Аномалия (СИ) - "Murmur and Furfur" - Страница 2

Пётр развернулся и закинул ноги на сиденье, прислонился виском к спинке и устало закрыл глаза. Машина шла плавным ходом, не дергалась, мягкое сиденье обняло Петра, убаюкивая. И под размеренный ритм щелчков навигатора Пётр медленно погрузился во тьму.

***

Проснулся он от того, что машина остановилась. Размяв затекшую шею, Пётр выглянул в окно — они припарковались напротив мрачной панельной многоэтажки, цветом сливающейся со свинцовым ноябрьским небом над ней. Начинало светать. Василий звякнул ключом, выключая двигатель, и обернулся к подчиненным.

— Судя по а-пеленгатору, объект находится за углом здания, — он показал на прибор, закрепленный горизонтально между двумя передними сиденьями. Пётр, опустив взгляд, вздрогнул. Усики а-пеленгатора находились в почти вертикальном положении, а весь экран был залит ярко-красным цветом — сигналом о том, что критические значения достигнуты на всех пяти спектральных шкалах. Эпицентр всей этой красоты жирной точкой полыхал в ста метрах от них, прикрытый от взора углом панельки, возле которой они стояли.

— Помните о том, что мы понятия не имеем о свойствах объекта, его классе, уровне активности, эффектах. Не забывайте, что мы находимся в жилом секторе, и любые действия — ваши или объекта — могут задеть гражданских. Я не вижу явных разрушений и горы трупов, но будьте предельно осторожны, лишние жертвы нам не нужны, — Василий на секунду умолк и задумчиво побарабанил пальцами по рулю. — В остальном все по протоколу FZ-1616: не снимать хазматы, не поднимать забрала, не предпринимать никаких действий без моего указания. Главная цель — изолировать объект, второстепенная — собрать информацию. Барьерные маячки держать наготове.

Протянув руку, Василий открыл бардачок и вынул оттуда ленту стикеров для одежды и несмываемый маркер. Оторвав от ленты стикер, он написал на нём «Пётр» и шлепком прилепил парню на грудь.

— Это чтобы как-то вас различать, а то черт его знает, как повлияют искажения силового поля объекта на восприятие. Ну что, готовы?

Пётр и сменщица кивнули.

— Тогда выходим. Она, — Василий ткнул в напарницу пальцем, — идёт первой в цепочке, ты вторым подстраховываешь, я иду последним и подстраховываю тебя сзади. Расстояние между звеньями — метр.

Девушка открыла дверь со своей стороны и вышла на улицу, Пётр, похлопав себя по карманам и проверив, не выронил ли чего пока дремал, выбрался со своей стороны на скрипнувший изморозью асфальт и огляделся вокруг. Несмотря на рабочий день, на улице было пустынно, вероятно сказалось раннее утро — гражданские еще не успели проснуться и разбрестись по своим гражданским делам. Последним из уазика вылез Василий, вытянув за собой а-пеленгатор и небольшую камеру, которую прицепил на крепление поляризатора. Закрыв машину, он огляделся по сторонам и, кивнув в сторону здания, скомандовал:

— Идём!

Выстроившись в цепочку и стараясь обходить хрустящие замерзшие лужи, они добрались до стены дома и вдоль неё прошли до угла многоэтажки — последнего рубежа, огораживающего их от объекта. Когда до конца панельки оставалось всего ничего, шедшая впереди девушка внезапно остановилась и прислонилась спиной к серой чуть влажной стене. Два раза глубоко вздохнула и быстро перекрестилась, бормоча под нос молитву. Пётр заметил, как у неё трясутся руки — ее била мелкая нервная дрожь. Сзади недовольно заворчал Василий, и, обернувшись, Пётр увидел, как начальник машет вперёд двумя вытянутыми пальцами левой руки, давая сигнал двигаться дальше. Девушка сделала еще пару глубоких вдохов, испуганно глянула на Петра… а потом отлипла от панельки, развернулась и сделала шаг вперед, за пределы защищающей их стены.

Сначала показалось, что ничего не происходит.

Напарница остановилась, покачиваясь, потом повернулась вправо, лицом к объекту. Вынула из пояса два барьерных маячка, сжала по одному в кулаке и невероятно медленно, словно через толщу воды, двинулась в сторону аномалии, скрывшись за углом здания. Пётр про себя начал отсчитывать секунды, чтобы дать ей отойти на достаточное расстояние, когда ощутил первую приглушенную ударную волну.

