Чулан под лестницей (СИ) - "КиберЪ Рассвет" - Страница 7

А вот дедуля Флимонт отжег. В завещании он отказывал папаше в праве называться наследником, правда, оставил в роду, выделив единовременно достаточно крупную сумму. Которая пошла на борьбу то ли с зеленым змием, то ли бобра с ослом. И поручил хранить родовую мантию для передачи наследнику Рода. А вот вопрос с наследником был интересен. Умер дедушка до моего рождения, но судя по дате завещания, уже в момент беременности Лили и, похоже, составлял его уже в процессе болезни. Так что согласно последней воле последнего главы рода Поттер наследником станет «чадо сына моего Джеймса и жены его Лили пола любого, четырех зим достигшее» — подстраховался старик. А вот с главенством в роду было сложнее. «Для чести рода нашего, и в не умаление памяти предков» мне надлежало до двадцати одного года стать подмастерьем зельеваром, либо алхимиком, либо артефактором. Если же к вышеописанному стану подмастерьем любой другой дисциплины — стану главой рода единомоментно — «негоже будет отроку или отроковице столь одаренному и упорному о делах своих отчет держать». Для наследника выделялся ученический сейф рода Поттер, ключ от которого мне вчера любезно доставил «хранитель ключей». В целом любопытно, наследником я уже фактически являюсь самим фактом своего выживания. Подмастерье — черт знает, есть у меня подозрение, что в отличие от фанонных «грандмастеров–архимагистров серобуромалиновой магии», и подмастерье не самый ерундовый титул. Да и направление с учетом Хогвартса не самое простое. Впрочем, не факт, что вообще стоит в главы рода лезть, так что пока посмотрим.

Уточнил интересующие меня вопросы. Выяснилось, что «официальный представитель» — этакий коктейль из поверенного и наставника. В отличие от усыновления или опеки, представитель практически не имеет власти над подопечным, действует исключительно в рамках одобренного представляемым. Сам институт представительства существовал в рамках закрытой группы древних и древнейших родов, когда в случае неполной дееспособности по возрасту или здоровью последних членов рода, представитель представлял их или его как заместитель, плюс если подопечный несовершеннолетний — наставлял в общих дисциплинах, не будучи допущен до тайн рода. Назначить же мне опекуна или же усыновить меня не мог никто — тайны Рода, независимость, да и существование Рода было во власти опекуна. Опекуном мог стать лишь старший член рода. Усыновитель же автоматически из рода выводил.

На вопрос о Лонгботтомах меня просветили о недееспособности оных и отказе представителя выполнять их обязательства по отношению ко мне. На вполне логичный вопрос о моем представителе — кто такой, почему не знаю, и как он представляет интересы человека, которого даже не видел — МакГонагалл тонко подметила, что моего интеллекта не хватит для понимания всей необъятности добра и благ, вываленных на меня этим «Великим человеком». Амбридж же сказала, что если я не доволен исполнением обязанностей — имею полное право направить в Визенгамот свою кандидатуру. Погоревал по поводу бедственного положения Верховного Чародея Визенгамота, которому придется снимать с себя полномочия поверенного из–за ненадлежащего исполнения обязанностей.

Архаичный слог завещания оказался этаким деловым стилем родов, традиционно применяющимся для деловой переписки и документооборота. Пробежав глазами бумаги, относящиеся к Школе, я выразил согласие там учиться, как основной аргумент выдвинув нежелание разбрасываться родовыми деньгами, на что Амбридж благосклонно кивнула, а вот у МакГонагалл еле заметно дернулось веко — все–таки похоже школьная афера.

Закончив чаепитие, мы проследовали за пределы сада для аппарации, краткое описание которого дала Маккошка, уведомив, что для подобного способа передвижения дом и территория вокруг него закрыты — «для Вашей безопасности, мистер Поттер», — как уверили меня дамы на два голоса. Хех, а дедушка мне привиделся с недосыпу. Впрочем, Амбридж развила тему аппарации, упомянув возрастные ограничения и министерский экзамен — а заодно просветив о Ночном Рыцаре и способе его вызова.

Отойдя от дома метров на сорок мы наконец аппарировали.

