Сердце медведя (СИ) - "Мурзель" - Страница 32

Он пожал плечами.

— Эти двое собачатся уже целую вечность, а значит, вполне могут еще немного подождать.

— Но к чему тогда была такая спешка?

Большая теплая рука накрыла ее ладонь.

— Я хотел увезти тебя… хотя бы на пару дней, — тихо сказал Бьорн. Его прозрачно-синие глаза, казалось, заглядывали в самую душу.

— Спасибо, — одними губами шепнула Виола.

Вскоре ужин был готов, и все расселись по лавкам. Перед трапезой Милдрид обнесла гостей большой чашей с водой для омовения рук. Сперва она подошла к Бьорну и с елейной улыбкой наклонилась к нему. Так близко, почти интимно… Вот стерва! Виола с досадой поджала губы.

Когда Бьорн сполоснул ладони, настал черед Рагнара, а затем и Виолы. Милдрид окинула ее неприязненным взглядом. Ее глаза, водянисто-серые, напоминали зенки дохлой рыбы. Она протянула чашу с таким видом, будто делает величайшее одолжение.

Виола окунула руки и тут заметила, что Милдрид вытаращилась на ее покалеченную кисть. Зардевшись, Виола поспешно вытащила ладони из воды, чтобы спрятать их от любопытных взоров

В следующий момент Милдрид чуть заметно прищурилась, и тут же резко дернула чашу на себя.

На Виолу плеснулась вода.

— Ай! — На серой тунике расплылось большое мокрое пятно.

— Ой, я такая неловкая! — ядовито ухмыльнулась рыжая гадина.

Безумно захотелось отвесить негодяйке пощечину, но Виола сдержалась. В конце концов, эта девка не ее служанка — вдруг хозяева разобидятся.

— Вот дура криворукая! — ругнулась Биргит. — Живо тащи госпоже полотенце! А то она такая чахлая, бледная, того и гляди, простудится и помрет.

— Ничего, все в порядке, — пробормотала Виола, краснея под устремленными на нее насмешливыми взглядами.

Вот же чертовы селюки!

— Возьмите, — сквозь зубы процедила Милдрид, швыряя ей на колени скомканную тряпку.

Виола подняла ее за уголок — на грязно-серой ткани отчетливо проступали жирные пятна. Фу, какая гадость! Она брезгливо бросила лоскут на землю. «Ну все! С меня довольно!» — она хотела было вскочить, но Бьорн поймал ее за запястье.

— Пошли, переоденешься в сухое, — сказал он, поднимаясь со скамьи. — А ты, Милдрид, в следующий раз будь аккуратнее. И вот еще что… — Он поддел тряпку носком сапога и ловко забросил ее гадкой девице прямо в руки. — Полотенца нужно стирать тщательнее, а то такую засранку замуж никто не возьмет.

Со всех сторон раздались смешки. Виола с удовлетворением отметила, как Милдрид побагровела и скукожилась. И поделом мерзавке!

Они отправились к конюшне. Лошади уже были расседланы, а дорожные сумки стояли на лавке у ограды. Порывшись в котомке, Виола достала тунику и нижнюю рубаху и быстро переоделась за углом, а затем, развесив мокрые вещи на спинке скамьи, вместе с Бьорном вернулась к столу.

***

Ужин был в самом разгаре. Кружки с крепкой медовухой громко бахали по столешнице, со всех концов лилась оживленная речь, и время от времени двор оглашался раскатами громового хохота. Виола сидела, объевшись и захмелев, едва способная дышать из-за набитого живота.

Небо уже потемнело, но из-за дыма и отблесков костра звезд на нем было не разглядеть. Селяне беспрестанно сыпали байками и сплетнями, и Виола уже давно перестала следить за нитью повествования, окончательно запутавшись в хитросплетениях родственных связей местных жителей.

— А еще случай был… — перебивая общий гомон, начал глава семейства, и Виола с тяжелым вздохом подперла щеку рукой. Ей уже до смерти надоело это застолье. Лица окружающих расплывались перед глазами, а от звуков грубого лающего языка невыносимо раскалывалась голова.

Милдрид сидела где-то на другом краю стола и не отсвечивала, чем несказанно радовала Виолу. Неизвестно, что ее связывает с Бьорном, но деваха явно положила на него глаз. Это не про нее ли тогда говорила Биргит, что та, мол, дала от ворот поворот троим женихам? Неужто надеется охомутать хозяина этих земель? А губа у нее не дура!

