бесил. Ухмылкой своей вечной. И глазами желтыми, внимательными до безобразия.

— Ну уж нет, там скучно, — невозмутимо отмахнулся тот. Его любезные просьбы всех и вся сделать одолжение и снова помереть до смеху забавляли. Оказывается, очень весело быть человеком, которого похоронили раньше времени. Весело ломать абсолютно все чужие планы. И бог и Мерлин с ним с Шеклболтом, пусть бы сидел себе в министерском кресле, там проблем больше, чем хоть какой-то выгоды. Но Аврорат извольте вернуть законному владельцу начальнику. В общем-то, это и было целью его существования — отобрать у Робардса Аврорат. Ну и довести Шеклболта. Весело это. И Малфоя искать тоже весело. Уж больно Уизли переживал об этом ублюдке.

В-е-с-е-л-о.

— А здесь тебе весело? — будто слыша его разрозненные мысли, спросил Артур, в целом на воскресшего бывшего министра обращая внимания намного меньше, чем тому по степени веселья хотелось бы.

— Ну, даже не знаю. Достопочтенный сэр, вам весело? — обратился Скримджер к одному из портретов. Предок Малфоев недовольно фыркнул и отвернулся. — Нет, так нет. Я не настаиваю. И все же, Уизли, действительно, на кой черт мы тратим целый день на то, чтобы найти это жалкое подобие мага?

— Тысяча второй раз по кругу повторяю, — Артур невольно остановился, стараясь не смотреть на собеседника и не слишком очевидно сжимать кулаки от злости. — Я не могу этого сказать. Какое-то понятие клятв, обетов, обещаний тебе знакомо вообще или хотя бы косвенно?

— Обеты, обещания, вот еще пять минут и я поверю, что ты на нем женился, — это даже сарказмом не назовешь, но от истины было совсем недалеко. Не в столь абсурдном варианте, конечно. Кто бы им позволил.

— Да даже если и женился.

— Ой ли.

— Раз уж мы об этом снова, ты когда моего сына замуж возьмешь, а?

Отношения Перси с бывшим и воскресшим министром не то, чтобы были чем-то неожиданным. Артур даже смирился с этим почти сразу, чего не скажешь об остальных членах семьи. Наверное, это и было той самой точкой, когда их семья начала разваливаться быстрее, чем было бы приемлемо.

— О-о-ой, ну папаш, не торопи события, — и Скримджер поспешил сменить тему. Узаконивать отношения нужно магией, а магии после смерти что-то совсем не в таком количестве, как было привычно. Да и кому они нужны, эти клятвы да обеды. Показуха, не иначе. — Ладно, я задам вопрос по-другому. Мы в поместье уже шестой час. Конкретно в этом месте мы уже раз пятый. Думаешь, что-то магическим образом изменилось?

— Я знаю, что он здесь.

— Я знаю, что он здесь, — передразнил Руфус и театрально вздохнул. — Зачем я только выжил? Занимаюсь какой-то херней.

— Все министерство задается вопросом на кой черт ты выжил.

— Артур, ну вот что ты за человек, а? От того, что я трахаю твоего сына, право хамить у тебя не появилось, смирись.

— Ты как воскрес, стал просто отвратителен.

— Благодарю.

— Ты услышал, что я сказал?

— Ага.

— Ненавижу тебя.

— Зато Персиваль меня просто обожает.

— Заткнись, пока я не поменял своего решения.

— А то нам больно твое решение нужно, папуля.

— Ненавижу тебя.

— Повторяешься.

— Если вы двое закончили, у нас проблема нарисовалась, — прервал их уже ставшую традиционной перепалку второй аврор, так от этих двоих уставший за день, что готов был радоваться даже трупу.

— И какая же? — моментально переключился Скримджер, обойдя застывшего будто изваяние собеседника.

— А сами посмотрите. Хотели хозяина дома, вот вам хозяин дома.

Первым вопросом было даже не то, почему комната, доселе не подающая никаких признаков существования, вдруг объявилась. Не пятый же обход поместья на это повлиял. Первым вопросом было: это как же надо было так в жизни провиниться, чтобы тебя в собственном доме к чертям замуровали. Зрелище оказалось совсем не для слабонервных, что подтвердил аврор-стажер, убежав куда-то к первому цветочному горшку дарить ему остатки своего завтрака.

Абсолютно пустая комната своими серыми стенами напоминала каменный мешок азкабанской камеры. По дальней стене тонкой струйкой одному Мерлину известно откуда текла вода, растекаясь по полу, от которого так и веяло сыростью и страшным холодом. Из большого окна, украшенного грубой решеткой, контрастом лился яркий летний солнечный свет, только обитателю этого места смотреть на него было нечем. Некогда уважаемый обществом, возносимый за красоту, ум и отдельную плату на все возможные пьедесталы, лорд Малфой на первый взгляд был просто замученным трупом — истощенным, израненным и абсолютно, категорически безглазым. Обе гниющие пустые глазницы заполнили собой мелкие белые насекомые. Они же копошились в каждой ране сбитых до костей рук и ног.