Доспех духа. Том 6 (СИ) - "Фалько" - Страница 10

— Кто? — не сразу понял я.

— Люди из низших сословий общества, стремительно разбогатевшие. Конкретно родители этих… заработали состояние на новых технологиях, программном обеспечении и каких-то играх для телефонов. Салют говорит, что у них оборот в сотни миллионов, а стоимость компании подпрыгнула почти до миллиарда.

— Неплохо, — едва не присвистнул я. — Когда такие деньги внезапно на голову падают, связь с реальностью действительно потерять можно…

— Только за деньги силу купить нельзя, — сказал он, хрустнув оплёткой руля. — Один из той молодёжи оказался экспертом первой ступени и Алексей ему, ожидаемо, сломал ногу. Показал разницу не столько в силе, сколько в качестве оной. На этом можно было конфликт считать исчерпанным, но за оскорблённых вступился род Титовых. В торговом центре был их человек, который эту проблему пообещал решить.

— Почему тогда не прибили сразу, а в холодильнике заперли? — уточнил я, хотя догадывался, какой будет ответ.

— Потому что с трупа никакого спроса. А если бы мы расторопней были, то они бы предъявили его нам живым, пусть и немного замёрзшим.

— Поганая логика, — поморщился я. — Но, Титовы, не слышал раньше. Может, я их видел на приёме во дворце?

— Непременно видел, — сказал Конев. — Живут в Санкт-Петербурге, владеют недвижимостью и торговыми домами, в том числе и тем самым, рядом с которым конфликт произошёл. В разборках за власть не участвуют, но водят большую дружбу с губернатором.

Мы свернули на набережную, вдоль которой тянулось четырёхэтажное старое здание из красного кирпича. Виталий Сергеевич сбросил скорость, и машина въехала под арку.

— А что Плетнёв? — спросил я, вспомнив губернатора. С интересом посмотрел на явно заброшенные здания с выбитыми окнами и дверями.

— Он в курсе и вмешиваться не будет.

— Интересное здание. Такая разруха в центре города.

— Старая и заброшенная мануфактура. Её продали пару лет назад, но новый хозяин не спешит превращать во что-то. Городские власти требуют, чтобы исторический фасад здания остался прежним, а для этого нужны огромные деньги на реставрацию и ремонт.

Машина развернулась на небольшой площадке, где стояла ржавая и обшарпанная белая малолитражка. А вообще, всё вокруг выглядело так, словно здание простояло без присмотра лет сорок. Выбитые окна, горы строительный мусор под стенами, в центре двора полуразрушенный домик, то ли подстанция, то ли какой-то цех. И очень много красно-бурого кирпича, отчего в глазах рябило. Даже серое, светлеющее небо не размывало эту рябь.

Виталий Сергеевич подал пример, опуская на лицо шапку, оставив только узкую щель для глаз.

— Они так и не разобрались в ситуации, — сказал он хмуро. — Мало ли с кем их подопечные поссорились, но можно было чуть-чуть задуматься, посмотреть документы, позвонить знающим людям. Или здесь, в Санкт-Петербурге, вся молодёжь разъезжает на дорогих Порше?

Мы вышли из машины и поспешили к боковому проходу в здание. Внутри царила та же разруха, что и снаружи, обшарпанные до кирпича стены, разрисованные уличной и похабной граффити. А ещё пронизывающий и холодный ветер, заставляющий поёжится.

— Будем их бить? — спросил я.

— Шеф сказал, надо узнать, случайность это или нет, — сказал Виталий Сергеевич. — И научить их людей уважать.

— Может быть и двойное дно, — согласился я.

— Надо мастера убрать тихо, без взрывов и разрушения. Если я в дело вступлю, то это здание очень громко рассыплется. В крайнем случае нас поддержит ещё один мастер Дашковых. Они как собаки вынюхали…

Последнее он произнёс недовольно.

— Мастер Титовых — боец ближнего боя, поэтому у тебя проблем возникнуть не должно. Он всегда носит с собой длинный нож, очень похожий на мачете, только с более узким клинком. Вторая ступень мастера, силу принял года два назад, но знающие люди говорят, что ничего особенного в арсенале его техник нет. Поэтому воспользуемся эффектом неожиданности, но недооценивать его не стоит.