Когда, наконец, всеобщее веселье начало утихать, Виола уже вовсю клевала носом, привалившись к сидящему рядом Бьорну.

— Эй, проснись. — Он легонько потряс ее за плечо.

Виола открыла глаза.

— Что?

— Идемте в дом, говорю, — сказала стоящая сзади Биргит. — Я уже вам постелила.

— А, хорошо. — Виола встала и попыталась перешагнуть сиденье, но от выпитого закружилась голова, и если бы Бьорн не подхватил ее под локоть, то грохнулась бы на радость всем присутствующим.

Старуха подвела их к двери.

— Проходите.

Когда Виола шагнула в сени, в нос шибануло навозом, да так резко, что на глаза навернулись слезы. О, господи! Она помахала перед лицом и попыталась дышать ртом, но даже это не помогло — мерзкое зловоние просочилось в глотку, отвратительным вкусом отдаваясь на языке.

— Фу! Чем так смердит-то? — скривился Бьорн.

— Смердит? — бабка принюхалась. — А я не чую. Да это корова со дня на день отелиться должна, вот мы и взяли ее в дом.

Словно в подтверждение ее слов, раздалось оглушительное:

— Му-у-у!!!

Виола подпрыгнула от неожиданности.

— А ты что, коров, что ли боишься? — ехидно поинтересовалась Биргит. — Ну да, куда уж тебе, небось, и вымя-то руках не держала. Что за жена с тебя выйдет, ума не приложу. Увидишь корову — и в обморок хлопнешься.

— Я сейчас сам в обморок хлопнусь, — прокряхтел Бьорн и, распахнув дверь, выскочил наружу.

Виола торопливо последовала за ним. Оказавшись на улице, она с жадностью втянула носом воздух — пусть не такой уж и свежий, но от него хотя бы не вышибает дух.

— Брокковы яйца, думал, там и блевану! — Бьорн с облегчением вытер лоб рукавом. — Как вы тут живете?

— Да мы принюхались уже. — Биргит пожала плечами. — Первые пару дней малость пованивало, а потом пообвыклись, и ничего. Сейчас велю Дарри вычистить говно из-под коровы, авось не так будет смердеть.

— Нет, мы, пожалуй, ляжем на сеновале, — сказал Бьорн. — Иначе окочуримся до утра.

— Ну, как знаете, — покачала головой старуха.

Они вошли в высокий дощатый сарай. Бьорн захватил с собой стеклянный фонарь со свечой внутри, и в ее приглушенном мерцании Виола увидела, что все вокруг заставлено тачками, прялками, корзинами, поломанными колесами и прочей деревянной и железной утварью, о назначении которой можно было только догадываться. Вдоль стен тянулись полки и верстаки, заваленные пыльным хламом, а в углу лежала кучка сена, слишком маленькая для двоих.

— И как мы будем тут спать? — поинтересовалась Виола. — Мы же не поместимся.

Вместо ответа Бьорн указал на грубо сколоченную лестницу, ведущую под крышу, и ловко вскарабкался наверх.

Виола последовала за ним. Чердак был устлан пышным сеном, а с балок свисали пучки душистых трав. Довольно уютно!

Бьорн бросил на сено овчинное одеяло, которое дала им Биргит, а фонарь повесил на крюк под стропилами.

— Прошу. — Он указал на импровизированное ложе.

— А ты? — спросила Виола, увидев, что он собирается спускаться.

— Лягу внизу.

В этот момент сквозь слуховое окно, шелестя травинками, ворвался прохладный ветер. Виола поежилась и обхватила руками себя за плечи.

— Но я же тут совсем окоченею, — жалобно пролепетала она.

Бьорн уже успел наполовину спуститься, но, услышав ее слова, остановился. Несколько мгновений он смотрел на Виолу, явно колеблясь.

— Обещаю, я не буду к тебе приставать, — клятвенно заверила она и, опустившись на овчину, похлопала ладонью рядом с собой.

— Чует мое сердце, я об этом пожалею, — пробормотал Бьорн и одним махом взобрался наверх.

Ура! Греться во сне о теплого Бьорна гораздо приятнее, чем клацать зубами от холода. Виола стянула с себя верхнюю одежду и в одной рубахе нырнула под одеяло. Сено зашуршало под тяжестью тела, тонкие травинки защекотали нос.

— А-апчхи!

— Будь здорова.

— Спасибо!

Скрипнули доски: Бьорн примостился рядом. Виола тут же прильнула к нему, а он, секунду поколебавшись, обнял ее могучей рукой.