Аппарация меня удивила, несколько секунд невесомости и темноты, и мы оказались на месте. Никаких падений и дурноты — легкая секундная дезориентация. Оказались мы в узком переулке, расположенном в паре домов от нашей цели, Дырявого Котла. Пока Амбридж разливалась соловьем о незаметном проходе в мир магглов, полезную для меня гадость сделала уже МакГонагалл — сообщила о еще двух проходах в магмир Лондона, ведущих в места компактного проживания волшебников, причем, как я понял, не требовавших палочки и защищенных сильными маглооталкивающими чарами.

Амбридж перекосилась гораздо художественнее чем Маккошка, но промолчала. Сам паб не представлял из себя ничего выдающегося: не слишком чист, не слишком грязен, длинная стойка и три дюжины посадочных мест. Стандартный английский паб, правда, излишне провинциальный для Лондона, где–нибудь в Ноттингеме он смотрелся бы уместнее. Посетителей было два с половиной человека, бармена мне представили как Тома, попытку же МакГонагалл представить меня прервала Амбридж, прощебетавшая, что нам пора. На подходе к двери черного хода нас нагнал канон, в виде высокого и бледного вьюноша. Вьюнош был лет тридцати, одет в темную мантию и тюрбан, умеренно заикался. Маккошка не преминула отрекомендовать меня как нового ученика Гарри Поттера, а вьюноша — как профессора ЗОТИ, не преминув расшифровать название. Канонный привет выразил восхищение от знакомства, поручкался и ускакал в маггловскую часть Лондона.

Я же думал над странностями: канон лез куда не просят, время канонного путешествия Поттера с лесником никак не билось со временем нашего прибытия. Хотя, возможно, что–то забыл, но странно и подозрительно, Квиррелл вроде как не в колоде Дамблдора, максимум невольный инструмент. Вошел он явно со стороны Косого, встретились как в каноне. Неприятных ощущений в зажившем шраме я не испытывал, ярким пламенем вместилище Томми–боя не горело. В этот момент заметил, что рука, которой ручкался с профессором слегка испачкана пылью, точнее, если приглядеться внимательней — прахом, один в один как прах, на который рассыпался Риддл в воспоминании Гарри. Сгрузив сей любопытный образец в карман и забив на попытки понять творящуюся дичь, я, запомнив пропускное постукивание из закутка у черного хода, наконец оказался в Косом переулке.

Косой был кос, крив и атмосферен. Не отвлекаясь на детали, можно сказать, что строили его в одном стиле, если что–то достраивали, то стиль сохраняли. Суть же была в том, как я подозреваю, что строился он для детей — как из обычного, так и магического мира. Эдакий способ показать сказку, с одновременной попыткой сломать стереотипы, показать, что все возможно, и рубленные геометрические фигуры лишь часть мира, ограничивающие смотрящего. Хотя, возможно, мне лишь показалось, а Косой рисовал пьяный архитектор и строили криворукие гастарбайтеры.

Тем временем мы направлялись в Гринготтс, единственный банк магБритании, о чем меня любезно просветили спутницы. Попутно, на два голоса проводили обзорную экскурсию, давая характеристики лавок и магазинчиков, почти всегда противоречиво, но в итоге я получал любопытную и более–менее достоверную информацию. Оказавшись перед банком, я скользнул из тела — управлял я им уже вполне уверенно, а вот возможность ментальных заклятий от гоблинских каракуль хоть и выглядела сомнительно, но подстраховаться не мешало. Однако надпись была просто надписью, банк — банком, а гоблины — такими гоблинами. Попытка МакГонагалл «восстановить утерянный мистером Поттером» ключ закономерно провалилась, как и попытка тут же и дружно отправиться к сейфу. Попросив пардону, я уведомил своих сопровождающих о необходимости проконсультироваться с представителем банка о моих активах. Маккошка завела песню о нехватке времени, но тут же была прервана Амбридж, предложившей замдиректора сваливать со своими сверхважными делами нахрен, потому как «высоквалифицированный и профессиональный специалист» в лице её жабейшества позаботится о мистере Поттере, не отрывая его от важных для его будущего дел. МакГонагалл речь оценила, но идти нахрен явно не пожелала, лишь фыркнула и расположилась в зале.