Мы дошли до небольшого цеха, где раньше стояли станки или что-то в этом роде. Сейчас же пол покрывал строительный мусор. Недалеко от пустых и широких оконных проёмов установили два стула, к которым привязали парней лет двадцати. Что примечательно, на одном только футболка и семейные трусы, второй щеголял в майке, именуемой в народе «алкоголичкой» и спортивных шортах. Их караулила пара крепких ребят в лыжных шапочках, скрывающих лицо. Кожаные куртки, джинсы и очень дорогие кроссовки. Собственно, на последнее я случайно обратил внимание, узнав фирму. Если они пытались походить на бандитов, держа в руках короткие металлические трубы, то с обувью они погорячились.

— Не замёрзли ещё? — спросил Виталий Сергеевич подходя.

— Не, ещё дышат, — отозвался один, шмыгнул носом.

Цех продувался из конца в конец, а температура на улице была не выше градусов пяти. При такой температуре, да без движения, замёрзнуть насмерть можно очень быстро. Один из парней в кожанке сфотографировал на телефон парней, у которых посинели губы. Мне показалось, что они совсем не долго здесь сидят. При этом обоим наставили синяков на лице, но видно, что аккуратно, чтобы не убить случайно.

— Пишет, чтобы не трогали детей, — хмыкнул тот, что фото отправлял. — Сказал, через пятнадцать минут будут.

— Дети, — второй лишь фыркнул. — Я этого с бабы снял, а он в меня из пистолета стрелять начал. Только стрелок из него, как из дерьма пуля.

Виталий Сергеевич показал в сторону правого выхода из цеха. Мы прошли шагов пятьдесят по узкому коридору и остановились у двух небольших окон.

— Их отцу позвонили, представились бандитами, потребовали миллион в рублях и валюте, — сказал он, протягивая вкладыш необычного наушника. По размеру он был немного крупнее, но в ухе держался крепко, за счёт особого силиконового крепления.

— Представляю, — я улыбнулся под маской. — «Здравствуйте, это бандиты, очень приятно, гоните деньги».

— Примерно так, — он кивнул. — Намекнули, что с нами мастер и, если они что-то неправильное задумают, он всех «порвёт».

— Тогда подождём, — сказал я, закрепляя наушник. — Мне надо минут десять, чтобы размяться.

— Я буду на втором этаже, — он показал в потолок. — Там балкон выходит как раз в центральный цех, к главному входу.

Одарённые люди, особенно достигшие большого успеха и получившие огромную силу, чаще всего относятся к обывателям терпимо. Сами такими были и поднялись высоко только годам к тридцати, во вполне осознанном возрасте. Но бывают исключения. Есть такая шутка, что: «Боткин изобрёл желтуху, а американцы — синдром супермена». Это когда одарённый начинал воспринимать простых людей как насекомых, которых можно раздавить, если попали под руку. Если тебя поставят такой диагноз, то выдадут жёлтую карточку, точнее, поменяют паспорт мастера на справку из больницы. С этой справкой обычно отправляют на долгое и бесперспективное лечение, а потом в ссылку, в какую-нибудь глухомань, где ты и проведёшь остаток жизни. Большая часть этих больных пропадает в течение первого года, чтобы появиться в какой-нибудь конфликте, в Африке или в Южной Америке. На моём счету таких двое. Один — отморозок, спалил небольшую деревню с коренными жителями, второй по-тихому «маньячил» в городе.

К чему я вспомнил больных на голову мастеров? Просто такую же жёлтую карточку надо давать людям, которые внезапно становятся сказочно богатыми и теряют связь с реальностью. В Японии с такими попроще, но в последнее время и там они тоже встречаются. Хорошо, если тебя заметил большой род со строгими правилами и принял к себе. Но если крупный род ведёт себя как Титовы, то на это должен был обратить внимание губернатор и сделать внушение. Нисколько не удивлён, что Пётр Сергеевич позволил решать эту проблему таким кардинальным образом. Можно было с ними поговорить, пожурить, сделать внушение и выслушать слёзные обещания так больше не поступать, но не верю, что это заставит их исправиться. На некоторое время они притихнут, а потом всё вернётся на круги своя. Посмотрит на них кто-то косо, заденет плечом и всё, в холодильник тебя или в реку, предварительно окунув ноги в тазик с цементом.