Хранитель ключей (СИ) - "Воль" - Страница 9

— Это как-то расплывчато.

— Сначала составим договор. Сто тысяч в месяц достаточно? В фонды сама будешь перечислять, — продолжала Анастасия, заколачивая пути к отступлению.

***

Анастасия печатала договор и обговаривала каждый пункт с Алёной, чтобы после не было претензий. Женщину нанимала на полтора года, обещала и премии, и курсы по саморазвитию, рекомендации после окончания контракта, и знания, которые лучше никому не знать. Мрак тайн должен был рассосаться. Об этом твердили заголовки газет и многие странные видео, выходящие по всему миру. Новый и единственный ассистент был не так наивен, он цеплялся за права и обязанности, уже довольно много разузнал о роде деятельности, знал, где она живёт и то, что у неё на доске фотографии ключа. Опасна. Интересна. Шанс. Для обеих.

Она переворачивала страницы паспорта, обтянутого прозрачной обложкой. Она не верила собственным глазам, усмехалась и думала не доверять, что это какая-то шутка.

— Оказывается, у вас совсем недавно был день рождения. Примите поздравления, — глядела на цифры 29.12.02. Так молода, но так амбициозна, не то, что потухшая обыкновенная Алёна, до которой никому нет дела. Женщине было завидно, ещё она восхищалась деловой хваткой девушки и отсчитывала, сколько ей ещё осталось влачить жалкое существование.

— Ясно, — буркнула Анастасия, и по её виду не скажешь, что она была рада поздравлениям. Ни одной светлой эмоции не промелькнуло на лице, и это Алёна напрягло. Женщина отложила паспорт и с волнением взглянула на работодательницу. — Готова работать круглые сутки без выходных?

— Без выходных? Круглые сутки?

— У тебя нет выбора.

— Да, такая зарплата, — улыбнулась Алёна, предчувствуя, как будет падать от усталости. Вздохнула от огорчения.

— Ты работаешь с информацией, её нужно поглощать так много, чтобы ничего не упустить. Послушай! — впервые она повысила голос. — Это очень важно. Это так важно, что ты не представляешь. Считай государственной задачей.

— Почему наняли кого-то только сейчас, если это настолько важно?

— Потому что есть причина, — и вновь обыденный. Тяжёлый грудной голос, почти не девический, не переходящий на писк. Стойкий. Стройный. И приятный. — Я даю тебе шанс на новую жизнь. Пускай и нет семьи, может, завестись, но двенадцать часов — это ничто, если кто-то захочет уничтожить мир. Нужно быть во все оружия.

Чем дольше была знакома Алёна с Анастасией, тем более странные речи слышала она. Она не шутила про оружие, мир и двенадцать часов как ставку. Она требовала жить работой, думать о работе и учёбе. Властный работодатель, от которого уже после первого дня хочется сбежать. Алёна Викторовна в ужасе ставила подписи в контракте и в документе о неразглашении, с тяжёлым сердцем отдавала себя девчушки в рабы, продав себя за обеспеченное будущее.

Они подписали всё.

Тут же Алёна была послана на курсы по программированию, языкам, высшей математики, журналистики. Жёсткий двухмесячный тренинг, вечный тонус, из-за которого хотелось орать в подушку и вечно спать. Анастасия не объясняла такой апгрейд Алёны, она всё больше и больше взваливала на женщину информацию, а после надела на неё кимоно с белым поясом.

— Тхэквондо?

— Ты должна себя защищать. Новая жизнь — новые правила.

— Будто готовишься к войне.

— А оно так и есть, — усмехнулась старшеклассница, не отрываясь от ноутбука. Алёна была испугана этой усмешкой, означавшей самую шастающую правду, выходящей с языка Анастасии, как дробь автомата. Работодательница была будто неживой, механизм, вечно скучающий и показывающий эмоции лишь в раздражении, надменности и тонком садизме.

Жизнь смеётся над нами. Она иногда даёт странный шанс на изменения своей судьбы. Сначала искушает, а после подслащивает путь или убивает, тихо и болезненно.

Анастасия сидела во второй комнате, полностью напичканной экранами, за которыми происходили различные действия: демонстрационные шествия, парады, природные катаклизмы, выпуски новостей разных стран. В тёмной комнате на жёстком стуле, предназначенным для тех, у кого проблемы с поясницей и осанкой, она смотрела во все эти мониторы, анализируя всё там происходящее и отмечая с пульта необычные ситуации.