Ни одна травинка не шелохнулась, воздух не наполнился летящим песком и гравием, просто возникло ощущение, будто череп и грудь сдавили железными тисками, сердце зашлось в приступе тахикардии, стало трудно дышать. Руки Петра автоматически дернулись к респиратору, от которого захотелось избавиться, чтобы глотнуть несвежего городского воздуха. Сзади засипел подошедший слишком близко Василий и, отчаянно хватаясь рукой за стену, начал заваливаться на Петра, всем телом толкая его вперёд.

Пётр пошатнулся и, поддавшись давлению, шагнул за пределы защищавшей его стены, одновременно инстинктивно пытаясь содрать с себя респиратор, чтобы наконец-то вдохнуть. Пальцы в перчатках шкрябали стекло поляризатора, неспособные подцепить защелку, фиксирующую всю конструкцию на голове. Без защитного барьера в виде здания давление ухнуло на Петра и придавило его наковальней. Он почувствовал, как в висках нарастает тупая боль, начинает звенеть в ушах. Не оставляя попыток избавиться от закрывающей лицо маски, он повернул голову вправо и наконец-то увидел аномалию.

— Ебать… — выдохнул Пётр, лишив себя остатков воздуха.

На кубе, забытом на улице после избирательной кампании какого-то местечкового депутата, возвышался объект, весь состоящий из углов и окружностей, квадратов, загогулин и пересечений других неизвестных Петру фигур. Окруженный мерцающим защитным полем, объект глитчил, вся его поверхность шла мощными волнами помех и когнитивных искажений, собирая пространство вокруг себя в странные эшеровские абстракции и узлы. Сердцевина конструкции, состоящая из двух вертикально скрепленных полушарий, парила над огромным перевернутым конусом, крепясь к нему толстым валиком. В том месте, где у людей должна была быть голова, переливалась многогранная призма. Все части объекта сверкали и вибрировали, распространяя волны удушливого давления, которые широкими дугами расходились по воздуху и стелились по земле. В воздухе стоял вой и скрежет статики, добавляя шума к звону в ушах.

Никогда ничего подобного Пётр в своей жизни не видел. Те немногие единицы со складов Фонда, с которыми ему приходилось работать, выглядели как обычные предметы, а не как 3D абстракция с полотен Пикассо. Завороженный зрелищем, Петр забыл про трудности с дыханием и стоял, ошалело пялясь на объект, раскрыв упакованный в респиратор рот.

Неизвестно, насколько бы он так завис, если бы из транса его не вывел тычок в плечо.

Василий одной рукой отчаянно махал в сторону подобравшейся довольно близко к аномалии напарницы, а второй прижимал к голове камеру, направленную на объект. Сквозь шум излучения и вой помех, сквозь сдавленные хрипы начальника Пётр кое-как разобрал, что опер пытается идентифицировать объект, дозвонившись до Андрея. Обрывки фраз и бешеные глаза Василия, спрятанные за стекло поляризатора, наводили на мысль, что пока что опознать аномалию не удалось.

Пётр развернулся в сторону девушки и увидел, что та добралась до границы защитного поля, раскрыла один из барьерных маячков и размахнувшись воткнула его в землю. Расправившись с одним, она раскрыла второй, но тут аномалия пришла в движение — призма, венчавшая всю конструкцию, пошла трещинами, и в возникшую прореху вывалилось нечто подозрительно напоминающее огромный круглый глаз. Крутанувшись в орбите пару раз, глаз уставился прямо на девушку. Вся поверхность аномалии пошла рябью, в воздухе разнесся вой:

«Бааааааабббббаааааааа……»

Не переставая выть и скрежетать, объект треснул пополам в районе условной «поясницы», и из возникшего в разломе зарева в воздух взметнулись тысячи серебряных нитей, напоминавщих оживший конский волос.

Пётр увидел, словно в замедленной съемке, как нити стянулись в тугие жгуты и хлестко сбили поляризатор и респиратор с лица девушки, облепили освободившуюся плоть, забились в нос, рот, уши, оставив на виду только полные ужаса и слёз глаза. Он увидел, как в первые секунды напарница пытается отодрать от кожи серебристую ебанину, как, не справившись, обмякает всем телом, как на концах нитей набухают серые сумки, взрывающиеся пыльцой прямо ей в лицо.