Анатомия теургии (СИ) - Скумбриев Вадим - Страница 10

Налетевший ветер поднял в воздух слежавшийся снег, скрывая свет дня. Лейтенант прикрылся рукой, сделал неуверенный шаг к ведьме, но с таким же успехом он мог пытался перейти пустыню — ещё шаг, и тысячи ледяных игл пронзили его тело. Крик мгновенно перешёл в хрип, тут же затерявшись в чудовищном вое бурана.

— Уходите! — крикнула Альма.

Безликая тень вынырнула из снежной круговерти, превратившись в Гирта. Норна бросила на него лишь один взгляд.

— Прекрати это! — голос этелинга был едва слышен сквозь вой ветра.

Не сейчас, подумала Альма. Хватит ли одной смерти, чтобы устрашить врага?

Гирт схватил её за плечо и охнул, когда снег облепил его со всех сторон. Ветер был кнутом в руках Альмы, но если лейтенанта он жалил, как рой ледяных ос, то Гирт лишь остановился и упал, пытаясь выбраться из сугроба.

Она посмотрела туда, где ещё минуту назад можно было увидеть ворота. Сквозь белую завесу проглядывал распятый силуэт лейтенанта — и всё. Остальные исчезли.

Одной смерти хватило с лихвой.

Альма разжала пальцы, замедляя поток. В ушах зазвенели мириады колокольчиков — это опадал заледеневший снег, но музыка звучала недолго: её оборвала ругань Гирта.

— Харсово семя! — этелинг с трудом поднялся на ноги, отряхивая камзол. — Что ты творишь?!

— Расчищаю путь, — холодно ответила Альма, глядя вперёд. Гирт тоже посмотрел туда — и отшатнулся.

Магия сделала своё дело. Сотканным из снега иглам недоставало гладкости, их острые края буквально разорвали тело несчастного лейтенанта, а ледяные ветви проросли сквозь него, так и оставив замёрзший труп стоять на месте с гримасой вселенской боли на лице. Альма могла убить его десятком способов, но выбрала именно этот, потому как целилась не в лейтенанта. Целью был весь город, умы его жителей, и — Хенгест был совершенно прав — её магия устрашит их. А верность предстояло завоевать Гирту.

— Будь я проклят, — прошептал он.

— Я не верю в проклятья. Идём.

— Доброе утро, Кенельм.

— Доброе утро, мейстрес Илос.

Северянин замолчал, делая вид, будто его тут нет. Но Джаана успела достаточно хорошо изучить его характер, чтобы не остановиться на этом.

Он заходил к ней каждое утро точно в тот момент, когда солнце показывалось из-за горизонта. Заходил, желал доброго утра, оглядывал покои и уходил, пожелав напоследок хорошего дня. Это уже стало неким ритуалом, а Джаана приучилась вставать и приводить себя в порядок до того, как он начнётся.

Иногда она озорничала, встречая Кенельма в ночной рубашке и с распущенными волосами, но того это нисколько не смущало. Пожалуй, она могла встретить его и вовсе голой, и всё равно Кенельм точно так же спокойно осмотрел бы комнату и ушёл.

Но не сегодня. Сегодня она собиралась нарушить ритуал.

— Ты согласишься поговорить со мной, Кенельм? — спросила Джаана, сидя в кресле у камина и глядя, как северянин привычно обходит комнату.

— О чём, мейстрес Илос?

— Я хочу выслушать твоё мнение о том, что произошло йольской ночью.

— Разве оно так важно? — Кенельм повернулся к ней.

— Для меня — да. Мы сделали нечто запретное, и если бы не королевский приказ… скажи, что ты чувствуешь?

— Ничего.

— Не лги мне, Кенельм.

— Я… — он запнулся, на миг потеряв невозмутимость. — Да, я солгал. Но то, что я чувствую, не имеет никакого значения.

— Имеет. Ты ведь не думаешь, что случившееся останется без внимания Багрового Ордена? Что слухи не пойдут по столице, а оттуда и дальше, по стране и всему миру? Мы сделали работу за Харса, Кенельм. Поэтому я хочу знать, что ты чувствуешь. Потому что хочу понять, друг ли ты мне.

— Вы знаете ответ, мейстрес Илос.

— Да, ты человек короля. Хускэрл. Но что, если с другой стороны окажется весь мир?

Кенельм пожал плечами и, поколебавшись, сел напротив. Джаана одобрительно кивнула — она чувствовала себя неуютно, когда он стоял.