На столе, который был придвинут к стене, лежала раскрытой книга, и там были написаны следующие строчки: «Если ты ступил на эту дорогу, пускай тёмную и опасную, сохраняй своё достоинство до конца, не жалей, не сочувствуй себе, не обвиняй жизнь и её повороты. Ноша у каждого тяжела, но, если ты принимаешь её, значит, можешь донести её до победного».

Девушка продолжала сидеть и смотреть на экраны, а на круглом стеклянном столе в гостиной лежали стопками книги фантастического жанра, множество научных журналов, в том числе на английском языке, различные энциклопедии, а также каталоги частных коллекций. Всё это относилось к разным сферам человеческой жизни: наука, космос, мода, досуговая массовая литература. Казалось, обладательница этих книг обожала всё это, находила в этом особое наслаждение, но, как на зло, это всё было частью её работы. Молчаливой. Суетной. И невыносимой.

На знакомой доске появились новая фотография и новая отметка на карте мира.

***

— Яра, ну покушай, хотя бы совсем чуть-чуть! — просила измученная женщина, подносившая ложку с ароматной кашей худой, болезненной на вид девочки, половина головы которой было замотана бинтами. В том числе и область глаз.

— Отстань! — синие губы. Сухие. Она лежала на постели, а в её тоне звучало много токсичной желчи, убивавшей персону, подносившую ложку. Женщина всхлипывала, кипела от боли, глядя на ребёнка, проклинала жизнь и обстоятельства. — Я не желаю есть. Лучше убейте меня. Убейте, — и девочка оттолкнула женщину, взвыла, зарыдала. Поднесла ладони к лицу и прикоснулась к тому месту, где должны были быть глаза. — Мне страшно. Мне так страшно.

Мать исхудавшими руками обнимает бледную дочь, прижимает её голову к своей груди и молит Бога проявить милосердие.

«Темнота пожирает, рвёт до костей.

Столько разных мастей для битых костей.

Ненависть, боль. Чернота во всевластии,

Открывшая дорогу к жёсткой апатии.»

Девочка крутится вокруг себя, танцует какую-то программу талантливо, живо, точно. Падает красный резиновый мяч. Тело ослабло, больше не слушается. Она споткнулась о то, что не видит.

— Не вижу. Ничего не вижу! — и снова рёв. И снова подбегает бедная мать, пинает злостный мяч, обнимает дочь и просит не переживать. Так и сидят.

***

Мужчина сел на одно колено и взглянул на девочку в белых бинтах, безмолвно сидящей в одиночной палате и глядящей в стену.

— Что с твоей мамой, отцом, бабушками и дедушками? — спросил он сироту.

— Никого нет. Я одна, — произнесла в ответ девочка-подросток, потемневшая за время лечения. — Посадите их навсегда. Если через три или пять лет они выйдут на свободу, они пойдут мстить.

— Ты так думаешь? — мужчина сглотнул. Тёмные мысли придавили его широкое тело.

— Люди не меняются. Они завистливы и обожают мстить тем, кто пострадал от их деяний, потому что сами из себя ничего не представляют.

— Почему ты так считаешь? Неужели все такие по твоему мнению? — мужчина не останавливался в своих вопросах.

— Моих мать, бабушку, дедушку застрелил преступник, севший в тюрьму за браконьерство благодаря моей матери, — она не смотрела на человека, говорила правду без утайки. Её голос проедали ненависть и жестокость к обидчикам, и непримиримость к смягчающему приговору. Мужчина изменился в лице. Стал странным, пугливым и не знающим, что сказать в данной ситуации. Они долго молчали. Девушка продолжала сидеть. Её длинные тёмные волосы превратились в жалкие клочки. Вся красота и юность были стёрты жутким боем на пустыре, куда ударило несколько ярких, почти чёрных молний, привлекших внимание людей, брезговавших подходить к окну, слыша из улицы доносившийся шёпот малолетних преступников. Чудо спасло детей от обморожения. И чудо, что и этот ребёнок, сидящий перед мужчиной, был жив. — Не переживайте. Это произошло пять лет назад.