Коммуналка 2: Близкие люди (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 33

Наверняка, он знал.

И про камень или камни, если их было несколько. И про иные вещи, опасные, порой отвратительные. Нужно лишь спросить, но…

— Подобные артефакты, — Астра не стала прикасаться к той, которая, принадлежа воздушной стихии, ныне казалась сгустком пламени. — Вряд ли создавались в большом количестве.

— Я это понимаю.

Эвелина завязала лоскут именно так, как нужно было Розочке и протянула куклу.

— И понимаю, что скорее всего к моему деду он попал случайно. Бабушка… влюбилась уже тогда, когда война почти отгремела, когда про революцию стали говорить, что она состоялась… и я думаю, камень попал к нему в руки случайно. А бабушка… тоже случайно? Или он искал свою птицу? Все знали, что в Императорском театре поет птица-гамаюн, что… у нее ангажементы были на годы вперед, и в этом театре, и за границей. Она могла бы уехать. И она хотела уехать. А потом передумала. Он ее нашел и… приручил.

Это слово Эвелина практически выплюнула.

— Использовал… от того, что у нее было, остались жалкие крохи, но если остались, то получается, что она не утратила остатков разума? А он… я не помню деда совершенно. Наверное, он погиб. Не знаю даже… и где могила тоже. И выходит, бабушка понимала. Не могла переступить через свою любовь, но понимала? Она к нему ни разу не наведалась, а ведь если бы любовь была настоящей… он передал камень отцу. И мою мать тоже. Отец же… — она тряхнула головой. — И вот я думаю, что вряд ли найдется второй такой камень, что вероятность мизерная, но мне страшно.

Она посмотрела на Астру снизу вверх.

— Что мне делать?

И Астра ответила ей словами бабушки:

— Жить. Всю жизнь прятаться не станешь. Иначе какой в этой жизни смысл?

— Наверное.

— А еще можно сделать так, что ты не будешь слышать, — Розочка протянула очередной лоскут, на сей раз ярко-розовый, Машке, и та взяла осторожно. — Если уши сломать.

Та безумная радость, что вспыхнула в глазах Эвелины, Астру напугала.

И она тихонько вышла.

…хуже магу не стало. Жар вот слегка спал, а налет на горле сделался плотнее, жестче, стало быть все-таки ангина, гнойная.

— С Эвелиной неладно, — сочла нужным предупредить Астра.

Еще маг пропотел и теперь одежда его была мокрой. Надо бы переодеть, и Астре случалось переодевать пациентов, в том числе и мужчин, но почему-то думать о маге, как о пациенте, не получалось.

— Еще вчера, — согласилась Калерия. — Помочь? Может, уксусом обтереть?

— Не стоит, — Астра покачала головой и от помощи отказываться не стала. Вдвоем легче, да и… в присутствии Калерии краснеть не получается. А то ишь, глупость какая, краснеть по пустякам.

— К ней отец приходил. Не знаю, что он делал… дурной человек. Розочка сказала, что он умрет.

Калерия помогла мага поднять.

И рубашку стянула.

И майку, которой отерла липкий пот.

— И что у целителей вылечить не получится, а дивы не возьмутся.

Астра кивнула. Розочке она верила.

— А к Ниночке Эльдар подходил… тоже угрожал.

— Я Ингвару сказала, — Калерия прикусила губу. — Он приглядывает, да и сторожки на дверях. Для своих. И… не знаю, все равно неспокойно. Ему работу предложили.

— Хорошо, — Астра подумала, что переодевать мага смысла особого нет, все равно скоро одежда промокнет от пота. И белье. И если так, то к чему его портить зазря? Одеяло теплое, да и батареи включили.

Она пощупала, убеждаясь, что те и вправду теплые.

— Наверное… не знаю… к нему из стаи приходят. Назад зовут. И я боюсь, что однажды он поймет, что они правы, что его место там, а я… я даже ребенка родить не смогла.

Голос Калерии дрогнул.

Астра же подумала, что день сегодня до крайности странный.

— Если он уйдет, то… наверное, уйдет.

Кажется, сказать нужно было что-то другое, утешительное или успокаивающее, но Астра категорически не представляла себя ни утешающей, ни успокаивающей.

— Но он не уйдет.

— Почему?

— Он не похож на того, кто может уйти.

Правда, Астра и в мужчинах, судя по Эльдару, ничего-то не понимала. Но это непонимание не помешало ей говорить уверенно.

