Первая тайна академии Грискор (СИ) - Минаева Анна Валерьевна - Страница 46

— При этом нарушили комендантский час и добыли холодное оружие? — Вскинул брови дознаватель. Он не поверил, как и предполагала Валькирия.

— Меч лежал на снегу, когда магией вышибло замки на двери, — спокойно солгала Гвин, ненавидя себя за это.

Она буквально отреклась от оружия, подаренного отцом. При всех сказала, что это не ее клинок. Что это, как не предательство?

— Допустим, но зачем вы его подняли?

 Дверь за его спиной открылась, вернулся главный:

— Вы закончили?

— Еще нет.

— Отправляйся к Риву, — махнул главный дознаватель. Повернулся к мужчине, который уже отпустил собаку и пока замер статуей у окна. — Ты тоже.

Главный забрал бумаги, на которых записывались показания, пробежался по ним взглядом и хмыкнул. А затем протянул их Валькирии:

— Перечитай, убедись в том, что все верно. И подпиши.

— Что? — Гвин в первое мгновение не поверила своим ушам, а по коже пробежали ледяные мурашки.

— Мне еще раз повторить?

Валькирия сама не поняла, как дрожащими руками взяла листы с показаниями. Строчки перед ее глазами задрожали, дыхание перехватило, а страх вскинул голову.

Настоящий страх. Тот, который затмевал все. Никакие вёллы, никакая магия и даже близость смерти не могли сравниться с тем, что испытывала Гвин Умильтен при виде простого текста.

Она затаила дыхание, стараясь взять себя в руки. Но перед глазами все равно поплыло.

***

Гвин сидела на широкой дубовой кровати, кутаясь в теплый плед. Разноцветный, огромный. Ее ноги не дотягивались до пола. Хотя мама обещала, что уже очень скоро она вырастет. Станет большой-большой. Настоящей взрослой.

Папа больше не будет катать на плечах, мохноногий пони сменится на большую кобылу, а деревянные игрушки исчезнут из ее жизни.

Но пока малышка Гвин сидела на кровати и с обожанием смотрела на маму. Та казалась ей такой красивой, такой волшебной. Как феи из сказок.

Но мама не видела этих взглядов. Она приобнимала дочь за плечи, в ее руках была книга.

— И тогда великий воин выхватил свой меч, кинулся на монстра и тремя мощными ударами спас пленницу из его лап, — мамин голос звенел, как весенний ручей.

Такой кристально чистый, свежий, приятный.

Гвин прикрывала глаза и просто наслаждалась этим звуком. Она уже давно не слушала эту сказку. Она казалась девочке скучной.

Ну разве Гвин позволила бы похитить себя какому-то монстру? Разве отдал бы ее папа с мамой в лапы чудищу, чтобы потом какой-то воин спас их дочь? Нет! Конечно же, нет.

Гвин Умильтен никогда бы не оказалась в лапах монстра, из которых не в состоянии выбраться сама.

Мама вздохнула, поцеловала дочку в макушку и протянула ей книгу:

— А теперь ты. Покажи, чему научилась?

Малышка с неохотой взяла немного потрепанную книгу в руки, сморщила нос и попыталась найти ту строку, где остановилась мама.

— Об-об-обняла, — справилась она со словом и еще больше нахмурила темные брови. Мама еле заметно улыбнулась и погладила дочку по волосам. — Она его и пре… при… прил…

— Прильнула, — мягко подсказала мама.

— Прильнула, — повторила малышка, — к его груди. Вот!

Она захлопнула книгу и протянула ее маме.

— Что? Все? — рассмеялась женщина и поправила сползший с плеча ребенка плед.

— Неинтересно, — нахмурила Гвин носик. — Хочу ту историю. Про трех воинов и дракона.

— Но ведь ты ее уже сотню раз слышала.

— Я хочу, чтобы ты научила меня ее читать! — гордо заявила Гвин, вскинув подбородок.

Мама рассмеялась и вновь поцеловала ее в макушку:

— Хорошо, родная. Но уже завтра. Сейчас поздно. Тебе пора спать.

Но Гвин совершенно не хотелось спать. Ей хотелось читать. Показывать, что уроки мамы не прошли даром. А больше всего — почитать про трех умелых воинов, которые своими мечами разрубили демонов и монстров, как капусту. А потом нашли логово дракона.

