Ц-5 (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 35

— Если врежемся, я за себя не отвечаю!

— Да все нормально! Мануэль уже почти освоил аппарат! Как-никак, второй день на «вертушке»!

Ершов хихикнул, наблюдая, как вытягивается широкое лицо сержанта.

— Да ты не по сторонам, а вниз смотри! Подгребаем!

На фоне выжженной поверхности ясно выделялись палатки, грузовики, танки. На узенькой ВПП замерли два «игрушечных» самолетика.

Прижимая руками наушники, Григорий закричал в микрофон:

— Докладывает «Халид»! Вижу двадцать… двадцать пять танков М41 и М47! На аэродроме — бомбардировщик «Канберра» и два истребителя F-5А! Координаты…

Гулкий удар в днище шатнул «Ми-8».

— Зенитки бьют! Товарищ капитан!

— Слышу!

— Нам левое колесо оторвало!

— Т-твою ж ма-ать…

Новое попадание сотрясло вертолет, на пару секунд грохот загулял по кабине. Горы в иллюминаторах начали тошнотворное кружение.

— Хвостовую балку перебило!

— Не-е! Согнуло только!

— Садимся, что ли?

— Не-е! Падаем!

— Держись!

Каменистая макушка той самой горы, куда их должны были высадить, показалась сбоку, словно весь мир перевернулся. Содрогаясь и вращаясь, «Ми-8» будто ввинчивался в воздух.

Первой вершины коснулась сломанная хвостовая балка. Вертолет накренился, и лопасти исполинским миксером заколотили по камню, раскалывая глыбы и разлетаясь сами. Ершов чувствовал себя горошиной в банке, которую немилосердно трясли. Турбины заглохли, и «Ми-8» тяжело осел на брюхо.

— Прилетели… — замычал в тишине Юдин.

— Как ты?

— Да живой, вроде…

Держась за ушибленный бок, Ершов двинулся по скошенному полу к пилотской кабине, но тут Мануэль и сам вывалился к ним — лоб и правая щека залиты кровью, рука висит плетью.

— Приложился джуть-джуть… — вымолвил он, спотыкаясь о порожек.

— Чуть-чуть! — поправил его сержант. — Как там погодка?

— Ясно, солнечно, — улыбнулся Гарсия, кривя лицо, — ожидаются осадки в виде града… А вон они!

Толчком ноги вышибив дверь, Григорий глянул наружу. По ослепительному небу с громовым шипением летели красные точки, вроде раскуренных сигарет. Самих ракет «Града» Ершов не разглядел, лишь огоньки, почти без дыма.

Снаряды падали прямо на головы мятежникам, и вот захлопали взрывы — огненные клубы сливались, накрывая танки, выжигая палатки, переворачивая грузовики…

— Ложись!

Григорий замешкался на долю секунды, но пуле этого хватило — в бедро словно раскаленный прут всадили. Рыча, капитан упал и перекатился по хрустевшим камням.

— …с соседней горки! — расслышал он голос Юдина. — Давай!

Мануэль приполз ужом, волоча за собой АГС «Пламя» и пару автоматов.

— Огонь! А-а…

Сержант дернулся, поник неуклюже и завалился набок.

Putas! — Кубинец выдал очередь из «Калашникова», привстав на одно колено, но ответный огонь отбросил его на камни.

«Моя очередь…» — протащилась мысль. Стесняться, вроде, больше некого, и Ершов в голос застонал, подтаскивая непослушное тело к товарищам. Пресмыкаться по горячим камням было больно. Ногу он кое-как перетянул жгутом, но кровь все равно сочилась, толкаемая беспокойным сердцем.

Первое, что Гриша увидел, подобравшись ближе, был обиженный взгляд Юдина — за что, мол, меня так?

— Жив? — прохрипел капитан.

— Джуть-джуть, — губы сержанта сломались в улыбке. — А Мануэля — наповал… Desperados хренов…

— Потерпи, сейчас я…

Плосковерхая гора, на которую «Ми-8» совершил весьма жесткую посадку, вздымалась метров на двести, а вот соседняя, изрезанная промоинами, была ближе к небу. Короткие пулеметные очереди ударили с ее обрыва, выщелкивая каменную крошку.

