Помощница по вызову (СИ) - Вознесенская Дарья - Страница 41

Только что?

Извинение?

Признание? Я и правда помогала Владу с книгой. Не настолько, чтобы набиваться в соавторы, но все же...

Какое-то изощренное издевательство? Игра? Снова?

Каков бы ни был сценарий, ни один из них не подходит моей новой жизни.

Я долго глажу дорогую бумагу стального цвета, чувствуя, как подрагивают кончики пальцев. Прокручиваю в голове все варианты: вот я новое платье покупаю, появляюсь на вечере, и он идет ко мне сквозь толпу, чтобы… Поздороваться и пообщаться? Сказать, что был не прав?

Или появляюсь там, но не захожу вовнутрь - смотрю сквозь огромные окна на эту самую презентацию. И на Влада в строгом костюме, который спокойно что-то рассказывает журналистом. Смотрю, а потом разворачиваюсь и исчезаю. А он меня не чувствует, не видит, не бежит… Или хуже - видит и просто кивает. Как кивал тем девкам, с кем он был когда-то.

Вздыхаю и конверт выкидываю.

А спустя несколько дней иду в тот магазин, в котором, точно знаю, будет его книжка. Как захваченное тамплиерами сокровище домой приношу и устраиваюсь в кровати. В пижаме и с большой кружкой чая. Читаю знакомо-незнакомые слова.

Отмечаю мысленно места, которые он подправил.

Погружаюсь в чужую суть, мысли, жизни, ощущения… Печалюсь, где положено. Смеюсь. Снова переживаю. Со страхом смотрю, что до конца истории все меньше страниц - а так не хочется!

С упоением в последнюю главу вникаю, хотя стоило пропустить, ведь хорошо помню, чем обсуждение этой главы закончилось в той реальности…

Я переворачиваю страницу и замираю.

Среди белоснежных листов вклеен вызывающе розовый. С коротким текстом. Которого не было прежде.

В голове тут же возникает примерный рассчет, на сколько могла вырасти себестоимость книги из-за единственного другого листа.

За соломинку хватаюсь, пытаюсь отвлечься, потому что то, что я вижу… Это слишком много.

Буквы расплываются перед глазами. Я прикладываю все усилия, чтобы сфокусироваться. Прочитать то, что напечатано.

Не сразу получается.

Это как на глубине искать жемчужины. Надо набрать побольше воздуха, нырнуть, а когда легкие гореть начинают - подняться на поверхность, вдохнуть живительного кислорода и снова устремиться ко дну…

В тишине моей спальни дыхание очень громким и хриплым кажется, когда я заканчиваю чтение.

И я перечитываю эту страницу снова.  Уже спокойнее.

“Когда ты танцевала в последний раз? Пела?

Когда смеялась - открыто и громко?

Плакала, потому что тебе плохо? А потому что хорошо?

Когда смотрела на себя в зеркало и нравилась себе?

Когда влюблялась?

Я хочу, чтобы последний твой танец был именно со мной, чтобы ты ни с кем не успела больше.  А если это и случилось - сразу забыла те руки. Но мои прикосновения до сих пор отпечатками на твоей коже.

Чтобы пела сегодня утром. В душе. В моем доме. Я мельком слышу это бестолковое пение и улыбаюсь.

Чтобы рассмеялась громко посреди скучного спектакля. А потом покраснела и лицо на моем плече спрятала. И прошипела обвинительно: “Ты как мог? Что обо мне теперь люди подумают…” А я сидел молча, на сцену смотрел и делал вид, что ни при чем. Хотя специально тебя рассмешил.

Я хочу увидеть однажды твои слезы. Потому что тебе вдруг стало грустно, горько или обидно. И ты расплакалась, не стесняясь. Я бы разозлился сначала - нечего при мне плакать! А потом махнул рукой на эту злость и тебя обнял. Мои это слезы. И от горести внезапной, и от счастья.

От удовольствия - тоже мои.

Я могу стать твоим зеркалом. Как ты стала моим. Я только не сразу там себя разглядел. Любой нервной системе нужно время, чтобы настроить новые нейронные связи и синтезировать нейромедиаторы. Которые ответственны за передачу данных и дают  возможность  чувствовать на самом деле.

Удовольствие и боль.