Гвин еще не совсем понимала, что такое «рубить, как капусту», но звучание ей очень нравилось.

В ту ночь она очень плохо спала. Снился ей монстр, который схватил ее в когти и не отпускал к маме с папой. А где-то на горизонте маячил воин, спешащий ее спасти.

Да только девочке совершенно не хотелось быть спасенной каким-то незнакомцем. Она хотела вырваться сама или дождаться папу.

Утром этот сон забылся, она помнила только о том, что мама обещала послушать, как Гвин читает. И с необычайным рвением побежала в небольшую семейную библиотеку, нашла книжку, а потом принялась ждать, когда мама освободится.

— Я взяла ее! — взвизгнула Гвин, когда мама наконец смогла прийти. — И хочу читать!

— Конечно, родная, — мягкая улыбка тронула ее губы. — Начинай.

И Гвин читала. Запинаясь, сбиваясь, но упорно двигаясь вперед. Ей нравилась история, нравился процесс. Нравилось, как буквы складывались в слова и наполнялись смыслом.

Это было какой-то магией, которая создавала в голове ребенка яркую картинку битвы с драконом. Большим алым и очень опасным драконом.

Гвин Умильтен очень любила читать. Обожала.

Все изменилось в один момент.

Когда не стало ее мамы.

Отец ничего не говорил. Он старался избегать встреч с дочерью. Почему-то закрывался в кабинете, будто не слыша ее плача под дверью.

Гвин кусала кулаки, не понимала, куда пропала мама. Почему она больше не приходит, не целует ее в макушку, не читает на ночь глупые сказки.

Осознание пришло чуточку позже.

Девчонка сидела в глубоком кресле, еще не доставая ногами до пола. В ее руках была помятая старая книга о воинах и драконе. Гвин читала ее каждый день. Чаще вслух. Иногда очень тихо, так, что только губы шевелились.

Именно в тот день, повторяя любимую историю уже в который раз, Гвин вздрогнула. Глаза наполнились слезами, а внутри все обожгло огненной болью.

«Мама, — подумала она, стирая ладонью влагу с лица. — Мамы больше нет. Нет… Она… умерла».

Книга выскользнула из ослабевших детских рук. Упала и открылась на середине.

Гвин не могла пошевелиться. Она хватала ртом воздух, стараясь пережить понимание того, что мама ушла к прародителям. Что она больше никогда не обнимет ее, не поцелует, не почитает на ночь…

Почитает…

Девочка уронила взгляд на книгу. И закричала. Схватила ее за корешок, вскочила на ноги и запустила ту в стену.

«Она больше никогда не услышит, как я читаю».

Гвин трясло от боли, разрывающей душу на куски. От несправедливости, которая обрушилась на ребенка. Вмиг наполовину осиротевшая она осела кулем на пол и закусила губу, чтобы не разрыдаться.

Девочка попала в лапы того самого монстра, от которого не могли спасти ни мама с папой, ни какой-то незнакомый воин. Она сама забралась в эти лапы и закрылась от мира когтями страха.

«Значит, никто никогда не услышит, как я читаю».

Это были мысли ребенка, который впервые почувствовал ужасную боль этого мира. Мысли маленькой девочки.

Но именно они потом преследовали ее всю жизнь.

Гвин больше не могла читать. Стоило ей взять в руки книгу, как паника и страх нападали из-за спины. Такие настоящие. Материальные.

Они рвали ее душу, делали слабой.

Это было единственным, что делало ее слабой.

***

— Давай я, — Табита пришла на помощь в тот момент, когда у Гвин поплыло перед глазами, а в памяти пронеслось самое болезненное воспоминание из прошлого.

Гвин не помнила, что случилось с мамой. И ни разу не спросила у отца, ведь он запретил. Но именно сейчас она вспомнила все те вечера, которые они проводили вместе за чтением.

А следом пришла демоническая боль от одного только взгляда на текст, написанный рукой дознавателя.

Валькирия разжала пальцы, позволяя подруге прийти на помощь. Впервые принимая помощь добровольно и с благодарностью.

«Слабость — первый шаг к смерти», — пронеслось у нее в голове, а руки сжались в кулаки.