— Не знаю, — наконец ответил он. — Я не хочу иметь никакого дела с этой магией. Окта делает совершенно правильно, что позволяет Багровым уничтожать демонистов. Но у меня выбора нет, а у вас — есть.

— И каков он, выбор? Уйти к Чёрному королю, заняться гоэтией? Окунуться в прошлое с архаичной магией?

— Может, она и архаичная, но работает не хуже теургии, — Кенельм покачал головой. — Молодые ведьмы умеют ею пользоваться. Знаете, как я попал к вам?

— Расскажи мне.

— Несколько недель назад король отправил меня, чтобы арестовать одну ведьму. Она жила на хуторе, не очень далеко отсюда. Занималась колдовством, которое направляла против людей — так звучало обвинение, но мне кажется, она просто была слишком опасна. Нас было шестеро. Выжил только я.

— Вот как… — Джаана задумчиво намотала прядь волос на палец.

— Я был новым человеком в отряде, толком не успел сработаться, и стоял чуть поодаль от других, когда она ударила. Потом она подвесила меня за ногу на дереве и стала спрашивать, кто выдумал обвинение, что я знаю об этом, ну и так далее. Сказала, если отвечу, то вернусь домой.

— И ты ответил.

— Да. Она не требовала нарушать никакие клятвы, не спрашивала ни о чём тайном, так что я решил, что стоит ухватиться за жизнь. Может, это и бесчестно. Многие мои знакомые скорее умерли бы, чем сказали хоть слово, к тому же они были бы уверены, что ведьма лжёт. Но она не лгала. Она спустила меня на землю, вернула шпагу и велела рассказать всем, что меня парализовало, а когда я очнулся, дом был уже пуст. И я просто ждал, пока она соберётся и уедет. Этого не знает никто, кроме меня и её. И теперь вас.

— Звучит интересно… — протянула Джаана. — До сих пор я слышала только, что старинная магия захирела и ни на что не годится. Эльфгар, Тостиг, все так говорили. Во время Йоля я поняла, что они ошибались. А теперь вот и ты рассказал, с чем столкнулся.

— Я должен был рассказать хоть кому-то, — пожал плечами Кенельм. — Я верен королю, но чем дальше заходит дело, тем больше сомневаюсь. И если вы сомневаетесь тоже, то мы думаем одинаково.

— Хорошо, — Джаана кивнула. — Приятно знать, что в этих стенах есть хотя бы один человек, который мне доверяет.

— Мне пора, — хускэрл поднялся. — Хорошего дня, мейстрес Илос.

— Спасибо, Кенельм. Хорошего дня.

* * *

Это была первая в жизни ночь, которую Альма провела в гостинице Фьёрмгарда, хоть прежде и бывала в городе не раз. Просто никогда ещё визиты норны не оказывались достаточно долгими, а когда приехал священник, и вовсе почти прекратились. Те, кто нуждался в ней, ездили на хутор колдуньи сами.

Они прошли до самой ратуши, не встречая сопротивления — казнь лейтенанта разогнала всех. Лишь Хенгест шёл за ними с усмешкой на лице, впрочем, ничего иного от него Альма и не ждала. У дверей тоже не было никого, и вскоре хускэрлы Гирта были уже внутри.

Оставалось только объявить, что с нынешнего дня город находится во власти Гарольда Торкельсона.

Это выглядело бы смешно, учитывая размер отряда захватчиков, но стоявшая за их спинами Альма меняла расклад, смеяться никому не хотелось. А мрачная фигура Роны с повязкой на глазах и сидевший рядом осквернённый волк и вовсе отбивали любое желание пошутить.

Утром в ратушу потянулись первые просители — купцы, главы гильдий и прочая шушера, которую Альма откровенно презирала. Точно так же, наверное, они приходили к Эльфгару, когда тот вставал на пост шерифа, и точно так же принимали новую веру. Кто главенствует, того и поддерживают. А самое мерзкое, что их нельзя было просто отвадить — Гирту нужна была опора, пусть даже такая шаткая.

Зато после восхода солнца пришли тэны. Тринадцать человек, столько же, сколько было у ворот, и среди них Альма увидела семерых из тех, кто тогда предпочёл бегство смерти.

Гирт сидел в кресле председателя, а они стояли перед ним, и у каждого на лице лежала мрачная тень, как у человека, только что убившего старого врага.

— Я рад, что здесь нашлись верные люди, не напившиеся яда Окты, — говорил Гирт. — Но я думал, восьмёрников будет больше.