Лицей. Венценосный дуэт (СИ) - Чернов Сергей - Страница 34

— О, Пистимеев! Как всегда, вовремя! — одобряю его появление и ставлю задачу, — сопротивление юристов подавить, драку прекратить. Действуйте!

В класс уже не так бодро, надо пробиться, вваливается дюжина разнокалиберных математиков. И с ними Яша Зильберман, не досмотрела, просочился. И чего его так и тянет тринадцатым оказаться?

Равновесие быстро нарушается в нашу пользу, юристов оттесняют в угол, наши бойцы покидают поле боя. Первым делом отправляемся в медпункт, лица многих разбиты.

— Артём, с чего всё началось? — пока он почему-то мнётся, за него со смехом рассказывает Миша.

— Так с него и началось, ха-ха-ха! Он когда мимо того Ромы проходил, шлёпнул ему по лбу, а когда тот вякнул, парту вместе с ним и с соседом перевернул, гы-гы-гы!

— Скажешь, что он опять ногу в проход выставил и спровоцировал драку, — быстро решаю я и предупреждаю все вопросы, — Наши слова против их. Ничего не докажут. Рассказывайте, всё как было, только сначала была выставленная нога. Всё понятно?

— Так и было! — делает честные глаза Миша и снова ржёт.

Потом полчаса в медпункте, где мы помогали ахающей медсестре, зашпаклёвывать одноклассников. Весёлых, возбуждённых и млеющих от нашего с Викой внимания. Чуть дольше задерживаюсь около Яши.

— Ты когда успел? Ты за этим туда рвался? Грушей захотел поработать? — осматриваю живописные, но неопасные следы на лице. Комментарием для моих слов служит одобрительный смех. Останавливаю попытки похлопать Яшу по плечу.

— Стоп! Ушибы можете задеть.

Ледяная опять удивляет. Непрерывно улыбается, зрелище настолько необычное, что мальчишки подвисают. Снисходительность мамочки, которой наперебой что-то рассказывают любимые детки, улыбку только украшает.

— Что здесь происходит? — ого! То ни одного учителя рядом в острый момент, то сразу целый завуч. И как назло, завуч ЮП, Лев Семёнович. Не нужен он тут, реагирую сразу, напираю на него своей не слишком убедительной, но заметной грудью.

— Оказание первой медицинской помощи здесь происходит, Лев Семёнович. Прошу покинуть помещение, — послушал бы он меня, как же, если бы медсестра меня не поддержала.

Уже за дверями выдерживаю короткую стычку.

— Что вы себе позволяете, Молчанова?!

— Что вы себе позволяете, Лев Семёнович? В больнице вы тоже имеете привычку врываться без предупреждения в операционную?

— Что происходит, Молчанова? — слегка сбавляет обороты, но не сдаётся. Какой гордый варяг!

— Что произошло, вы хотите сказать? Драка с 10ЮП-2 произошла, которую они спровоцировали. Но допрашивать сейчас никого не позволю.

— Не бери на себя слишком много, Молчанова! — завуч снова наращивает давление. Это мы тоже можем.

— Странно мне такое от юриста слышать. Ни разу не слышали про норму, что несовершеннолетних можно допрашивать только в присутствии педагогов? — и жду реакции, которая просто напрашивается.

— А я кто, по-твоему? — сардонически ухмыляется.

— Вы на данный момент берёте на себя роль следователя. Но я даже в присутствии нашего классного руководителя не позволю допрашивать одноклассников. Им надо успокоиться и прийти в себя.

Некоторое время завуч ещё бурчит, но больше для порядка. Идёт беседовать к своим, которые бурно начинают что-то объяснять. Мне до лампочки, для внешнего мира что бы ни произошло, во всём виноват директор, который бросил Лицей в кризисный момент. Кризис, кстати говоря, тоже он сотворил. Собственноручно.

Уходим из медпункта и Лицея дружной и шумной толпой. Нескольких человек с нами нет. Ох, как они будут завтра нам завидовать!

19 ноября, понедельник, время 13:10.

Лицей, кабинет английского языка.

Кабинет английского — наш базовый, классные часы мы здесь проводим. Ожидаемо англичанка с присутствующим завучем ИМ задали темой драку с юристами. Не знаю, чего они хотели, только ничего у них не получилось. Хотя если целью поставили всего лишь проведение классного часа на эту тему, то цель достигалась автоматически. Одной записью в классном журнале. Наверняка такая же запись появится в журнале юристов. И для них это болезненнее, чему я только рада.