Ту самую влюбленность, в которую вдохнули Искру.

Когда ты последний раз чувствовала удовольствие и боль? Вот что я спросить хочу. Важное.

Когда испытывала разрушительную и воспевающую силу этого чувства? Воевала с собой - внутри и снаружи?  И мечтала, чтобы война закончилась победой обеих сторон и наступил мир? На веки вечные - или хотя бы до завтрашнего дня, разве можно загадывать дальше...

Я   - сегодня.

И был рад этому. Потому что, пока идет война и есть шанс на мир, по нервным волокнам бегут сигналы и заставляют реагировать на окружающую действительность. А если она закончится…

Нервные окончания уснут безвозвратно.

Импульсы затихнут.

Система перестанет подавать признаки жизни.

Наступит…

КОНЕЦ"

Я аккуратно закрыла книжку.

Выключила свет.

И легла спать.

 Через отмытые до прозрачности панорамные окна все видно настолько четко, будто я на участке сижу, а не в гостиной.

Бокал с виски тихонько звякает каждый раз, когда к губам подношу. Этот звон с капелью перекликается.

Растворяюсь…

Щелчок входной двери из этого состояния выдергивает так быстро и остро, что скачок адреналина досконально ощущаю.

Я никого не жду сегодня. Разве что...

Заходит. Осторожно, но не как человек, который боится, а как тот, кто потревожить не хочет. И останавливается, заметив меня на диване. А я как сидел, так и остаюсь сидеть. Серым камнем. Одна рука в диван вцепляется, в другая - бокал. Если буду  сжимать и дальше  - раскрошу стекло.

И на лице, полагаю, самое идиотское выражение…

- Здравствуйте, - голос Искры такой же дробный и неровный, как стук моего сердца, - Я правильно приехала? Это сюда вызывали… любовь?

- Нет, - головой отрицательно мотаю. Но она неправильно это воспринять может, потому  поправляюсь быстро, - Искру… вызывал.

Бормочет с нервным смешком что-то малоразборчивое, вроде “ну хоть нейромедиатором не назвал и ладно”. Пальто скидывает, откладывает сумку. Остается в красных лодочках на высоченных шпильках и в совершенно блядском платье.

Последний раз его надела, это точно.

Я даже не пожираю ее взглядом… просто жру. Распущенные волосы, румянец, пухлые накрашенные губы, изящную фигурку -  ткань платья к каждому изгибу прилипла - длинные обнаженные ноги…

Очень голодный Серый Волк.

А она шажок делает. Но останавливает себя своими же словами:

- Меня предупредили, что на этом заказе проблемы могут возникнуть. Клиент слишком высокомерен, эгоистичен и сам порой не знает, чего хочет...

Внутри дерет и клокочет.

"Клиент" хочет нахрен забыть про налет цивилизованности и подойти к ней прямо сейчас. Стащить это платье, вылизать ее всю, снова запахом ее пропитаться. Собой наполнить. Так, чтобы визжала на каждое движение. Но я знаю - хоть шаг сделаю и не остановлюсь уже.

Мне нужно взять себя в руки. Потому что Искре поговорить хочется… а я ей задолжал. Много чего.

- Как выяснилось, этот клиент готов идти на уступки. И пересмотреть свой базовый договор в случае… в одном конкретном случае. С эгоизмом тоже справится и с тем, что напланировал в своей жизни. Раньше. Когда не знал, что кто-то приедет в его дом.

- А ведь он терпеть не может отказываться от своих планов...

- Просто у него не было достаточно веских причин для этого.

Вздыхает тихонько. Глаза в пол-лица от смелости собственной, губу прикусила - вот не надо, а? Заводит.

Еще несколько маленьких шажков делает.

У меня нос дергается - так я хочу запах ее вобрать. До последней молекулы. Но надо потерпеть  еще немного…

- Мне также говорили, что у этого клиента могут обнаружиться… неожиданные потребности. Меня это не пугает, если по взаимному согласию, но вдруг ему захочется еще кого-то пригласить? Или кто-то… придет неожиданно?

Искра ключи от ворот и дома на руке покачивает. Ключи, которые я так и не забрал у нее - а она, уходя, не оставила. Интересно, мы оба даром предвидения обладали? Хотя нет, не интересно. Главное - то что сейчас происходит.