Выбери любимый жанр

За Веру, Царя и Отечество - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 206

Изменить размер шрифта:
206

В отличие от "реакционной" России, западные демократии для защиты своей государственности не деликатничали.. Так, во Франции в 1914 г. при наступлении немцев на Париж полиция расстреляла в Венсенском лесу несколько сот рецидивистов, бандитов, воров и воровок - вообще без суда, в порядке "военного положения". Просто вывозили пачками и уничтожали, чтобы "очистить" столицу перед возможной осадой. Все так же существовал план превентивного ареста, при необходимости, всех радикальных оппозиционеров. Вся печать была взята под жесткий контроль. А значительная часть рабочих сперва попала под призыв в армию - когда же выявилась необходимость перевооружения, их стали возвращать на заводы, но они продолжали считаться военнослужащими и обязаны были подчиняться военной дисциплине. В Англии ее пресловутые свободы были на время войны практически упразднены "Законом о защите королевства", вводился государственный контроль за транспортом, заводами, допускалась конфискация любых вещей, строго запрещались стачки, вводился принудительный арбитраж по трудовым конфликтам. В 1915 г. был принят "Закон об обороне Индии", вводивший строжайшую цензуру и учреждавший специальные трибуналы, приговоры которых не подлежали обжалованию. В России же рабочие могли бастовать и митинговать сколько угодно. Во время войны! Вопрос об их мобилизации правительством поднимался, но... только развели руками. Потому что такой закон не могли принять без Думы, а все сознавали, что в Думе у него нет никаких шансов на прохождение.

А между тем, не сумев сокрушить Россию военными средствами, немцы сделали упор именно на подрывную работу. Возглавил и централизовал ее российский революционер Израиль Лазаревич Парвус (Гельфанд), занимавший "по совместительству" должность финансового эксперта в младотурецком правительстве. Еще весной он изложил немцам свою программу: "Русская демократия может реализовать свои цели только посредством полного сокрушения царизма и расчленения России на малые государства. Германия, со своей стороны, не добьется успеха, если не сумеет возбудить крупномасштабную революцию в России. Русская опасность будет, однако, существовать даже после войны, до тех пор, пока русская империя не будет расколота на свои компоненты. Интересы германского правительства совпадают с интересами русских революционеров". Его идеи понравились в Берлине. И он составил подробный план подрывной деятельности, сторонником которого стали Бетман-Гольвег, Ягов, Циммерман, Фалькенгайн, Гинденбург, Людендорф, одобрил и сам кайзер. МИД сразу же выделило Парвусу 2 млн марок на работу по разрушению России, потом еще 20 млн, а осенью 15-го еще 40 млн.

Для достижения поставленных целей предусматривалась консолидация всех антироссийских сил. Были проведены переговоры с Лениным, и в сентябре в Циммервальде прошла конференция, способствовавшая объединению под пораженческими лозунгами большевиков, троцкистов и части меньшевиков. В Копенгагене возник штаб, направлявший и координировавший социалистическую пропаганду. (Да, эта "маленькая демократическая страна" уже и в те времена готова была предоставить приют любой сволочи, действующей против России и полагала, что таким способом приобретает собственных друзей). Посол в Дании Брокдорф-Ранцау писал: "Если мы вовремя сумеем революционизировать Россию и тем самым сокрушить коалицию, то призом победы будет главенство в мире". Парвус установил рабочие контакты с националистами: с еврейским "Бундом", с "Союзом вызволения Украины", с грузинскими сепаратистами. С армянскими, правда, эффективной связи не получилось - по причине геноцида. Важной базой для проникновения в Россию стала Финляндия. Она в эти годы вообще вела себя двусмысленно. Расходов на войну не несла, призыву ее граждане не подлежали. Прежде нищая российская окраина сказочно богатела за счет спекуляций, транзитной торговли. И обнаглела, чуть ли не в открытую "перекидывала мосты" к немцам, играла на понижение рубля по отношению к шведской марке. А призвать ее к порядку нерешительное царское правительство не могло - за соблюдением финской конституции ревниво следили шведы. Нейтральные, но настроенные прогермански. И Швеция с Финляндией стали открытыми воротами в российские тылы.

Результаты сказывались в полной мере. В августе министр внутренних дел Щербатов докладывал правительству: "Агитация идет вовсю, располагая огромными средствами из каких-то источников... Не могу не указать перед лицом Совета Министров, что агитация принимает все более антимилитаристский или, проще говоря, пораженческий характер". А в сентябре: "Показания агентуры однозначно сводятся к тому, что рабочее движение должно развиваться в угрожающих размеров для государственной безопасности". А насчет экономических требований уточнял: "Все это, конечно, только предлоги, прикрывающие истинную цель рабочих подпольных руководителей использовать неудачи на войне и внутреннее обострение для попытки совершить социальный переворот и захватить власть". Морской министр Григорович сообщал: "Настроение рабочих очень скверное. Немцы ведут усиленную пропаганду и заваливают деньгами противоправительственные организации. Сейчас особенно остро на Путиловском заводе".

Впрочем, германо-большевистская пораженческая агитация не давала бы такого эффекта, если бы не падала на почву, подготовленную легальной и "патриотической" по формам либеральной агитации. С которой царь не боролся. Он вообще по своей натуре не хотел касаться этой грязи, пытался оставаться в стороне от склок и интриг. Очень четко его характеризуют слова, сказанные после одного из докладов председателю Думы Родзянко: "Почему это так, Михаил Владимирович? Был я в лесу сегодня... Тихо там, и все забываешь, все эти дрязги, суету людскую... Так хорошо было на душе... Там ближе к природе, ближе к Богу..." Царь по-прежнему был противником серьезных мер противодействия подрывной работе. Разумеется, он не хотел пустить политику в гибельное либеральное русло разлада и хаоса, но вместе с тем делал все, чтобы не прослыть "реакционером". Хотел быть "над политикой" для всех, желал некоего общенародного единства, которое связало бы и "правых", и "левых". А его уже не было. Пытался лавировать между крайностями, держаться золотой середины - а вместо этого получались лишь дергания туда-сюда, вносившие дополнительную дезорганизацию.

206
Перейти на страницу:
Мир литературы
Наши партнеры