— Молчанова, объясни мне, что произошло. Зачем вы затеяли драку? — а вот это она зря. В подставленный мне бок я обязательно ударю. Просто не удержусь, рефлекторно.

— Людмила Петровна, а вы чей классный руководитель? Наш или какого-то другого класса? — держите, не падайте. Резко поставленный вопрос заставляет класс притихнуть, но хорошо так притихнуть, с ноткой ожидания и тенью угрозы. Весь класс молча смотрит на англичанку.

— К чему такой вопрос, Молчанова? — недоумевает англичанка.

— Обычно свои всегда защищают своих, но вы с первых слов, до всякого разбирательства возложили всю вину на нас. Если вы наш классный руководитель, то естественно ожидать, что вы будете нашим защитником, а не обвинителем. Вот я и спрашиваю: а вы чей классный руководитель?

Теряется англичанка. Краснеет и теряется. На помощь приходит завуч Игорь Платонович.

— Людмила Петровна просто не удачно сформулировала. Расскажите, что и как случилось?

— Вы же сами понимаете, что это директор нас лбами столкнул, — начинаю я и начинаю с перевода стрелок на истинного и коренного виновника. — Мы пришли к ним, чтобы договориться или хотя бы прояснить свои позиции.

— Договориться не получилось, — констатировал Игорь Платонович.

— На предложение отказаться от первого места в нашу пользу они обиделись, — киваю я, — дошло до откровенно резких высказываний…

— С вашей стороны? — вопрос англичанки мне снова не понравился.

— С нашей. Но в самом начале я вам тоже острый вопрос задала. Вы же в драку не кинулись? — заметит или не заметит англичанка мою невольную ловушку? Я не гений дипломатии, случайно вырвалось, но как использовать, примерно знаю. Англичанка ловится.

— Я взрослый человек…

— А они — нет, — захлопываю ловушку, — поэтому жёсткий, но всё-таки разговор попытались перевести в банальные грубости и драку.

Всё. Я окончательно перевожу стрелки. Во всём виноваты юристы, хи-хи…

Одобрительный гул всего класса мгновенно замораживается голосом Ледяной. Она так редко говорит, что поневоле все ловят каждое слово.

— Они сильно разозлились именно потому, что не правы, — негромкий, но прекрасно слышимый голосок Вики разносится по всему классу. — Юристы получили незаслуженную награду, это их больное место. Люди вообще очень сильно обижаются, когда им говорят про их недостатки или нехорошие поступки.

— Вот они обиделись и разозлились, — припечатываю я, — начали нам грубить и хамить.

После такой обработки педагогов в общем массиве информации пролезает и наша маленькая деза о том, что юрист Рома позволил себе хамство и к парням тоже. Миша, Артём, Паша и Сергей всё подтвердили с очень честными глазами. Избыточно честными, на мой взгляд. Но вроде пролезает.

Пока они убеждают педагогов, что ни капельки не виноваты, переговариваюсь с Викой.

— Не сильно поняла про обиды юристов. Почему это такое уж больное место? — взрослые почему-то быстро Вику поняли, а я что-то не въезжаю.

— Это всегда для человека самое обидное, — разъясняет Ледяная, в глазах которой недоумение, почему я таких элементарных вещей не понимаю. — Неприглядная правда про себя — самое обидное для человека. Хуже клеветы. Напраслину на себя можно опровергнуть, а правду как отменишь. Он же внутренне про себя сам знает. Старается не думать или как-то себя успокоить, а тут ему н-на в лоб! А вы, сударь, козёл! Понимаешь? Самое обидное, что сударь и сам знает, что он козёл.

— Ага, — но понимаю с трудом и то за счёт Даны. Кажется, нащупала некое несовпадение менталитетов обеих рас. Моей и человеческой. Нам как-то по барабану наши недостатки. Ещё и спасибо скажем, будем знать, что исправлять.

— Понятно. Юристы прятали в себе знание, что они козлы, а мы пришли и беспардонно вытащили эту грязь на свет, — мне самой открылось то, что мы делали, с неожиданной стороны. Как интересно!