— А я еще ругал местных… — простонал Юдин. — Гонял их… Совсем стрелять не умеют… И слава богу…

Не слушая товарища, Ершов заряжал АГС. Бьет он недалеко, метров на восемьсот. Этого хватит. Но отдача… Вкопать опоры не удастся — голая скала, присыпанная каменным крошевом. Придется «седлать»…

Прижав норовистый гранатомет коленями, Григорий ухватился за рукоятки. Переждал обморочный наплыв слабости, и выстрелил. «Пламя» лягнулось, поддавая в живот и раненую ногу. Всхлипывая от резучей боли, Ершов выстрелил короткой очередью — пять гранат перемахнули ущелье и глухо рванули, уничтожая то ли эфиопов, то ли сомалийцев. Каждая ВОГ-17 поражала живую силу в радиусе тридцати метров. Должно хватить…

«Ладно, — сцепил зубы капитан, — еще парочку закинем…»

Первый взрыв скатил с края крошащуюся глыбу, а второй отправил в кувырок ДШК и визжащего пулеметчика. Орудие убийства и душегубца земля притянула одинаково.

Часто дыша, облизывая сухие почерневшие губы, Григорий согнул спину, приникая лбом к гранатомету.

«Ух, как паршиво… — всплыла мысль из черноты, затапливавшей сознание. — Всё, что ли?.. Мало…»

Где-то вовне народился чудовищный рев. Он сотрясал воздух и гору. Ершов безразлично повернул голову — в небе кружил F-5 «Фридомфайтер». Изящно соскользнув в пике, истребитель открыл огонь — электросваркой засверкали огни крыльевых пушек. Дорожка разрывов пересекла вершину, меча обломки камня.

«Мимо? Мимо…»

Горячий осколок распорол Григорию гимнастерку и раскроил спину до кости. Капитан лишь замычал отупело, содрогаясь да сжимая в кулаках жмени колючих камешков.

Реву добавилось — в выгоревших небесах сверкнули два «мигаря». И завертелась карусель. Истребители взмывали и опадали, кувыркаясь в трех измерениях. Ракетка, выпущенная с F-5, подбила «МиГ», но и «Фридомфайтер» не удержался в высоте — оставляя копотный шлейф, врезался в гору.

Ершов опустил веки, не доглядев погибель супостата — холодная тьма, что зыбко колыхалась по ту сторону бытия, нахлынула — накатила, как волна, смывающая след у линии прибоя.

Понедельник, 15 марта. Утро

Первомайск, улица Дзержинского

Лидия Васильевна зашла в Мишину комнату, и вздохнула. Она была уверена, что с сыном все в полном порядке — и девчонки хором ее уговаривали, и из Москвы звонили, из каких-то очень высоких кабинетов, а душа все равно не на месте. Уж таков удел всех матерей на свете — тревожиться за свое дитятко. Даже если чадо вымахало под два метра, женилось и привозит на выходные двух внучек для бабушки — какая разница? Мама-то помнит его крохой, жадно сосущей молоко…

Лидия машинально смахнула пыль с монитора — и уселась за стол. Нагнувшись, включила микроЭВМ, как Мишенька объяснял. В «системнике» зажужжало, протрещало коротко, и экран мигнул, раскрываясь заставкой — воссияла четырехугольная звезда, под нехитрую мелодийку протаяло красивое и непонятное «AMPARA».

«До чего техника дошла…»

Замигала иконка электронной почты, и у Гариной сразу толкнулось внутри — от Мишеньки что-нибудь? Да нет, нет… Это Петя из Зеленограда. Клик-клик. Клик. Что нам пишут? О-о… Даже так? Отличная новость!

Додумать Лидия не успела — в дверь позвонили. Наверное, Настя прибежала, ее мамин борщ позвал…

«Утробка ненасытная…» — улыбнулась родительница, спеша в прихожую.

Однако за порогом не Настёна подпрыгивала от голодного нетерпения, а улыбались два статных парня в аккуратных синих комбинезонах. Одинаковые джинсовые кепочки прижимают блондинистые кудри, в руках чемоданчики с инструментами, губы изогнуты в приветливых улыбках.

— Здравствуйте! — поклонился добрый молодец с длинными локонами цвета соломы, выбившимися из-под кепки. — Вы — мама Михаила Гарина?

— Да-а… — настороженно затянула Лидия, чувствуя ледяной укол страха. — С Мишей что-то…

— Нет-нет-нет! — всполошился длинноволосый, перебивая ее. — С Мишей все нормально! Просто он сейчас находится в… э-э… в одной из соцстран, и мы хотели установить небольшую приставку к вашему телефону, чтобы он мог вам позвонить.

Добрый молодец с короткой стрижкой посмотрел на него с укором, и белокурый виновато развел руками, словно оправдываясь: мама, все-таки, имеет право.

— Миша позвонит? — обрадовалась Лидия. — Ой, ну конечно, давайте! А когда ждать звонка?