— И это тоже плохо, — вздохнула Калерия, подбирая грязные вещи. И теперь уже наступила очередь Астры удивляться и спрашивать:

— Почему?

— Чувство долга — это, конечно, хорошо, но… я не хочу, чтобы он был несчастен. Тогда и я буду несчастна.

Сложно с людьми.

Определенно.

И Калерия ушла, раньше, чем Астра успела остановить ее. Наверное, ей тоже стало слегка неудобно от этого вот разговора.

Астра положила ладонь на лоб магу, а тот взял и открыл глаза, посмотрел так, с упреком, будто это она, Астра, виновата, что кто-то себя не бережет.

— Ты? — спросил он.

— Я.

Бредит? Иногда при высокой температуре люди говорят, сами не понимая, что и где, и потом это забывают. Святослав кивнул.

— Хорошо. Дети…

— Играют. Там, — она указала на стену, за которой играли дети.

— Тихо.

— Это пока. Надолго их не хватит.

И словно в подтверждение их слов раздался громкий Розочкин писк, а там и смех. Маг вздрогнул и застыл, прислушиваясь. Астра тоже попробовала, но различила лишь ворчливое бормотание Ингвара.

— Что со мной? — голос Святослава сел и он потрогал горло, пожаловался: — Болит.

— А кто вчера без шапки ходил? — Астра нахмурилась, пытаясь выглядеть серьезно и строго, но подозревала, что вышло не слишком хорошо, потому что маг усмехнулся.

— Я больше не буду, — сказал он.

— Не будешь. Ангина. И вообще… всего понемногу, но пройдет.

— Хорошо, — он закрыл глаза. — Я… посплю, наверное?

— Спи.

Она погладила его по щеке и не удивилась, когда Святослав перехватил ее руку, прижал к губам. Сухие и царапаются. И дышит жарко. Температура опять вверх пошла.

— Посидишь? — попросил он, не открывая глаз.

— Посижу. Только… не уходи, ладно? Я не люблю, когда люди умирают. Это… грустно.

— А у тебя…

— Случалось. Я ведь просто дива и… не всегда выходит помочь. Кто-то слишком тяжелый, а кто-то просто не желает возвращаться. Есть такие, уставшие.

…как маг.

— Такие сначала не кажутся тяжелыми. Наоборот, попадают со всякой ерундой, с той же ангиной…

— Я не устал.

Устал. Просто упрямый и не признается. Но усталость в нем накопилась, и Астра понятия не имеет, что с ней делать. Она может подправить сердце. И легкие вновь укрепить, запирая в них очнувшуюся было заразу. Она заставит почки выводить отраву, а печень работать.

Она сделает кровь легче.

И вообще наполнит мага той звенящей силой, которую теперь ощущает в себе постоянно. Но вот с чужой усталостью ей не справиться.

— Спи, — сказала Астра. — Когда проснешься, станет легче. Хочешь, я еще что-нибудь расскажу?

И не дожидаясь ответа, — как его дождешься, если маг опять уснул — она заговорила:

— Давным-давно, когда мир только-только появился, магии в нем было много. Она наполняла и травы, и деревья, и птиц, и животных, и не было создания, чья природа не несла бы в себе этого следа силы.

Дыхание было ровным.

И сердце работало. И все-таки… она не знала, что и маги способны уставать. И, наверное, здесь она бессильна, но впервые собственное бессилие воспринималось не чем-то вполне обыденным, но злило несказанно.

— Магия проникала в мир через пуповину, что связывала его с Великим Древом…

…вспомнилось вдруг, как матушка садилась на край кровати. И та прогибалась под матушкиной тяжестью. Тогда Астра приоткрывала глаз, а матушка притворно хмурилась и говорила:

— Спи.

И начинала рассказывать.

Про мир.

И про созданий, что существовали не только в нем, но свободно перемещались среди иных миров, которых на великом древе было множество.

— Но мир взрослел и, взрослея, отделялся от Древа и прочих миров. Он возводил стены, и силы становилось меньше…

Астра пощупала лоб.

Жар вернулся, а с ним и лихорадка. Сбивать? Надо будет воды принести теплой. Напоить. А потом и бульоном куриным. Правда, курицы нет. Если она позвонит по тому телефону, который ей оставили, и попросит принести курицы или бульона, это будет совершенной наглостью или еще не совсем?